— Я читал твою статью. Очень хорошо написано. Тебя, наверное, повысили?

— Меня уволили.

— Это твоя вина. Не стоило так откровенничать. Люди обычно не любят извращенцев.

— Мой друг отказался со мной общаться.

— Мой отец избил меня и выгнал из дома, когда узнал. Мне было шестнадцать.

Теоретически у каждого человека есть отец, должен он был быть и у Эски. Но Марк все равно почувствовал неуместное удивление. А еще — жадное любопытство. Но доминант больше ничего не сказал. Он расчистил себе уголок на диване, взглядом спросил разрешения и присел. Марк предложил ему чаю. К его удивлению, Эска согласился, заставив Аквилу почувствовать себя Алисой в вывернутом мире чудес. Потому что в нормальном мире доминанты не появляются на дому у своих клиентов и тем более не пьют с ними чай.

— Но у меня только зеленый,- предупредил Марк, извиняясь.

— Обожаю зеленый чай.

Вернувшись с кухни, он увидел, как Эска рассматривает большую фотографию в рамке: Марк и его мама на курорте во Флориде. К его удивлению, Эска посмотрел на него чуть виновато, отставляя снимок.

— Так зачем ты пришел? — спросил Марк. — Не из-за куртки же. Мог оставить в редакции, раз все равно туда заглянул.

— Мог. Но мне хотелось увидеть тебя.

Своей искренностью он поставил Марка в тупик. От кого-нибудь другого такие слова звучали бы как флирт, но спокойные интонации Эски сбивали с толку. Мелькнула мысль, что статья Эску совсем не порадовала, и тот пришел рассчитаться. Видимо, смятение на лице Марка отразилось слишком явно, потому что Эска добавил:

— Я ничего тебе не сделаю. И пистолет я не взял. Шутка. У меня нет оружия.

Марк пригубил чай, чтобы скрыть растерянность.

— Как работа? — спросил он светским тоном.

— Никакой работы нет. Клуб перенесли, адрес не сообщили, меня уволили. Прохлопал журналиста. Мы оба безработные теперь.

— Выходит, я развалил не только свою карьеру, но и твою?

— Найду другое место. Для хорошего доминанта всегда найдется работа.

— Могу нанять тебя.

Слова сорвались с языка раньше, чем Марк успел сообразить. Он улыбнулся, пытаясь перевести их в шутку. Но с отвращением расслышал в своем голосе торопливые нотки. Эска тоже их почувствовал и пристально взглянул в ответ. Так, что Марк понял: он ошибся, способность Эски подчинять себе людей осталась при нем.

— Справедливо, — согласился доминант. — Не будь меня — не было бы и твоей статьи. Я твой бюджетный Грей.

— Так ты видел…

— Я все внимательно прочел. Не бойся, меня не задело.

— Этот книжный пафосный ублюдок и в подметки тебе не годится.

— Спасибо. Кстати, я тебе еще кое-что принес.

Эска достал из пакета вытянутый сверток в подарочной темно-зеленой бумаге и со скромным небольшим бантом.

— Обещанный подарок. Пригодится для следующей статьи.

Недели за полторы до их последнего сеанса Эска выдал Марку несколько веревок. Подробно объясняя, он показал, как затянуть на конце мертвый узел.

— Можешь сделать четыре узла, можешь больше — до шести. Как захочешь. Чем больше, тем больнее будет при ударе.

Эска продемонстрировал это, ударив себя по левой ладони и даже не поморщившись.

Марк внимательно следил за тонкими пальцами, ловко скручивающими веревку. От той ночи в копилку его воспоминаний добавились руки Эски, некрупные, с аккуратными полукруглыми ногтями. Марк смотрел на руки больше, чем на саму веревку. Но все же с заданием справился, хоть сидение голышом на жестком стуле не располагало к рукоделию. После короткого колебания он сделал шесть узлов на каждой веревке.

— Зачем это? — спросил он, глядя, как Эска аккуратно пишет на бумажке «Фидо» и убирает ее вместе с заготовками в ящик стола.

— Иногда я делаю подарки. Не всем, только самым лучшим. И тебе сделаю.

Это было самое близкое к комплименту, что Марк от него слышал.

И сейчас, развернув подарочную упаковку, он увидел самодельную семихвостую плетку с деревянной рукоятью. Она удобно легла в ладонь, отполированное дерево ласкало кожу, но не скользило. Вдоль рукояти было выжжено имя — «Марк».

— Я добавил надпись позже, — пояснил Эска. — Уже после выхода статьи. Решил, тебе будет приятно.

— Ты бы мне еще именной ошейник подарил.

— Нужно будет снять мерки.

Марк взмахнул плеткой, пробуя силу удара. Семь ее хвостов со свистом разрезали воздух и разметали на странички ближайшую стопку тетрадей.

— Впечатляет. Но почему бы просто не купить такую в магазине?

— Там есть только лайт-версии для тех, кто хочет поиграть в мазохистов. Эта намного надежнее. Рассечет кожу с одного удара.

— Звучит заманчиво.

— А еще, — продолжил Эска, — вещь из секс-шопа безлика. Ты купишь плетку — но точно такие же будут еще у нескольких тысяч человек по всей стране. А эта сделана персонально для тебя. Символ близости между доминантом и сабмиссивом. Я дарю такие только тем, кто для меня что-то значит.

После долгой паузы Марк спросил:

— И многим ты уже подарил?

— Ты пятый.

— Что случилось с предыдущими четырьмя?

— Расслабься, я доминант, а не Ганнибал Лектер.

— Но почему мне? И почему сейчас?

— Ты же не пришел в клуб, — укоризненно сказал Эска.

Марк вспомнил разыгравшуюся в кабинете сцену, свою злость и холодный взгляд Эски. Одного этого хватило бы, чтобы остудить пыл самого безумного влюбленного.

— Тебе напомнить, что произошло?

— А тебе нужно объяснять, что я был на работе? Да, Марк, для меня это была работа. Пусть не такая, как у тебя или другого офисного планктона. Но она мне нравилась, я в ней был профессионалом. И не собирался гадить там, где ем.

Эска раскраснелся, даже уши покрылись трогательным румянцем. Он, кажется, злился на Марка. Зато у того негативные эмоции прошли сразу же.

— Ты назвал меня по имени? — потрясенно спросил Марк.

— Назвал. И это причина, по которой я пришел.

Эска поднялся, перешагнул через ящик с книгами и оказался рядом с Марком. Положил руку ему на плечо, опершись коленом о кресло. Марк почувствовал, как оно прижалось к его бедру, и это прикосновение его словно парализовало. Эска и раньше был к нему близко, касался его. Но даже когда тот скользил руками по обнаженному телу, когда бесстыдно трогал мошонку и дрочил Марку, прикосновение не было таким интимным, как сейчас.

— Я не обхожу своих клиентов, чтобы попрощаться. Навестил только тебя. Дальше объяснять нужно?

В памяти еще живо было воспоминание о прошлом отказе. И строптивый голосок внутри подсказывал послать Эску подальше — просто в отместку.

Но Марк осознавал, что в обиженных можно играть вечно, пока один из них не возьмется за ум и не сделает шаг навстречу другому. Он понял, что выбор зависит от него: потерять или обрести. И потянулся к Эске.

Тот наклонился, и их губы встретились спустя секунду.

Марк ожидал, что поцелуи Эски будут такими же, как он сам: резковатыми, властными. Но первый поцелуй получился намного нежнее. Они оценивали друг друга, осторожничали и старались распробовать.

Марк за плечо потянул Эску на себя, усаживая на колени. Тот прильнул, как теплая кошка, обнял за шею. Марк в ответ обхватил его, удивившись тому, как удобно руки смыкаются на поясе. Словно они двое были кусочками одного паззла.

— Совсем неплохо, да? — спросил Эска, будто сам не был уверен в этом. Задумчиво провел языком по губам, и Марк наклонился, чтобы поймать его, заверив:

— Очень хорошо.

Реальный Эска оказался гораздо лучше фантазий. Словно мечта вдруг обрела плоть и кровь, наполнилась красками, неповторимым запахом и голосом, приятной тяжестью живого тела. И сразу стала привлекательнее.

Марк наслаждался вседозволенностью, гладил его тело и касался там, где хотел. Эска делал то же самое в ответ, изучая любовника как открытую книгу. Марк только охнул, когда в шею болезненно вонзились зубы. И с утроенной силой набросился на губы Эски, мешая поцелуи с легкими укусами.