Наоми потеребила тонкой рукой воротничок желтой блузки.
- Я никогда не слышала о Ловетте.
- Это маленький город примерно в пятидесяти милях к северу от Амарилло. – Стелла отправила в рот креветки и запила их большим глотком вина.
- Я родилась и выросла в городке, который был не больше, чем точка на карте. В юности я ненавидела его. - Встав, Наоми вернулась с бутылкой вина. – Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что самые драгоценные мои воспоминания о том, как мама с папой танцуют в клубе и как мы с другими детьми сидим в тесноте на заднем сиденье папиного пикапа. - Разлив вино, она добавила: – Мне нравится все, что могут предложить большие города, но маленькие – прекрасное место, чтобы взрослеть. Вы так не думаете?
Наоми предполагала, что Стелла жила в Ловетте. Вполне нормальное предположение, по мнению Стеллы.
- Я родилась и выросла в Лас-Крузесе, Нью-Мексико. И никогда не была даже близко от Ловетта. – Стелла взяла бокал. Сегодня она ела очень мало и теперь начинала ощущать милое теплое сияние. – Спасибо.
- Пожалуйста. – Наоми поставила бутылку на стол и перевела взгляд со Стеллы на Бью, затем обратно. – Никогда?
Стелла обычно не говорила о своей жизни с людьми, которых не знает. Кое-что в ее прошлом было неприятным, но, без сомнения, Бью вбил ее имя в какую-нибудь суперсекретную шпионскую программу, которую купил вместе со своими светошумовыми гранатами, и уже знал о ней абсолютно все. Хорошее, плохое и ужасное. Он, вероятно, видел ее табель за третий класс и баланс на кредитке в «Виктория Сикрет». Бью узнает, если она начнет умалчивать, привирать или откровенно лгать.
- Ну, технически, полагаю, я была на ранчо, - сказала Стелла, когда Наоми села на свое место. – Меня там зачали. – Она взяла бокал и улыбнулась. – Очевидно, я была слишком маленькой, чтобы запомнить это событие. Слава богу. – Никто не засмеялся, услышав ее шуточку, хотя сама Стелла считала ее чертовски смешной. Сделав глоток, она посмотрела поверх бокала в спокойные глаза Наоми, чьи брови чуть сдвинулись от любопытства, пока она терпеливо ожидала продолжения. – Мама Сэйди умерла, когда той было пять, и моя мама стала ее няней. – Стелла поставила бокал обратно на стол и решила поделиться краткой версией. – Чтобы сделать краткую историю еще короче, замечу, что моя мать была очень бедной, - сказала она то, что слышала столько раз, что и не счесть. – Как только она достаточно подросла, то начала работать в «Супер 8» и в «Сомбреро». Единственным шансом выбраться из родительского дома для нее было выйти замуж за одного из соседских мальчиков и родить ему пять детей за пять лет. – Стелла собрала волосы со спины и перекинула их через плечо. – Мама хотела чего-то иного и ответила на объявление от агентства для нянь. Ее первой работой стало ранчо «Джей Эйч» в Техасе. – Стелла вспомнила старую фотографию матери, которую Абуэла сделала, когда дочь уезжала в Техас. На поблекшей карточке та выглядела такой молодой и красивой, в глазах ее сверкал восторг. – Она работала на ранчо три месяца, когда поняла, что беременна. – Стелла все еще не могла представить, как ее молодая мама и ворчливый Клайв Холлоуэл занимаются сексом. – Когда она сказала моему отцу, он отправил ее обратно в Нью-Мексико и заплатил, чтобы она там и оставалась.
Наоми резко втянула воздух.
- Ваша мама, должно быть, была разбита.
- Как говорит моя бабушка, «fue por lana y salio trasquilado». Она отправилась за шерстью, а вернулась сама остриженная. – Боже правый. Если Стелла начала цитировать бабушку, значит, вино повлияло на нее сильнее, чем кажется, а не просто вызвало теплое мерцание. Абуэла знала миллион пословиц и не стеснялась их использовать. Миллион раздражающих сказок и легенд, и правил, которыми не боялась поделиться.
- Иногда я не понимаю мужчин, - Наоми была явно потрясена. – Как может отец сделать что-то подобное?
Стелла не знала, что хуже. То, что отец спал с прислугой, или то, что ее мать спала с боссом. Что отец спал с девушкой на двадцать пять лет моложе его самого или что ее мать, бросив только один взгляд на господина Холлоуэла, увидела большой дом и кучу денег.
- На самом деле, я его не знала. Только видела примерно пять раз в жизни.
Хоть мать и «ходила за шерстью», она вернулась не совсем «остриженной». Она не получила особняк, но получила милый домик в милом районе Лас-Крузеса. Не получила миллионы Клайва Холлоуэла, но получила достаточно денег, чтобы поддерживать себя и свою семью. Стелла бы не стала утверждать, что мать забеременела целенаправленно, но и не назвала бы это случайностью.
- И все? – спросила Наоми.
В последний раз Стелла видела отца, когда ей было одиннадцать. Она отчаянно хотела понравиться ему, но не понравилась.
- Однажды он принес мне фарфоровых лошадей. Я играла с ними, пока не отбила им ноги.
Это прозвучало так жалко, что Стелла бы покраснела, если бы не пино. Она больше не была маленькой девочкой, которая отчаянно хотела, чтобы ее полюбили отец и сестра. Не была той девочкой уже очень давно.
- Как грустно.
Стелла покачала головой.
- Нет. Мне… э-э-э… лошади нравились больше, чем куклы. – И это было правдой. Стелла посмотрела через стол на Бью, который казался более заинтересованным своей тарелкой, чем Стеллой. Вот и хорошо. – Может, отец и не хотел знать нас, но он удостоверился, что у мамы будут деньги вырастить меня. У меня было неплохое детство.
Бью поднял глаза. Выражение его лица было бесстрастным, но взгляд, устремленный на Стеллу, говорил, что Бью может заглянуть ей в голову и увидеть все секреты. Он сказал, что знает историю ее карьеры. Или это было про ее полицейское досье?
- Ну, за исключением того раза, когда у меня возникли проблемы из-за рисования единорогов на эстакаде I–25, - выпалила Стелла раньше, чем успела остановить себя.
Бью поднял бровь. - Было весело, - попыталась защититься Стелла. – И намного красивей, чем черепа и глупые символы банд.
Очень плохо, что полиция не увидела ничего смешного в милых волшебных созданиях среди жутких знаков.
Стелле было четырнадцать, и ей назначили десять часов общественных работ.
- На бумаге мои приводы в полицию могут выглядеть так, будто я была большой проблемой, но все это детские шалости по сравнению с другими детьми. – Она задумалась на секунду, затем призналась, потому что была уверена, что Бью и так знает: – Ну, ладно, за исключением кражи того лифчика пуш-ап из «Кеймарт». Это было плохо. Очень плохо, но у остальных девочек в седьмом классе была грудь, а у меня нет. Мальчики обычно дразнили меня чем-то вроде «впалая грудь». – Она посмотрела на Наоми, которая обязательно ее поймет. Та застыла с бокалом у рта, широко раскрыв глаза. – Я просто хотела быть как все, а мама не дала бы мне денег на лифчик пуш-ап. Но это было самым ужасным поступком в моей жизни. – Она снова посмотрела на Бью: – Так?
Одна бровь поползла вверх по загорелому лбу.
- Откуда мне знать?
Стелла подняла руку, затем опустила ее на стол.
- Потому что ты шпион.
Вот.
Наоми засмеялась:
- Бью, ты что, сказал Стелле, что работаешь в ЦРУ?
- Конечно нет. - От знакомого хмурого выражения в уголках его глаз появились морщинки. – Мы уже говорили об этом. Я сказал тебе, что не шпион.
Правда. Так он и сказал, но вел себя совсем по-другому.
- Он морской пехотинец.
Морской пехотинец. Ну конечно. Теперь все сходится. Мощная шея. Короткие волосы. Накачанный зад… Стоп! Она только что призналась в краже лифчика пуш-ап морскому пехотинцу. В этот раз даже пино не смогло остановить румянец, заливший шею и согревший щеки. Стелла подняла бокал и осушила.
- Бью служил в морской пехоте, - карие глаза Наоми вспыхнули от гордости. – Он Кабан1 .
Стелла даже поперхнулась. Бью, конечно, много ел, но его манеры за столом казались ей совершенно приемлемыми. Прошлой ночью он вроде как заглотил свой пирог, но она бы не назвала его боровом.
