Как у нас сегодня со временем, тебе когда домой?
Как обычно, часам к десяти.
Пробок в городе почитай что и не было, и уже через несколько минут они закрыли за собой дверь снимаемой Сергеем квартиры, и остались одни во всем мире - на целых три часа. Не более - ибо, как и было запланирова-но, прекрасный принц был женат. Это вообще случается, а если мужчине чуть-чуть до сорока, он хорош собой и к тому же владелец преуспевающе-го некриминального бизнеса - то женат он наверняка.
. Сергей выкладывал на столик свои заготовки к очередному маленькому празднику - шампанское (ее любимое, "Moet e Chandon"), виноград, конфеты. Она достала с полки высокие стеклянные бокалы и уютно уст-роилась в кресле, с удовольствием глядя, как он открывает и разливает шампанское.
Ну, за что же мы сегодня пьем? - радостно спросила она. - Я все пере-брала, вроде, никакой даты у нас сегодня не случилось!
За что пьем? За тебя, конечно! Чтобы у тебя все было хорошо.
Ладно, я постараюсь, - засмеялась она и пригубила вино.
Я тут думал, - сказал он, и замолчал. Вытащил сигарету, прикурил, под-винул пепельницу.
"А подаренного мной портсигара нет," - подумала вдруг Марина, и не-приятное предчувствие кольнуло ей сердце.
Ну же, не тяни! Ты самый умный человек из всех, кого я знаю, так что ты наверняка придумал что-то замечательное! - и она снова засмеялась, просто чтобы прогнать дрянную ледяную иголку, засевшую в сердце.
Я думал о том, что любые отношения развиваются по определенным за-конам. И наши не исключение. Мы долго были любовниками. Но вместе мы уже довольно давно...
Три с половиной года, если я не ошибаюсь, - подтвердила Марина, и ле-дяная иголочка снова шевельнулась где-то внутри.
Да, три с половиной. И мне кажется, нашим отношениям пора перейти в какую-то иную фазу. Ты понимаешь сама, наиболее естественное развитие отношений, брак, для нас невозможно.
Я, по-моему, никогда и не просила, - голос был чужим. Неужели это ее голос?
Да-да... Так вот, дальше - или мы можем просто расстаться, или мы можем стать друзьями. Я бы предпочел второе, мне хотелось бы, чтобы ты была моим другом. Пожалуйста, не надо, не плачь, подумай сначала. Ты умная, красивая женщина, вокруг тебя полно людей, которые будут тебя любить. Ну вот, я наполню твой бокал, и мы выпьем за то, чтобы у тебя все было хорошо.
Марина подчинилась и выпила. Нереальность происходящего никак не давала ей понять. что же, собственно, случилось? Ее, кажется, бросают? Вот так, за бокалом шампанского, это и происходит? Она потянулась за си-гаретой и закурила. Почему-то все окружающее приобрело вдруг режущую глаза яркость, она ясно видела невытертую пыль в углу, пятно на бледно-желтых обоях, пузырьки газа в бокале. Не задумываясь, она поднесла бокал к губам и снова выпила - не чувствуя вкуса, только пытаясь смыть против-ную колючку из горла, из груди.
И вот еще - я знаю, как ты всегда хотела хорошую машину. Вот, возьми, то, чего очень хочется, надо получать. Здесь, кажется, хватит на любую машину.
Новым, ярким зрением, Марина увидела белый конверт с зеленой поло-сой и зелеными латинскими буквами, буквы складывались в какое-то зна-комое слово, но она никак не могла его понять. Почему-то ей казалось очень важным понять, что это за слово, вот она прочтет его, и все снова будет хорошо.
Она взяла конверт в руки и держала, не зная, куда же его деть. Конверт был толстеньким и тяжелым на ощупь, он ужасно ей мешал, почему-то его надо было держать двумя руками, и, значит, нечем было взять бокал, в ко-тором снова сверкало шампанское...
За идущей нетвердыми шагами Мариной закрылась дверь подъезда. Сергей еще минуту подождал - и, ей-богу, если бы она вдруг вернулась, он не нашел бы в себе сил расстаться с ней еще раз... Но из открывшейся две-ри вышел толстяк с маленькой, такой же толстой собачонкой, которая тут же у подъезда пустила лужу...
Вместо того, чтобы ехать домой, где пока еще ждала жена (при нынеш-нем положении дел он вовсе не был уверен, что она не уйдет завтра же), Сергей свернул в сторону от центра и погнал по Кольцевой, уходя от себя в никуда. Он долго уговаривал себя расстаться с Мариной, не подставлять любимую женщину под свои неприятности - а теперешнее состояние дел можно было называть уже не неприятностями, а крахом. И вот он все сде-лал правильно, а той радости, которая возникает где-то внутри от "пра-вильного" шага - ее-то и нет... Стрелка спидометра перевалила за сто тридцать, а он все жал на газ, мимо пролетали одинаковые стеклянные будки надземных переходов, неразличимые на скорости надписи на указа-телях, фонари сливались в одно темно-светлое пятно.
Конечно, он довез ее до дому.
Марина не помнила, как открыла дверь ключом, как снимала пальто и шляпу под недоуменным взглядом Ксении. Она хотела лишь одного - упасть, зарыться лицом в подушку и забыть об этом кошмаре. Проснуться утром и понять. что все это неправда.
Проснулась она среди ночи, сердце билось, как ополоумевшая канарей-ка, а перед глазами плавали цветные круги.
Выйти из дому на следующий день и пойти на работу оказалось серьез-ной проблемой. Настолько, что Марина позвонила в редакцию, и сказала, что поработает дома, у них это со скрипом, но практиковалось... Ей каза-лось, что, выйди она на улицу, каждый встречный поймет, что ее только что - ни за что, просто так, бросил любовник. Она бродила по квартире; ломая спички, закуривала какие-то пересохшие сигареты из пачки, забытой давнишним гостем; наливала себе кофе и, оставив его на столе, уходила в комнату; садилась к компьютеру, пытаясь работать, но не понимала ни слова не только во французском тексте, а и в собственном, готовом уже переводе... Словом, было Марине хреново, и более всего - от того, что только теперь она поняла: она любит этого человека, любит - и от того, что произошло, ничто не меняется. Только раньше она любила его, будучи почти рядом, а теперь - на расстоянии.
Ими ни разу, никогда, не были сказаны слова, требующие каких-то по-следующих действий. Молчаливо было принято, что их роман - просто ма-ленькие радости, доставляемые ими друг другу, и не более того. И вот все это кончилось...
К вечеру кружение по квартире достало вернувшуюся с работы Ксению до предела. Мрачно поглядев на очередную чашку с налитым и невыпитым кофе, она сказала:
Все, вызываю Татьяну, пусть вправит тебе мозги. Так ты прикончишь все запасы кофе и мои нервы впридачу.
Марина, кажется. и не услышала ее слов и снова присела к компьютеру, до рези в глазах вглядываясь в экран, и не понимая ничего в написанном вчера тексте.
Представляешь, Татьяна, чтобы надраться до поросячьего визгу "Мо-этом" - и не получить от этого никакого удовольствия! - Марина хмыкнула.
Так что же, он ничего не объяснил?
Нет, представь себе. Я думаю, если бы дело было во мне, я бы смогла это понять. Ну прости, мы же все-таки добрались до постели - "в последний раз, на прощанье". И все было не хуже чем обычно! Даже с поправкой на выпитую мной бутылку шампанского. Я, конечно, могу предполагать, что дело в его жене. За три с лишним года даже полная дура поняла бы, что кто-то есть, а она совсем не дура, по-моему. Наверное, ему поставили уль-тиматум, и он, естественно, выбрал ребенка...
Татьяна со стуком поставила на стол чашку с чаем - кофе она не пила принципиально, - и встала из кресла. Сеанс дружеской психотерапии, про-должавшийся третий час, изрядно утомил обеих, но Марина уже могла раз-говаривать по-человечески и даже восстановила в памяти - более или менее - вчерашний вечер.
Слушай, а что было в конверте?
А в конверте, как он сказал, машина. И еще он сказал, что будет пока оплачивать ту квартиру, чтобы мне было, где отдохнуть.
Так может, он рассчитывает все восстановить?
