Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Доктор Антекирт с любопытством слушал этого маленького человечка, которому выпала такая тяжёлая судьба, хоть он и не жаловался на неё. Доктор чувствовал, что это умное и благородное существо, и думал о том, что могло бы из него получиться, если бы нищета не надломила его в самом начале жизни.

— А куда вы теперь направитесь? — спросил он.

— Куда глаза глядят, наудачу, — ответил Пескад. — Случай — не всегда плохой вожатый; можно даже сказать, что дороги он знает хорошо. Боюсь только, не завёл ли он нас теперь уж слишком далеко от родины. Впрочем, мы сами виноваты. Надо было у него справиться, куда он держит путь.

Доктор Антекирт внимательно присматривался к приятелям. Помолчав, он спросил:

— Чем же я могу быть вам полезен?

— Да ничем, господин доктор; уверяю вас — ничем…

— Может быть, вам хочется поскорее вернуться в родной Прованс?

У акробатов сразу же загорелись глаза.

— Я мог бы отвезти вас туда, — продолжал доктор.

— Вот это здорово! — воскликнул Пескад.

Потом он обратился к товарищу:

— Хочется тебе в Прованс, Матифу?

— Ещё бы… но, ясное дело, вместе с тобой.

— А что мы там будем делать? Чем будем жить?

Матифу почесал затылок, — это он делал во всех затруднительных случаях.

— Мы будем… будем… — замялся он.

— Вот и не знаешь… и я тоже не знаю. Да что ж, ведь это родина! Ну разве не чудно, господин доктор, что у таких голодранцев, как мы, есть родина, что бедняки, не имеющие даже родителей, всё-таки где-то родились? Это мне всегда казалось прямо-таки необъяснимым.

— А не согласитесь ли вы оба остаться со мной? — спросил доктор Антекирт.

От такого неожиданного предложения Пескад вскочил с места, а Геркулес смотрел на него, недоумевая, следует ли и ему встать.

— Остаться с вами, господин доктор? — ответил, наконец, Пескад. — Но какой вам от нас толк? Ведь мы всю жизнь только и делаем, что жонглируем да показываем свою силу. Если только вам угодно, чтобы мы вас развлекали во время путешествия или у вас на родине…

— Послушайте, — сказал доктор. — Мне нужны смелые, преданные, ловкие и смышлёные люди, которые помогли бы мне осуществить кое-какие мои замыслы. Ведь вас здесь ничто не удерживает и на родине никто по вас не скучает. Хотите помочь мне?

— А когда вы осуществите свои замыслы — тогда что? — спросил Пескад.

— Вы так и останетесь у меня, если вам понравится, — ответил доктор, улыбнувшись. — Останетесь на яхте. Можете давать матросам уроки вольтижировки. Если же вам вздумается вернуться на родину — вы получите возможность уехать туда, тем более что вы уже будете обеспечены на всю жизнь.

— Господин доктор! — воскликнул Пескад. — Но ведь не хотите же вы, чтобы мы бездельничали. Признаться, это нам не по нутру!

— Я обещаю предоставить вам работу, которая вполне удовлетворит вас.

— Что и говорить, предложение очень даже заманчивое, — сказал Пескад.

— Какие же у вас возражения?

— Да, пожалуй, только одно. Вот нас двое — Матифу и я. Мы земляки, и, будь у нас семьи, мы, вероятно, были бы родственники. Мы — как братья. Матифу не может жить без Пескада, Пескад — без Матифу. Всё равно как сиамские близнецы! Тех нельзя было разъединить, потому что это стоило бы им жизни. Так вот — мы такие же сиамские близнецы. Господин доктор, мы любим друг друга!

И Пескад протянул Матифу руку, а тот прижал приятеля к своей груди, как ребёнка.

— Дети мои, никто не собирается вас разлучать, — отвечал доктор Антекирт, — вы ни при каких условиях не должны расставаться.

— В таком случае дело пойдёт, господин доктор. Если только…

— Что «если»?

— Если Матифу согласен.

— Соглашайся, Пескад, — ответил Геркулес, — это будет значить, что ты даёшь согласие за нас двоих.

— Итак, по рукам, — сказал доктор. — Вы об этом не пожалеете. Начиная с сегодняшнего дня можете уже ни о чём не заботиться.

— Смотрите, не просчитайтесь, господин доктор! — воскликнул Пескад. — Вы и не подозреваете, как много берете на себя!

— А что?

— Ведь мы вам обойдёмся недёшево, особенно Матифу. У моего друга аппетит аховый, а ведь вы не захотите, чтобы он у вас исхудал!

— Наоборот, пусть ещё наберётся сил!

— В таком случае он вас пустит по миру!

— Меня, Пескад, не так-то легко разорить.

— Но ведь кормить два… три раза в день…

— Пять, шесть, десять, если будет аппетит! — улыбнулся доктор. — Для него всегда будет накрыт стол!

— Смотри-ка, дружище! — радостно воскликнул Пескад. — Ты сможешь наедаться досыта!

— И вы тоже, Пескад.

— Я — что! Я — птичка! Но позвольте узнать, доктор, будем мы плавать по морям?

— Очень часто, друг мой. У меня сейчас намечаются дела во всём бассейне Средиземного моря. Клиентура моя рассеяна по всему побережью. Моя врачебная практика принимает международный размах. Если, скажем, больной вызовет меня в Танжер или на Балеарские острова, когда я буду находиться в Суэце, я все равно отправлюсь к нему. То, что врач делает в большом городе, переезжая из квартала в квартал, я буду делать на пространстве от Гибралтара до Архипелага, от Адриатики до Лионского залива, от Ионического моря до бухты залива Габес. Я располагаю судами, гораздо более быстроходными, чем эта яхта, и в большинстве случаев вы будете сопровождать меня.

— Дело подходящее, господин доктор! — ответил Пескад, потирая руки.

— Вы не боитесь моря?

— Мы-то? Мы, сыны Прованса? Боимся моря? — воскликнул Пескад. — Да мы ещё мальчишками не вылезали из лодок. Нет, мы не боимся моря, и нам не страшна морская болезнь. Мы привыкли ходить на голове вверх тормашками. Если бы господа и дамы, что отправляются в плаванье, месяца два поупражнялись вроде нас, им не пришлось бы тыкаться носом в тазик. «Входите, почтеннейшие, входите! Не отставайте, берите пример с других!»

И Пескад начал сыпать шуточками, словно находился на подмостках у входа в балаган.

— Отлично, Пескад! — ответил доктор. — Я вижу, мы с вами прекрасно уживёмся. Прошу вас об одном: не теряйте своей жизнерадостности. Смейтесь, друг мой, смейтесь и пойте сколько душе угодно. Быть может, нас ожидают большие огорчения, и очень хорошо, если вы будете веселить нас в пути!

Лицо доктора омрачилось. Пескаду, внимательно наблюдавшему за ним, подумалось, что в прошлом доктор Антекирт, вероятно, пережил сильные потрясения, о которых они, быть может, со временем узнают. И акробат сказал:

— Господин доктор, о нынешнего дня мы ваши телом и душой.

— И сегодня же, — отвечал доктор, — вы можете перебраться на судно и обосноваться у себя в каюте. Я думаю ещё несколько дней пробыть в Гравозе и Рагузе; и хорошо, если вы сразу же начнёте привыкать к жизни на борту «Саварены».

— В ожидании дня, когда вы отвезёте нас к себе на родину, — добавил Пескад.

— У меня нет родины, — ответил доктор, — или, вернее, родину я создал себе сам; если захотите, она станет и вашей отчизной.

— Пойдём, Матифу, — воскликнул Пескад. — Пойдём скорее, — нам надо закрыть свою лавочку. Будь покоен, — долгов у нас нет, и мы не обанкротимся.

С этими словами друзья простились с доктором, сели в поджидавшую их шлюпку и вернулись в Гравозу.

Здесь за каких-нибудь два часа они составили опись инвентаря и продали некоему товарищу по ремеслу свой балаган, размалёванные холсты, бубны и турецкий барабан, — словом, все своё имущество. Это было делом недолгим и несложным, а несколько флоринов, вырученных ими от продажи, не слишком обременили их.

Однако Пескад не захотел расстаться со своим акробатским трико и корнет-а-пистоном, а Матифу — с тромбоном и нарядом борца. Им жалко было лишиться этих тряпок и инструментов, напоминавших о былых успехах и триумфах. И друзья сунули их на дно сундучка, где был спрятан их убогий скарб и одежда.

К часу дня Пескад и Матифу уже вернулись на борт «Саварены». Им отведена была просторная комфортабельная каюта, «где всё располагало к научным занятиям», — как шутил Пескад.

35
{"b":"568281","o":1}