Литмир - Электронная Библиотека

Бродя между бараков, Рита бесцельно обшаривала взглядом всё вокруг: не то чтоб она наделась что-то найти, но всё же в глубине души цеплялась за эту возможность. Бездействие гнело её, и казалось, что угодно было бы лучше.

– Где норма? – рявкнул невдалеке чей-то грубый голос.

Ему что-то отвечали: было не разобрать.

– Если не будет до темноты, будешь иметь дело со мной.

Рита остановилась у барака, настороженно разглядела из-за угла. Охранник уже отошёл, почти же на земле сидела каторжанка: ещё не старая, но определённо в возрасте. Рита мельком бросила взгляд по сторонам, подошла к ней.

– Чего от тебя хотел этот скот?

– Мне надо свить все эти верёвки… – тихо проговорила та. – До темноты я не успею.

– Это ничего… Дай-ка, – Рита опустилась рядом с ней, взяла моток тонких верёвок. – Как это делается… Так просто?

– У меня пальцы уже почти не гнутся, – оправдываясь, пояснила каторжанка. Рита, не прерывая дела, попыталась улыбнуться ей:

– Ну, не плачь, – дыхание паром вырывалось в холодный воздух, но по-настоящему зима не притронулась к этой земле – видимо, отошли к югу. – Как тебя зовут?

– Лила…

– Лила. Вот и чудесно. Вместе сейчас всё успеем, – она истосковалась по действию, действованию, и монотонная работа в эту минуту была ей почти в радость.

Новая знакомица смотрела на неё, как будто не веря.

– Ты… ты ангел? Да?

– Нет, – Рита всё же невольно улыбнулась. – Я не ангел…

Они управились больше чем с половиной, когда вновь подошёл охранник.

– Эй ты! – Рита сделала вид, что не слышит. – Ты, ты! Тебя освободили от работ.

– Я не для вас работаю, – огрызнулась она, не оборачиваясь, хотя он стоял сейчас прямо за ней. Лила испуганно протянула руки, то ли порываясь забрать у Риты верёвки, то ли просто в немом «не надо!»

– Успокойся, – проговорила Рита. – Пока я здесь, они тебе ничего не сделают.

Замешкавшийся было охранник всё же рывком поднял её. Обычно они избегали и этого, но, видимо, он не знал, что предпринять.

– Ну я же сказал, эту не трогать, – из ниоткуда появился Эрлин. Как всегда «вовремя».

– Но она, – тот растерялся совсем, – она не выполняет!

– Оставь, – бросил ему Эрлин. Когда охранник отошёл на два шага, обернулся уже к Рите. – Почему бы вам не вернуться в барак, фройляйн? Скоро темнеет.

– Сначала я помогу ей, – сложив руки на груди и сверля взглядом землю, она упрямо застыла на месте. – Я обещала.

– Значит, по видимости, придётся нарушить обещание. Шестнадцатый пустует? Вот туда.

– Я никуда не пойду! – она отступила немного, когда охранник направился было к ней, готовая царапаться, кусаться, если понадобится. Конечно, это не сильно поможет, но совсем даром им не пройдёт.

– Рита, – оказавшись позади неё, Эрлин говорил ей почти на ухо, – ну, ты же понимаешь, что каждый твой взбрык скажется на ней. А вовсе не на тебе, – когда она обернулась, он изобразил улыбку. – И не смотри так, будто для тебя это новость.

Вновь подошёл охранник, и Рита последовала за ним, но через несколько шагов оборотилась.

– Лила! – кинула она напоследок. – Я тебя найду. Слышишь? Обязательно найду!

Барак окружил тишиной и полумраком, дверь позади шумно закрылась. Рита тут же попыталась отпереть её снова, но замок был надёжный. Расцарапав о дверь запястья и ещё несколько раз ударившись о неё от безнадёжности всем телом, она отступила вглубь, упала на подобие лежанки.

Хотят держать её взаперти – пусть держат. Главное, не забыть потом, не забыть, что обещала, не забыть о…

– Лила, – по-прежнему глядя в потолок, проговорила Китти. – Её звали Лила.

Похоже, сегодня ей вновь не заснуть.

Она встала, поставила вариться кофе – обречённо-привычная последовательность движений, где не будет никаких перемен; пока он готовился, на минуту включила телевизор. Ничего нового, повторяют дневной выпуск: про то, как некая Китти Башева работала на тирана и узурпатора Нонине, про то, как она по-прежнему занимает должность на государственном телевидении (ах да, уже не занимает… ну так, значит, занимала) и даже всё ещё пользуется казённым транспортом в личных целях, и кстати, а за какие заслуги… и т.д., и т.п. Всё это она слышала за последние дни уже неоднократно и из опыта знала, как набирают оборот подобные сюжеты – что обычно всплывает, в какой последовательности пускается в дело… Всё так же, как с десятками других, – ничего нового.

Она налила кофе, выключила телевизор. За окном ползла густая матовая синь с провалами чёрного. Она ничего не обещала – ни участия, ни справедливости – она лишь ползла, как и без того должна была ползти.

Китти и не ждала особо.

Она сняла шкатулку с подоконника, осмотрела её, аккуратно докрутила до упора маленький ключ. Помедлив, – каждый раз как будто через силу – открыла крышку: из недр прянула нежная печальная мелодия, перепетая отрывистыми звеньканьями колокольчиков. Слова же Китти знала и так.

«Почему вы сегодня так грустны, моя фройляйн,

Почему так тревожно поёт на душе…»

Она оставила шкатулку играть на столе, сама же вместе с кофе вышла на балкон. Там воздух был свежее.

Она подняла чашку ко рту, поняла, что не может пить это тёмное. Оно слишком сильно пахло кофе – неприлично сильно. Будь это какое-нибудь невнятное варево – какое им могли раздавать в ссылке, – она бы, может, попробовала, но вот это…

Китти напомнила себе, что многие другие, не лучше её, возможно, в эту самую минуту распивают дорогие вина, и всё же отхлебнула немного.

Её чуть не стошнило от этого глотка. Прижав руку ко рту, она несколько минут боролась с организмом. В итоге спазм отступил, но делать ещё попытку совершенно не хотелось. Китти отставила чашку, вернулась в комнату.

Мелодия уже доиграла. Китти завела шкатулку повторно, затем разрешила себе упасть на диван и заложила руки за голову.

И ещё раз –

«Почему вы сегодня так грустны, моя фройляйн…»

Это можно продолжать до бесконечности.

Тени вновь начали наползать на потолок, навязчиво сплетаться во что-то, как в бреду. Колокольчики – чики-чики – поют о безвестном, невозвратимом, но не твоём, но не тебе. Тебе – только тени на потолке.

Поняв, что всё равно не уснёт, Китти вспомнила о машине на стоянке. Почему бы и нет. Как будто никто сейчас не мешает.

Она поднялась и стала переодеваться в уличное.

20.

Слева за стеклом проплыл и скрылся Передвижный мост.

– Человек это, конечно, не без странностей, – он рассеянно скользил взглядом по фонарям снаружи и изгибам дороги. – Но мне он, пожалуй, нравится. По крайней мере, небольшой отряд… Это бы я ему доверил.

– Очень рад, что смог тебе помочь безвозмездно, – ровно проговорил Вайзонов, не отвлекаясь: он вёл машину.

– Ну что значит «безвозмездно»… Может, и тебе что-то понадобится весьма скоро, откуда ты знаешь? Это ведь такое дело… заранее не предскажешь.

Вайзонов только ухмыльнулся на это. Поэтому можно было продолжать.

– Скажи, а нет за ним, случайно, какого-нибудь… тёмного прошлого? – он нарочито пафосно повёл рукой.

Вайзонов помолчал ещё немного, кратко качнул головой:

– Сомневаюсь, что у него вообще есть какое-нибудь прошлое. Шелетов – явление по-своему уникальное. Служил по большей части в глубинке – то на югах, то на востоке… И везде, где отвечал он, распоряжения сверху выполнялись безукоризненно, но о нём самом как о человеке сложно сказать что-то определённое. В последнюю южную войну за ним была территория на подступах к Ринордийску, а это что-то да значит.

– О, – он важно поднял палец, – ну, это серьёзно.

Они ехали вдоль набережной. Слева, с открытого водного пространства то и дело вспыхивали яркие огни.

– А кто там сейчас на обыске за главного? – вдруг встревожился он. – Надеюсь, не тот дебил Клементинов?

11
{"b":"565821","o":1}