Предчувствие сдавило грудь чугунными тисками. Не успевает…

… это были те же люди что и в прошлый раз. Те, что вырвали сережку из Марининого уха, и подрезали ее парня. Игорь плакал от безысходности, глядя, как привязанного к решетке папу мучают, капая по одной капельке с пипетки какую-то гадость на лицо, на руки, на участки тела, не прикрытые одеждой. Он видел такое в кино, это наверное кислота, жидкость которая жжет сама по себе… Огромного роста незнакомый мужик крепко держал его, не позволяя отвернуться, и сдавливая, если он закрывал глаза, заставляя смотреть…

Игорь видел, как руки, лицо и плечи отца покрывали ужасные язвы, как он корчился и кричал.

Мальчик звал на помощь, звал шинигами, который обещал защитить его близких.

— Потерпи, папочка, не умирай только… Он обязательно придет… Шинигами не обманывают, — плакал пацан, изо всех сил удерживая в сердце ускользающую надежду.

Он вспоминал снова и снова тот разговор, уверенные, понимающие глаза шинигами, которые не могли обманывать.

— Что там лопочет твой щенок? — зарычал стоявший сбоку человек в красивом дорогом костюме черного цвета, важный, как петух, очевидно главарь. — Кто там придет?? Человек-паук? — расхохотался он, и одним рывком сорвал остатки рубашки с плеч привязанного. — Смотри, крысеныш! — рука в резиновой перчатке схватила отца мальчика за обожженную щеку, отрывая куски кожи, мяса, обнажая еще не тронутые кислотой участки плоти. Мужчина заорал, и обмяк, потеряв сознание. Ему сунули что-то под нос, приводя в чувство, и кое-как он снова открыл глаза.

— Ну что, долго еще молчать собрался? — задал вопрос старший.

— Вы… тратите время… Я уже давно сказал бы вам, где… они, если бы знал… — голос мужчины срывался на хрип.

В это время у одного из бандитов зазвонил мобильник.

— Тимур Николаевич, тут ваш отец звонит… Он требует, вас к телефону!

Старший неохотно взял трубку.

— Папа, у меня сейчас нет времени, я тебе перезвоню… Что? Каких людей? Ты о чем? Папа, не лезь в мои дела, хорошо?

Голос говорившего с Тимуром Николаевичем по телефону был слабо, но все же слышен всем присутствующим здесь…

— Тимка, прекрати это немедленно! Ты хоть один раз послушаешь меня? Отпусти этих людей, они не знают того, что тебе нужно… Отпусти, и может быть все еще обойдется! Тимка, послушай, твоя жизнь в опасности… И не только жизнь…

— Опять ты, старый дурень, я говорил тебе, чтобы ты не лез в мои дела?? Иди в свой монастырь, и проповедуй свои псалмы стаду прихожан, которые с тебя пылинки сдувают!

— Ты не понимаешь, что натворил… За тобой придет демон, и…

— Черт побери, как же ты мне надоел своими проповедями… Потом позвоню. Пока!! — последние слова он выкрикнул уже со злостью, швырнув телефон в дальнюю стену. Мобильник грохнулся о нее, скатился на пол, дальше вниз, скользнул в люк водостока и плюхнулся в воду.

Тимур Николаевич выругался, повернулся к отцу мальчика, и выдал избитую фразу:

— На чем мы там остановились?

"Коготь Лаэнсшшасс, пожалуйста, если ты слышишь… Папа умирает! Помоги нам!" — мысленно звал Игорь. Ужас от предстоящей потери сдавил маленькое сердечко ребенка железными клешнями. Надежда умирала с каждой минутой.

И когда он уже почти отчаялся, наблюдая, как этот Тимур-как-его-там направляет на глаз его папе зажженную зажигалку с турбо, неожиданно в его голове будто откуда-то издалека возникла мысль:

"Держись малыш. Я иду. Отвлеки их как-нибудь! Хоть как, мне нужно еще чуток времени!"

И тогда Игорь решился на отчаянное… набрал в легкие воздуха, и начал кричать, обзывать этого Тимура, изрыгая все ругательства, какие только слышал.

— Кто-нибудь, заткните эту мелкую шваль! — заорал Тимур Николаевич, брызжа слюной

Держащий Игоря мужик мигом закрыл ему рот ладонью, но тот кусался и отплевывался, продолжая издавать неразличимые мычащие звуки.

Тимур Николаевич повернулся, и посмотрел на Игоря с нескрываемым бешенством.

— Хочешь поиграть в героя? — зарычал он, приближаясь к мальчику. — Ну посмотрим…

Он приблизился, направил зажигалку на предплечье пацана, и зажег. Тот вскрикнул и дернулся как уж на сковородке.

— Нравится? — злорадно спросил Тимур, с довольной рожей, рассматривая ожог на коже мальчика.

Отец Игоря отчаянно захрипел, но ничего выговорить не смог. И, хотя торжествующая ухмылка расползалась по отвратительной роже Тимура, уверенного в своем превосходстве, улыбаться ему оставалось… Собственно уже и не оставалось совсем…

Мальчик ненавидяще посмотрел на своего мучителя, а затем его взгляд скользнул на тусклую лампу, висящую над выходом. Над лампой роилась мошкара, слетевшаяся на свет. На мгновение, Игорю показалось, что тени, отбрасываемые этой мошкарой, как будто почернели, и стали летать не синхронно насекомым, а сами по себе… Или не показалось?

Тимур еще лыбился, не замечая, как по углам, и даже под ногами у него самого, начали густеть и наливаться зловещей чернотой тени.

— Не сжимай ему рот, посмотрим, что он нам споет, — бросил Тимур своему человеку, державшему мальчишку. Тот разжал ладонь и вытер ее о свои штаны.

— Ну что, все еще такой же смелый, крысенок?

Игорь оторвал взгляд от теней насекомых — его сердце запрыгало от радости — и вдруг улыбнулся своему мучителю:

— А чего мне трусить? Мне уже поздно. Теперь бояться будешь ты… козел.

Тени мошкары разом увеличились вдвое, слетелись в рой, и стремительно метнулись в сторону ничего не подозревающих мужчин…

— Ах ты… — оскалился Тимур, но договорить уже не успел: рой насекомых разом облепил его и прихвостня, и… родился вопль. Крик боли, отчаяния и страха перед неизвестным.

Пацана уже никто не держал, оба крича, попятились, отмахиваясь от этих порождений мрака и ужаса. На пол упали первые капли крови — кожа на лицах, руках, плечах и торсах была вся изранена до мяса укусами насекомых.

Где-то в соседних помещениях послышался шум — звук падающей мебели, крики и грохот выстрелов, которые впрочем смолкли довольно быстро.

Еще один бандит попытался выбежать через дверь, однако та захлопнулась у него перед носом, ручка рассыпалась в пыль, а из ближайшего угла метнулось нечто темное, напоминающее щупальце осьминога, схватило его за горло, приподняло над полом и приложило об стену.

Игорь подбежал к привязанному отцу, начал распутывать веревки, сковывающие его запястья.

— Не бойся, папа, все будет хорошо, теперь все хорошо… — приговаривал он.

— Что… это… — прохрипел раненый, разглядывая мошкару.

Тимур и его приспешник голосили, корчась на полу в позе эмбриона, дрожа от ужаса и стараясь отделаться от назойливых насекомых.

— Все хорошо, папочка, уже все хорошо, — успокаивал его ребенок. — Не бойся, тень не сделает нам плохого. Она — друг…

Щелкнул замок двери, и в проем хлынула Тьма, из которой выступила высокая фигура в темной мантии. Короткое движение рукой, и капюшон был откинут.

Отец Игоря с удивлением опознал в пришельце парня из ночного клуба, куда притащил его сын-фантазер…

— Это… — слова давались с трудом. — Игорек… ты не… придумывал… Он правда…

В левой руке Когтя пылал темным огнем Клык Дьявола, уже успевший поглотить четыре души… На ауре ближайшего бандита мгновенно вспыхнула личная печать Когтя. Две других ауры хоть и слабо, но замерцали бледновато-сероватым светом.

— Неужели еще не пересекли порог sinthh? — Вопрос Когтя был практически риторическим. — Думаю, стоит это исправить… Игорь, как твой покровитель, именем Великой Тьмы, эти люди пролили кровь твоего отца, нашу кровь… Отдаешь ли ты мне свое право крови?

— Прошу тебя, как покровителя, принять мое право крови и поступить с ним как сочтешь нужным, — ответил вслух Игорь подсказанной по мыслеречи фразой, глядя с отвращением, как на полу корчатся двое, совсем недавно так радовавшиеся его слезам и мольбам его отца.