— Это сделал я? — ошеломленно прошептал Тихиан.

Сач закатил глаза.

«Кругом буря.»

Король огляделся. День померк, он стал мрачен, как настроение владыки Тира. Черная завеса поднятой ветром пыли повисла над городом. Тихиану вспомнился ураган, который он видел десять лет назад. Но король знал — не стоит надеяться, что дождь утолит жажду города. Черные тучи затянувшие небо наполнены песком, а не каплями драгоценной влаги.

— Тебе не под силу высечь искру из кремня, куда тебе сотворить молнию, — язвительно заметил Виан. — Довольно, оставь свои жалкие потуги.

Тихиан снова закрыл глаза. Светящийся шар внутри его разума полностью исчез. Все, что осталось в темном гроте — безумный хоровод черных мыслей. — Не стоит начинать сначала, — сказал Сач.

— Сейчас придет гонец, — пояснил Виан.

— И когда ты услышишь его сообщение, тебе станет не до развлечений, — добавил Сач и улыбнулся, обнажив гнилые зубы.

Зная, что проси не проси, а головы ни за что не раскроют содержание послания, Тихиан соскользнул с возвышения. Оставалось только сожалеть, что из-за лени он начал познавать премудрости Незримого Пути только сейчас.

— Неужели я так безнадежен?

— Совершенно, — ответил Виан.

— Абсолютно, — подтвердил Сач.

Схватив головы за волосы, король поволок их к краю крыши.

— Что ты делаешь? — запротестовал Виан.

— Раз у меня нет надежды овладеть искусством Пути, значит, мне никогда не стать королем-колдуном, — прорычал Тихиан. — А потому вы мне больше не нужны.

И он сбросил головы вниз.

Но вместо того, чтобы упасть на заросшие мхом деревья у подножия башни, головы просто-напросто повисли в воздухе. Тихиан даже рот открыл от изумления — он никогда не видел, чтобы Сач или Виан когда-нибудь вот так парили. Однако он давно подозревал, что запросто с ними не справиться. Эта парочка не прожила бы тысячу лет, будь она такой беспомощной, какой казалась на первый взгляд.

— Очень забавно, — оскалился Виан.

— Калак схватил бы топор и изрубил нас на куски, — добавил Сач. — Ты недостаточно жесток.

— Ну, это легко поправимо, — предупредил Тихиан.

— Сомневаюсь, — фыркнул Виан. — Ты трус по натуре.

И прежде, чем Тихиан успел что-либо ответить, Сач добавил:

— Ты правишь Тиром уже шесть месяцев, а сокровищница Золотой Башни все еще пуста. Даже когда вы убили Калака, золота в ней было больше.

На это Тихиан ничего не мог возразить. Он повернулся и взглянул в сторону суматошных торговых рядов. Сейчас, когда вновь открылся железный рудник, в Тире опять закипела деловая жизнь. Однако Собрание Советников направляло каждый грош караванного сбора на нужды нищих ферм, окружавших город. Несомненно — это дело рук Агиса, как и все, что помогало деньгам уплывать из королевской казны.

— Убей его, — предложил Виан, прочитав мысли короля.

Но не давняя дружба с Агисом заставила Тихиана отрицательно покачать головой.

— Только хуже будет, — прорычал он. — Мы и глазом не успеем моргнуть, как его место займут Рикус, Ниива и Садира. Аристократ-идеалист — это плохо, но невесть что возомнившие о себе рабы…

— Убей всех четверых, — предложил Виан.

— Можно подумать, это так легко! — воскликнул Тихиан. — Пол-Тира видело, каждый нищий в Тире знает, что Рикус ранил Калака, а Агис и остальные довершили дело. Да если я их хоть пальцем трону, город просто напросто взбунтуется.

— Я знаю некоторых бардов, которые отлично разбираются в ядах, предложил Виан. — Калак частенько пользовался их услугами.

— Все четверо умирают от загадочной болезни — неужели ты и в самом деле думаешь, что горожане такие дураки? — возмутился Тихиан. — Нет, я найду другой способ.

На крыше появилась женщина исполнявшая обязанности дворецкого, и разговор прервался. Стройная блондинка с холодными синими глазами, она, как и многие из окружения Тихиана, ранее преданно служила Калаку.

За ней показался шатающийся от усталости молодой человек. Он был весь в пыли, но Тихиан отметил про себя добротность его одежды и аккуратно подстриженные волосы. Аристократический нос, гордая линия подбородка — явно потомок какого-то древнего рода.

— Тайя из Рамбурта, второй сын владыки Ламбурта, — объявила женщина-дворецкий, лишь едва заметным движением брови выказывая удивление при виде парящих в воздухе голов.

— Как ты осмелился появиться перед нами в таком виде? — проревел Сач. — И разве отец не научил тебя кланяться своему королю?

— Убей его! — добавил Виан.

Тайя побледнел как полотно.

— Помилуйте, Ваше величество, — низко кланяясь, взмолился он.

— Прощаю, — ответил Тихиан, наслаждаясь страхом юноши. — Но только на первый раз. Надеюсь, твои новости оправдают мое милосердие.

— Ваше величество, — начал Тайя. — Я только что вернулся с охоты в Долине Дракона.

— Это возле Урика, не так ли? — нахмурившись спросил Тихиан.

— Потому-то я и здесь, — ответил Тайя. — Выходя на дорогу, мы увидели над горизонтом большое облако пыли, которое двигалось в нашу сторону. Я заинтересовался, что это такое, и обнаружил целое войско — с осадными орудиями, боевой агроси, отрядами хафлингов и пятью сотнями великанышей. Они шли под знаменем льва, который стоит на двух лапах.

— Герб короля Хаману, — прошипел Виан.

— Вот уже пять веков он спит и видит, как бы прибрать к рукам наши железные рудники, — добавил Сач и покосился на Тихиана. — Ну и как ты защитишь город? — хихикнул он. — У тебя пустая казна и нет армии.

Тихиан выругался и еле сдержался, чтобы не броситься на юношу, который принес эту страшную весть. Он не стал бы сдерживаться, но бесчисленные реформы, проводимые Агисом, горожане приписывали своему королю. Тихиану не хотелось потерять репутацию мудрого и справедливого правителя.

Он закусил губу и глубоко задумался. И вот, наконец, злорадная усмешка заиграла на его устах. Тихиан еще не знал, как остановить войско Хаману, но уже понял, как разделаться с Агисом и тремя рабами без помощи бардов Виана.

Взмахом руки отпустив Тайю, Тихиан обратился к своей дворецкой:

— Позови Рикуса, Нииву, Садиру и Агиса Астикла. — Король слегка замялся, назвав имя своего давнего друга, но потом, отбросив сожаления, продолжил: — Скажи им, что от их скорейшего прибытия зависит безопасность Тира.

Рикус смотрел вниз, где у подножия крутого склона, в тени скал расположились его воины. Две тысячи тирян, стоя в строю, думали о предстоящем бое. Среди них были люди и гномы, полукровки-эльфы и великаныши, тарики и представители других рас. Большинство из них — бывшие гладиаторы, освобожденные из рабства Первым Указом короля Тихиана. Раньше они сражались на Арене. Теперь от их воинского искусства зависела свобода Тира. Они стояли молча, сжимая в руках боевые топоры, зазубренные костяные сабли, раздвоенные пики, трезубцы и другое оружие, столь же бесконечно многообразное, как беспредельна страсть человеческая к насилию.

Рикус не сомневался — из гладиаторов получится прекрасный легион.

Он взмахнул рукой, подавая сигнал к атаке. Лавина воинов с ревом устремилась вперед.

— Что ты делаешь? — воскликнул Агис.

Для аристократа он выглядел настоящим здоровяком. Широкие плечи, угловатые, но правильные черты лица, проницательные карие глаза, длинные черные волосы.

— Нам нужен план атаки!

— Он у меня есть, — невозмутимо ответил Рикус, глядя вниз, где в песчаной долине застыла одинокая цепь великанышей-урикитов. Все в красных туниках с желтым львом — герб короля Хаману. У каждого — громадный боевой топор с обсидиановым лезвием, а вместо доспехов — широкие костяные щитки на запястьях.

— В атаку! — прокричал Рикус, устремляясь навстречу врагу.

Но склон оказался слишком крут. Не раздумывая, мул уселся на изъеденный ветрами песчаник и поехал вниз, слегка притормаживая руками и ногами.

Будь Рикус чистокровным человеком, он, возможно, и не решился бы на подобный поступок. Только набедренная повязка защищала его бронзовую кожу от похожего на грубую терку камня. Но Рикус не думал о том, что может пораниться. Он был мул — полугном-получеловек, созданный жить и умирать в гладиаторских боях на арене цирка. Боль не пугала его, как не пугала и смерть. От своего отца-гнома Рикус унаследовал широкоскулое лицо с крупными чертами, уши, прижатые к голове и заостренные, богатырское телосложение — сплошь мышцы да сухожилия. Его мать-человек подарила ему гордый прямой нос и пропорциональное телосложение, делавшее мула красивым с точки зрения обеих рас, шестифутовый рост и ловкость, как у эльфа-канатоходца.