А за ними по пятам двигалась громадная абсолютно черная фигура — словно призрак пастуха, гонящего остатки отары на бойню.

— Умбра! — охнула Ниива.

— Хорошо! — отозвался Рикус, бросаясь вперед.

— Что же тут хорошего, — спросила женщина, догоняя гладиатора.

— Раз здесь Умбра, значит здесь и Маетан.

— Хорошо, — вслед за Рикусом прогудел Гаанон, и земля затряслась под его ногами. — Я убью их обоих.

За ними, вопя во всю глотку, навстречу урикитам устремилось несколько сотен гладиаторов. Рикус видел, что схватка будет именно такой, как любили его воины: без всяких хитростей и тактики, клинок против клинка, воин против воина.

Две армии сошлись лицом к лицу, и Рикусу стало не до размышлений.

Мул прыгнул на двух копьеносцев в первом ряду. Он рассчитывал срубить острия их копий и проскользнуть дальше, к Умбре. Но в последний момент копьеносцы вдруг подняли свои копья и одновременно метнули их прямо в грудь Рикусу. Инстинктивным движением мул парировал одно копье мечом. Хотя удар пришелся не лезвием, а плашмя, древко копья коснувшись Кары Ркарда, разломилось надвое.

Второе копье внезапно нырнуло вниз и вонзилось Рикусу в живот. Мул вскрикнул и пошатнулся. Но как ни странно, не ощутил жгучей боли ранения. Глянув вниз, он увидел, что копье не пробило толстой кожи Пояса Ранга.

Вырвав копье из Пояса, Рикус небрежно отбросил его в сторону и улыбнулся ошеломленным урикитам. С криками ужаса, вопя что-то о колдовстве, противники мула бросились наутек.

— Трусы! — заорал Рикус, бросаясь в погоню. — От меня не убежишь!

С разгону он врезался в толпу урикитов. Засвистел волшебный меч, рассекая руки, тела, доспехи с такой же легкостью, как только что — древко копья. Справа от него рубила своим тяжелым топором Ниива. Слева мощными ударами огромной дубинки крушил врагов Гаанон.

Трое гладиаторов все глубже врезались в ряды урикитов: настоящий ураган смерти, самум над солончаками Костяных Равнин. Порой Рикусу приходилось поднимать Кару Ркарда не для атаки, а чтоб парировать удар. И каждый раз соприкасаясь с волшебным клинком, обсидиановые, как, впрочем, и древние стальные мечи, кинжалы и топоры, разлетались вдребезги.

Вскоре в мире Рикуса существовали только блеск его меча, боевой клич, вырывающийся из его глотки, запах вываливающихся на песок внутренностей и горячая кровь врагов, ручьями текущая по его обнаженным рукам. Он действовал не задумываясь. Меч плясал, словно став продолжением его руки. Вторая рука и ноги, казалось, сами по себе, наносили удары, отбрасывая урикитов под топор Ниивы или дубину Гаанона. Он любил сражаться, как трикрины любят охоту, как эльфы — бег, как гномы — труд. Для этого он и появился на свет. Это призвание мула — драться и побеждать.

Кипела битва, и Рикус краем глаза успевал заметить, что повсюду воины Тира рубили, резали, крушили растерянных солдат Урика. Как и сам мул, его соратники всю свою жизнь провели, готовясь к поединкам на Арене. И хотя их воинское искусство уступало непревзойденному мастерству Рикуса, все они на голову превосходили своих противников. Одетые в красное фигуры падали десятками. В воздухе стоял удушливый запах пролитой на раскаленные камни крови.

Все кончилось быстро. Даже слишком быстро. Внезапно Рикус обнаружил, что бежит, спотыкаясь о трупы, отчаянно пытаясь догнать удирающих без оглядки урикитов.

— Сражайтесь! — прогремел голос Умбры. — Сражайтесь и умрите, или я сделаю вас своими рабами!

Черный великан схватил двух улепетывающих солдат и втянул их в свое черное тело — точь-в-точь, как в первый раз, когда Рикус его увидел. Но угрозы уже не действовали на потерявших голову от страха урикитов. Воины Хаману продолжали бежать, а те немногие, что все-таки послушались своего зловещего командира, падали, пронзенные мечами гладиаторов.

— Вперед! — закричал Рикус. — Покажем этим трусам!

— Смерть поганым урикитам! — эхом отозвался Гаанон, громыхая почти так же громки, как Умбра.

Теперь, когда урикиты обратились в бегство. Битва потеряла для мула интерес. Однако он не прекращал погоню. Пока все складывалось для тирян наилучшим образом. Враг бежал, и бежал прямехонько в расставленную Джасилой и Каилумом ловушку. У них, конечно, могло не хватить сил остановить такое количество обезумевших солдат, но хоть ненадолго задержать эту толпу проклятых трусов, пока подоспеют гладиаторы, они наверняка смогут. И тогда все будет кончено.

Мул бежал, буквально на каждом шагу разя врагов своим мечом. Ниива и Гаанон как могли спешили за ним, добивая тех, кого мул только ранил. Внезапно Рикус очутился лицом к лицу с огромной черной тенью.

Черная рука мелькнула справа от него, схватив сразу и гладиатора из Тира, и убегающего от него солдата из Урика. Два крика, от которых кровь стыла в жилах — и тела несчастных растворились во мраке Умбры.

— Ну, вот и Умбра, — тяжело дыша, сказала Ниива. — Что нам теперь делать?

Рикус молчал. Гаанон тоже. Похоже, вид противника в несколько раз больше его самого лишил великаныша дара речи.

Мул поднял взор… Сапфировые глаза Умбры глядели прямо на него.

— Ты дорого заплатишь за свою победу, тирянин, — улыбнулся Умбра и протянул руку к Нииве.

Взмахнув окровавленным топором, женщина с криком опустила его на призрачную руку гиганта. Блестящее лезвие вынырнуло из черной пелены и, ударившись о камни, раскололось, словно стеклянное. Черные пальцы Умбры сомкнулись на талии Ниивы.

— Рикус!!! — закричала она, а черная тень уже поползла вниз по бедрам и вверх по ее груди.

Не зная что еще предпринять, мул неуверенно ткнул мечом в черную туманную руку гиганта. К его удивлению, колдовской клинок вонзился в тень, как в живую плоть. Умбра вскрикнул. Перехватив меч поудобнее, Рикус со всего размаху обрушил его на руку Умбры.

Разбрызгивая во все стороны клочья черного тумана, кисть гиганта упала на землю. Дрожащая как в лихорадке Ниива рухнула на колени. Медленно, один за другим, черные пальцы стекали с ее тела, впитываясь в сереющий на глазах песок.

Гаанон яростно взревел и взмахнул своей дубинкой. Как и топор Ниивы, дубина не причинила чудовищу никакого вреда. Пройдя сквозь похожее на дым тело, она ударившись о камни, рассыпалась на мелкие кусочки. Умбра пнул великаныша и, наступив тому на грудь, придавил к земле.

Взвыв от ужаса и боли, Гаанон попытался откатиться в сторону, но все его усилия были тщетными. Умбра не давал ему пошевелиться, а черная тень начала обволакивать тело гладиатора.

Рикус рубанул мечом по черной ноге. И снова волшебный меч впился в тело. Изрыгая проклятия, повторить которые не под силу человеческой глотке, Умбра неповрежденной рукой ударил мула в грудь. Падая, Рикус выронил Кару Ркарда, но сперва он этого даже не заметил. Все чувства сковал невыносимый холод, пронзивший его до мозга костей. Рикус потянулся за мечом, но руки не слушались.

— Сталь Ворпала, — прошипел Умбра. — Откуда у тебя это оружие?

В тот же миг сердитое шипение и треск наполнили каньон, эхом отдаваясь от скальных стен. Невдалеке, поперек каньона возникла мерцающая, переливающая пелена. Удиравшие во все лопатки Урикиты больше боялись несущихся по пятам гладиатором, чем непонятного колдовства, возникшего на их пути. Но вот первые воины приблизились к барьеру и сразу же с криками ужаса попытались повернуть назад. Но было поздно. Несущая сломя голову толпа не дала им остановиться. Коснувшись странной пелены, воины вспыхивали как свечки и через мгновение исчезали в облаке черного дыма.

Увидев, что происходит, Умбра опять выругался на своем непонятном языке. Пользуясь удобным моментом, успевший прийти в себя Рикус прыгнул к мечу и, перекатившись через него, вскочил на ноги. Сверкнула волшебная сталь, но меч рассек один только воздух. Черный гигант уже торопился к дрожащей пелене, обрывавшей жизни все новых и новых урикитов. Из обрубка его руки тянулась струйка черного тумана.

— Ты как? — спросил Рикус, наклоняясь к Нииве.