Льюис поморщился.

— Коньяк?

Льюис кивнул и сел на диван, разматывая шарф и снимая пальто.

— Я именно такого эффекта и ожидал, — сказал Марк, разливая янтарный напиток по пузатым бокалам. — Возмущение, шок. Получилось?

— Чересчур получилось.

Льюис пренебрег правилами распития коньяка, осушил бокал целиком и жестом попросил еще.

— Я не могу это опубликовать, Марк, — сказал он, уже успокоившись. — Не обижайся. Статья потрясающ… Потрясает. Но это не наш формат. Не газетный и не журнальный.

— Годится только для желтой прозы? — подсказал Марк.

— Нет, написано отлично… Скорее для тематического журнала.

Льюис взял в руки распечатку, пролистал. Некоторые строки были выделены желтым маркером. Насколько мог разобрать Марк, редактор отметил самые смачные абзацы.

— Я ничего не хочу вырезать, — сказал он, опережая Льюиса.

— А жаль. Хотя оно и так было бы чересчур. Скажи честно: это правда? То, что здесь написано?

— Все до последнего слова. Основано на реальной истории.

— Тебе бы это издать и продать вместо той книжонки. Пришлось бы в тему. И в Тему.

— Не хочу, чтобы меня называли подражателем. Что ты будешь делать со статьей?

— Не знаю.

Льюис положил ее рядом с собой на диван. И все время норовил погладить. Низенький, начинающий лысеть редактор напомнил Марку Голлума: и жить с прелестью тяжело, и избавиться от нее невозможно. Он не сомневался в качестве статьи, а реакция Льюиса доказала его правоту. Главред не выпускал из рук то, что сулило выгоду.

— Ты же понимаешь, — уточнил Льюис, — что это фактически крах твоей карьеры? Одно дело журналистское расследование. Другое — открытое признание в гомосексуализме и сексуальных извращениях. Ты бы хоть замаскировал свое участие! Писал не так откровенно. Или выдал это за интервью.

— Льюис, я от своих слов не откажусь. Не хочешь пускать материал в печать — не надо. Но и другую версию писать не буду.

— То есть два месяца ты потратил зря?!

Марк промолчал. Он видел, что Льюис уже все решил, а сейчас тянет время, пока не пройдут последние сомнения.

— Мне же придется тебя уволить, — сказал он, сдаваясь. — Если я этого не сделаю, руководство само потребует.

— Понимаю. И обвинять тебя не буду.

Льюис снова посмотрел на пачку бумажных листов. Разгладил заломы в тех местах, где слишком крепко стискивал статью.

— Ладно. Давай опубликуем.

Марк наполнил бокалы.

— Может, выпьем тогда? За успех дела.

Редактор первым поднял бокал.

— За тебя, Марк.

Льюис жадно проглотил коньяк и устроился в кресле поудобнее.

— Так, а теперь давай подробнее. Ты правда дал этому извращенцу себя выпороть? И правда… Того… Ты понял… Хотя нет, не говори. Этого я о тебе точно знать не хочу…

***

Статья «Падение в кроличью нору: погружение в садизм» вышла через две недели. Специально ради нее газета была увеличена на два листа. Марк совместно с фотокором отобрал рандомные снимки на тему и дополнил ими материал. На фотографа, похоже, его осведомленность в Теме произвела впечатление. Но он помалкивал, что и Марку, и газете было на пользу. Льюис хотел добиться полной секретности, никто в редакции не знал, что статья готова и тем более — что она из себя представляет.

Для всех она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Марк применил тактику, которую пытался использовать с Льюисом: заперся дома и не отвечал ни на чьи звонки, кроме редакторских. Льюис звонил несколько раз, говорил быстро, торопясь, но восторженно. Правда, когда он передал просьбу владельца газеты придти в среду на личную встречу, в его голосе прозвучали извиняющиеся нотки. Марк редактора не винил: они оба знали, что этот разговор состоится, еще когда готовили номер в печать. Иначе и быть не могло: директору тайком подбросили бомбу.

От Льюиса Марк узнал, что весь тираж был продан к полудню того же дня, и номер немедленно пошел в допечатку. К вечеру сканы статьи появились на сайте, закрытые ярким тегом 18+.

Марк ради интереса почитал отзывы, наткнулся на ожидаемое расхождение мнений от «это гениально» до «извращенная грязная статейка». Судя по осведомленности, последователи последней точки зрения добросовестно дочитали статейку до конца. Нашлись и те, кто сомневался в его опыте. Они предсказуемо сравнивали его с Джеймс и критиковали неправдоподобные, на их взгляд, описания. Особо Марка порадовал пассаж про Эску, которого назвали бюджетной версией Грея. Словесный оборот был точным, «в масть». Марк лайкнул комментарий и подумал: интересно, читал ли доминант статью?

Было очень жалко, что он не видит сейчас лица посетителей клуба — и самого Эски. До них материал наверняка дошел, и было бы интересно понаблюдать за реакцией людей, которые узнают себя в описаниях. А также узнать, что думает руководство. Марк честно написал все то немногое, что смог узнать о клубе по обмолвкам Эски: его профиль, схема работы (индивидуал в каждом филиале). И не сомневался, что толпы поклонников БДСМ кинулись обшаривать ночами закоулки на предмет поисков заветной двери.

Два дня спустя страсти немного улеглись, и Марк приехал в редакцию на встречу с руководством. Этого срока ему хватило, чтобы морально подготовиться к всеобщему вниманию.

На него не просто смотрели, пялились. На улицу он вышел в темных очках и с поднятым воротником пальто, чувствуя себя шпионом-идиотом даже не из бондианы, а из фильмов про Остина Пауэрса. Но в редакции это маскировка не защищала. Его знали все, от уборщиков до секретарш, так что провожали взглядами до самых дверей редакторского кабинета.

Кассий тоже смотрел, но издалека и будто с опаской. А когда их взгляды столкнулись, он сделал вид, что полностью погружен в открытую на мониторе страницу. Вот это Марка неожиданно задело. Словно приятель публично отрекся от дружеской связи с извращенцем.

Подобные выражения были и на лицах руководства газеты: ее владельца и двух его сыновей, они же — члены правления. Хотя хозяин, поколебавшись, даже протянул Марку руку. Сыновья повели себя по-разному: один демонстративно отвернулся, второй уставился на журналиста с любопытством. Поднаторевший Марк явственно увидел на лице молодого человека ту же печать, которую несли женщины из клуба и, как подозревалось, он сам. Вот уж кто наверняка проштудировал статью от первого слова до последнего и не по разу.

Директор начал издалека:

— Позвольте поздравить вас с успехом. Ваша статья, мистер Аквила, привлекла столько читателей, сколько у нас не было уже лет десять… Нет, девять. В последний раз — когда под мостом нашли эту певичку… Как же ее… Ну, не важно. Поздравляю.

Хозяин взял паузу, и Марк понял, что от него ждут ответа.

— Спасибо, сэр. Я рад, что смог помочь газете.

Владелец газеты прищурился, подозревая подвох, но Марк смотрел так честно, что придраться было не к чему.

— Я знаю, что изначально с мистером Льюисом вы договаривались на определенную сумму. Но я по собственному почину решил положить кое-что сверху. Вы это… заработали.

Он передал Марку конверт. Аквила не стал заглядывать внутрь, но был уверен, что сумма там кругленькая. И даже знал, почему. Увеличение гонорара, ну конечно.

— К сожалению, — непреклонно продолжил директор, — мы не можем держать на штатной должности автора такого… э-э-э… откровенного материала. Мне очень жаль, мистер Аквила. Но мы больше не нуждаемся в ваших услугах.

Льюис за спиной директора беспомощно развел руками. Дескать, я пытался тебя отстоять. Марк его не винил. Он был заранее готов к такому исходу делу.

— Я понимаю, сэр. Желаю удачи вам и вашему… изданию.

Марк развернулся и вышел, не прощаясь. Он всегда считал газету временным место работы, и сейчас не ощущал горечи от увольнения. Даже не подумал о том, как будет жить дальше. Пока хватит гонорара. А там видно будет.

По пути к своему столу Марк свернул к Кассию. Простое «привет» ввело приятеля в ступор, он забегал глазами. А все остальные в редакции, напротив, уставились на них с ожиданием. Марк же испытывал упоительное чувство равнодушия.