— Сьерра заходила сегодня после школы, — он стоял сбоку возле меня, рядом с дорогой, заслоняя меня от пыли, поднимаемой проезжающими мимо машинами.

— Хорошо, — я не хотела, чтобы какие-либо сомнения между мной и Дамианом затронули ее. — Как она?

— Дерзкая. Она сказала, что была рада, ударив меня по яйцам, когда впервые меня увидела. Я заслужил это, поскольку у ее мамы только девять накрашенных ногтей, вместо десяти.

— Она дала тебе по яйцам? — моя губа дернулась при мысли об этом.

— Проклятье, едва ли не выбила мои причиндалы. Сегодня она еще мне угрожала. Сказала, что будет намного хуже, если я сделаю хоть что-то, что причинит тебе боль снова.

— Обычный разговор отца и дочери, да?

— Она говорила. Я слушал. Затем я приготовил ей кое-что поесть и отправил домой.

Я подумала о последнем разе, когда Дамиан готовил для меня.

Плантано на горячих камнях под чернильным небом.

Когда были только мы — два человека во всем мире.

— Мой автобус приехал.

Он бросил на него один взгляд и поморщился. Я понимала, что он хотел бы закинуть меня на плечо и бросить в свой автомобиль. Вместо этого он одарил меня холодным кивком и проследил, как я поднимаюсь на платформу. Затем он ехал за автобусом вплоть до моей остановки, прежде чем уехать в Каса Палома.

На следующий день Дамиан снова приехал в Вальдеморо. Он не разговаривал, не бродил поблизости от киоска, где я работала, он нарисовался, когда я была готова уйти, и присоединился ко мне по дороге к автобусной остановке.

— Что ты делаешь? — я понятия не имела, какую игру он затеял, но это было неловко.

— Ловлю попутку.

Аррр. Он невозможен.

— Я помог Сьерре с домашним заданием, — сказал он. — У нее завтра тест по математике.

Я почувствовала внезапную ревность. Они сближались. Каждый день после школы. Я должна совершать обход по графику в тюрьме, что подразумевает поздний приход домой. Когда Сьерра начала ходить в школу, я наняла няню, чтобы та забирала и присматривала за ней, пока меня нет. Это не продлилось долго. Сьерра — личность упрямая и решительно самостоятельная.

В точности как ее отец. Я почувствовала на собственном опыте раздражение МаМаЛу.

— Эстебандидо! — вопила она.

Когда мы зашли в приехавший автобус, Дамиан искоса посмотрел на молодого парня, и тот встал и уступил мне место.

Я положила сумки на колени, когда втиснулась между матерью, возившейся с волосами своего ребенка, и мужчиной с порножурналом.

Мы сделали шесть стильных сумок из темно-красной кожи с бежевыми ремешками, на которую я ставила свой стандартный логотип «УАМ!», созданный в память об Уоррене, Адриане и МаМаЛу. Леди возле меня оставила расческу торчать в волосах дочери, чтобы восхищенно пробежаться своими руками по сумкам ручной работы. Дамиан покачивался передо мной, держась за верхние брусья, пока мы ехали в Паза-дель-Мар.

Большинство пассажиров вышли на главной площади. Когда мы оставили витрины, кафе и стенды продавцов позади, Дамиан сел напротив меня.

— Что? — спросила я.

— Ничего, — ответил он. — Просто сидя здесь размышляю, как много ты достигла, и как я ошеломлен тем, насколько сильно я тебя люблю.

Он, смутившись, уставился в окно, и весь мой мир перевернулся под гудение автобуса. Я осмотрела себя и увидела тусклую, жалкую версию человека, которым была раньше. Я не делала педикюр годами.

Пальцы на ногах выглядывали из пары сандалий (моя разработка) на низком каблуке, которые не произвели фурора. Ремни были слишком громоздкими, но подошвы были мягкими и прочными, поэтому я решила сохранить их. Мои густые до талии волосы были заплетены в небрежную косу, и на мне была легкая многоярусная юбка с топом. Я была далека от той модницы, которую он похитил. Хотела бы я видеть себя его глазами. Впрочем, Дамиан никогда не смотрел на меня глазами. Он смотрел на меня душой.

Я ничего не произнесла, когда он вышел со мной из автобуса. Он забрал у меня сумки и отнес их вверх по лестнице в мой кондоминиум.

— Хочешь… войти? — спросила я, когда он повернулся, собираясь уйти. Я не хотела чтобы он уходил, хотя часть разума скандировала: не впускай его, не впускай его, не впускай его.

— Когда ты действительно этого захочешь, güeritа, — он ушел, прежде чем я смогла сказать хоть что-то.

— Это был Бандидо? — спросила Сьерра, когда я открыла дверь.

— Да. И ты должна перестать звать его так.

— Бандидо, — повторила она.

— Бан-Пап-о, — она обдумывала слово, когда склонилась над своими книгами.

— Папа, — она забросила то, чем занималась, и уставилась в пространство. Затем подняла ручку и кивнула.

— Папа, — произнесла она мягко, снова пробуя на вкус слово.

В тот день мой мир во второй раз перевернулся.

Была ли я неправа, исключив Дамиана из своей жизни? Помешала ли нам стать одной большой счастливой семьей? У меня не было ответов. Все, что я знала, так это то, что его любовь разрушила меня. Я не смогу собрать себя во второй раз, если позволю ему сломать меня снова.

Ужин в Каса Палома всегда подавали во внутреннем дворике. Я не помню времени, когда мама была жива, но традиции, которые она создала, соблюдались после ее смерти еще долго.

Моя мать всегда предпочитала ужинать под открытым небом. Я помнила последний наш ужин с отцом, в окружении ароматных деревьев и мягких мерцающих огней.

Было странно вернуться сюда теперь в качестве гостьи, увидеть дом моего детства после всех этих лет. В прошлый раз, когда я приходила увидеться с Дамианом, я не остановилась чтобы полюбоваться его красотой — высокие потолки, которые эхом отражали наш смех, кухня, на которой МаМаЛу готовила для нас батат с флаутас (Примеч. блюдо мексиканской кухни). Реставрация оживила особняк, но стены остались те же. Проходя по дому, я почувствовала ностальгию по прошлому. Никакая краска или шлифовка не могли убрать запах Каса Палома. Он остался в моей душе.

— Дамиан? ― я просунула голову в дверь столовой. Там теперь стоял гладкий стол из темного дерева, но буфет, в котором раньше скрывался Дамиан, по-прежнему стоял на месте.

— Сьерра? — я последовала на улицу на звук ее смеха и нашла их растянувшимися под деревом: отец и дочь смотрели на облака.

— Это похоже на хвост кролика, — сказал Дамиан.

— Где кролик? — Сьерра прищурилась. — О. Там. Его всосал этот дементор. (Примеч. Дементор — персонаж из фильма «Гарри Поттер»). Видишь, ухо торчит?

— Для столь милой девочки ты слишком мрачная…

— Мама! — Сьерра заметила меня первой. — Давай, садись.

Это было в субботу после обеда, у меня был выходной. Чтобы я на этой неделе смогла проследить за поставками, Дамиан предложил присмотреть за Сьеррой. Большая часть моей продукции отправлялась в элитные бутики в Штатах, но после небольшой рекламы в модном журнале я начала получать заказы со всего мира. Я вздохнула, растянувшись около Сьерры. Я приняла приглашение Дамиана поужинать в Каса Палома, хотя была вымотана, и все еще не выполнила все заказы. Я посмотрела на гладкие, зеленые листья, раскачивающиеся надо мной. Желтые цветы еще не скоро расцветут, но ветерок был теплым, и трава щекотала мою кожу.

Я, должно быть, задремала, потому что следующее, что я увидела, как Дамиан стоит надо мной.

— Ужин готов, — произнес он, протянув мне руку.

Его силуэт выделялся на фоне вечернего неба. Тот же силуэт, который я увидела через щели деревянного ящика на лодке, где он держал меня пленницей. Он все еще пугал меня, но по-другому.

Он заставлял меня чувствовать то, что я не хотела чувствовать, и каждый раз, когда я находилась рядом с ним, мои чувства бились в клетке, грозясь высвободиться.

«Я делаю это ради Сьерры», — напомнила я себе и приняла его руку. Она заслуживает родителей, которые могут вести себя прилично рядом друг с другом.