— Поставьте во главе армии конфедератов опытного военачальника, такого как Джонстон или те же Роберт Ли[11] и Том Джексон[12], — говорил полковник, стуча по столу для пущей убедительности, — и вы увидите, как быстро у солдат-южан появятся цели в любом месте западного полушария.

— Слышу знакомые речи, — ответил майор почти с сарказмом. Совсем недавно я и мои товарищи уверенно рассчитывали за неделю дойти походным маршем от Ричмонда до Вашингтона. Не думали, что стычки с янки будут серьезными. Но под Манассасом и Шарпсбургом они дали нам жару.

— Видел я ваши Манассасы и Шарпсбурги, майор, и Шилох с Цинциннати. Вот что я вам скажу, сэр: нет другой такой армии в обеих Америках, которая сражалась бы так, как мы под Шилохом. Кулачный бой между белыми. В сороковых годах я был со Скоттом в Мексике. Мы одолевали там одну за другой вооруженные толпы гризеров[13], нацепивших форму. За всю кампанию потеряли меньше солдат, чем в обычный день в Огайо, когда убили нашу охрану. Единственное, что стоит между нами и Магеллановым проливом, — бесчисленные гризеры и ниггеры. — Он бросил быстрый взгляд на Брэдли: — И индейцы.

Брэдли сидел тихоней, я бессильно кипел от негодования, а старый Мейхью наблюдал с явным ужасом за распрей своих собутыльников. На его лице появилось выражение, какое бывает у человека, чьи ожидания обмануты самым безжалостным образом. Но вот, кажется, ему пришла на ум идея, как остановить растущую неприязнь офицеров друг к другу и остальным. Он попытался изобразить на своем потном, багровом лице улыбку, но получилась лишь жалкая гримаса.

— Этот парень, Хуарес, который в Мексике президент, он наверняка индеец. Разве может Техас терпеть такого соседа?

Майор посмотрел на него как на сумасшедшего. Гнев полковника вспыхнул с новой силой: замечание торговца хлопком только подлило масла в огонь. Он стукнул кулаком по столу с такой силой, что золотистое вино выплеснулось из стаканов, о которых уже забыли.

— Точно!

В голосе звучало такое бешенство, что в салоне мгновенно наступила тишина. На нас стали оглядываться. Даже музыканты перестали на секунду терзать свои инструменты, играя «Шагаем по Мэриленду».

Я внимательно посмотрел на часы:

— Полковник, нам действительно надо торопиться, чтобы не пропустить ужин.

— К черту ужин, Гравуа.

Сказал он это мне, а смотрел на майора. Тот спокойно выдерживал его взгляд.

— Майор, подойдет любой единичный инцидент, скажем, перестрелка на Рио-Гранде. Надо только придать ей побольше огласки. Техасцы в массе своей не любят гризеров. А остальные штаты Конфедерации поддержат Техас, так же как поддержали Южную Каролину после инцидента в форте Самтер[14]. Для солдат-южан есть еще один благородный и справедливый мотив участвовать в кампании — установить и защищать господство белой расы. И вот что еще получим. Не только территорию и всякие там богатства. Общее дело по-настоящему сплотит народ, сцементирует Конфедерацию!

Не отводя глаз от полковника, майор покачал головой:

— Возможно, отдельные штаты не захотят быть навечно в связке. Как известно, в разгар войны Джорджия рассматривала выход, из Конфедерации.

— Подстрекательские слухи! Их распространяют шпионы янки! Только тогда Конфедерация выживет, когда штаты будут стоять плечо к плечу.

— Этот пустомеля Линкольн тоже много говорил в защиту Союза, — сказал Пеннел, растягивая слова, — и мы довольно-таки с ним подискутировали.

Полковник открыл было рот для ответной реплики, но я взял его за руку:

— Сэр, мы действительно должны сейчас уходить. — С меня было достаточно.

Теперь не только щеки, но и все лицо его пошло красными пятнами. Он повернулся и посмотрел на руку, посягнувшую на его локоть, с явной решимостью оторвать от нее пальцы. Я не выдержал бы его взгляда, убрал руку и извинился, будь это не сейчас. Слишком многое было поставлено на карту. Хотя я и пришел несколько позже, чем он, к беззаветной вере в правоту нашего дела — во имя Бога, страны и президента Дэвиса[15], — я был готов до конца исполнить свой долг. Пусть я не совсем вежливо обращусь с ним сейчас и даже рискну вызвать его гнев, чем позволю подвергнуть опасности нашу миссию.

Суало перевел взгляд с моей руки на лицо и, видимо осознав, что я не отступлю, оставил при себе те резкие слова, что уже были у него на кончике языка.

— Вы должны простить меня, джентльмены. Особенно вы, майор Пеннел. Наша нация только формируется. Энтузиазм порой уносит нас слишком далеко в сторону.

Майор Пеннел произнес в ответ на извинение небольшой спич. Очень любезным тоном он выразился в том смысле, что энтузиазм, в конце концов, унес всех до Цинциннати и даже до столицы янки. Правда, в конце он все испортил, сказав, что для энтузиазма губительнее всего, когда вас внезапно подсекает пуля Минье[16].

Едва заметная улыбка тронула губы полковника. Он еще раз кивнул обоим Мейхью и, широко шагая, вышел из салона. Я ступал за ним по пятам. Он направился прямо к поручням и схватил их с такой силой, что я испугался за их сохранность. Какое-то время молчал, лишь смотрел вдаль, на Арканзас.

Но вот он обернулся ко мне:

— Гравуа, только предатель может быть хуже этого человека.

— Простите его, полковник. Его жизнь побила, вот он и пытается как-то отвлечься.

— Люди вроде него вынудят нас изменить своим идеалам и сдаться. Наша цель — империя! А ему хочется видеть в нас второстепенную нацию плантаторов и фермеров!

— Сэр, не позволяйте ему раздражать вас. Успех нашего дела требует не только вашего доверия ко мне. Я должен полагаться на вас. Не надо агитировать первого попавшегося! Мыс вами два обычных гражданина — офицер в отставке и его секретарь. И у нас деловая поездка в Новый Орлеан.

— С людьми, подобными Пеннелу и этим недоумкам Мейхью, нашего дела не сладить. А?

— Не все люди такие. По крайней мере, будем надеяться, что Брэдли другой. Он будет, надо полагать, даже рад, что судьба подбрасывает еще один шанс исполнить свой долг. И даже такой циник, как майор Пеннел, может сгодиться, когда делом заправляете вы.

Мы попадем на Кубу еще в этом месяце, и туда же прибудет с дружеским визитом «Алабама». А дней через тридцать, если все пойдет нормально, крейсер будет покоиться на дне гаванского порта, в городах Конфедерации толпы закричат «Помни «Алабаму», и мы станем воевать с Испанией. А через год? Кто знает, что будет. Увидим ли конец? Возможно, впереди Мексика или Гаити. Карибские острова следует прибрать к рукам. Если только мы доберемся до Нового Орлеана и полковник не расскажет каждому встречному-поперечному, что у нас за дело.

— Пойдемте, сэр, нам пора ужинать.

Он протянул руку, чтобы взять меня под локоть.

— Да, конечно.

Я едва расслышал — шумело гребное колесо. Неутомимо вращаясь, оно тянуло нас вниз по могучей реке в темнеющую даль.

Проза

© D. William Shunn.

From Our Point of View We Had Moved to the Left.

F&SF, February 1993.

Перевод Т. Волковой

Вообще-то я считаю — ничьей тут вины нет, но даже сегодня так и тянет свалить все на кого-нибудь. А ведь как просто самим признаться, что оплошали, до боли просто. Мы были тогда детьми, не спорю, но ведь перечеркнули человеку карьеру, да и саму жизнь. И одновременно подпортили репутацию всей нации. Причастность к событию такого рода оставляет сильнейшее впечатление в юной душе.