РЕЖИМ ОЖИДАНИЯ.

Странник прошел, опираясь на посох -

Мне почему-то припомнишься ты.

Едет повозка на красных колесах -

Мне почему-то припомнишься ты...

Лампу под вечер зажгут в коридоре -

Мне почему-то припомнишься ты...

Что б ни случилось на суше, на море

Или на небе - мне вспомнишься ты...

В. Ходасевич

Марина со злостью захлопнула капот и, скрестив руки, оперлась на нее... той частью тела, где спина теряет свое благородное наименование. Разумеется, эта несчастная старуха выдохлась именно на Кольцевой, где никому ни до кого нет дела, до дому полгорода проехать надо, и именно сегодня... Она посмотрела на часы: половина седьмого. Рейс прибывает из Женевы в десять минут восьмого, полчаса на багаж и паспортный контроль - получалось, что не позднее, чем через час ей кровь из носу нужно быть в Шереметьево. Придется бросать старушку на шоссе и брать тачку... хотя...

Она достала из сумки новенький мобильник и, не удержавшись, еще раз похвалила себя за то, что не стала экономить и обзавелась-таки этой игрушкой - кому-то, может, и дешевой, а ей пришлось выбирать между парой новых туфель и удобством жизни...

Добрый вечер, будьте добры, Алевтину Васильевну! Спрашивает Марина Серебряникова. Алло, Кузя, привет! Две минуты есть?

Ну, не более, чем две, - раздался из трубки хрипловатый голос Кузнецовой, Марина представила себе ее - с сигаретой, шикарный жакет от Гуччи по-сыпан пеплом, - что стряслось?

Старушка моя сломалась, я на Кольцевой, и через час надо в Шереметьево, Ксюха прилетает... Может, у тебя есть какая спасительная идея?

Я тебе сто лет твержу - купи нормальную машину, займешь у меня, потом отдашь! Телефон свой давай! Жди, сейчас позвонят! - и она дала отбой, не прощаясь.

Марина улыбнулась - Кузя верна себе, лишнего слова не скажет, а если может что-то сделать, так сделает. И в делах она такая же, пятый год же-лезной рукой держит несколько магазинов, сама ездит по выставкам, заку-пает товар и находит партнеров, сама справляется с бандитами и государством... А в школе такая тихоня была, они тогда и подружились, сколько лет уже прошло, вспомнить страшно. И давно уже она не Кузнецо-ва, три раза фамилию меняла, остановилась на редчайшей - Петрова она теперь. Кто еще ее Кузей назовет?

Резко зазвонил телефон. Марина поморщилась - надо попросить кого-нибудь отрегулировать сигнал, какую-нибудь непротивную мелодию по-ставить...

Алло?

Марина Витальевна?

Да, я слушаю.

Александр Христофоров, от Алевтины Васильевны. Что с Вами случилось? И где Вы сейчас?

Машина зачихала и остановилась, и больше заводиться не захотела. Я на Кольцевой, километров десять до поворота на Ленинградку со стороны Дмитровки. А ехала в Шереметьево, встречать.

Отчет полный, - усмехнулся собеседник, - ждите, мне до Вас минут два-дцать, приеду, - и, подобно Кузе отключился, не прощаясь.

Марина убрала телефон в сумку и снова забралась в машину, подальше от пронизывающего ветра. Что за май в этом году, хуже, чем в прошлом, холодюга такая! Ладно, в машине тепло, скоро спаситель загадочный подъедет, с замечательной фамилией Христофоров, не назвать бы его Ко-лумбовым, впрочем, это он, наверное, уже не раз проходил. Жаль, что ку-рить бросила, скоротала бы время... Хотя к чему портить цвет лица, и без того живем черт знает в какой атмосфере... Надо бы за город выбраться, когда потеплеет...

Неспешный поток мыслей неожиданно был прерван стуком в окно рядом с водительским местом. За окном маячил, сгибаясь, малосимпатичный мел-кий мужичок в обтерханной кожаной куртке. Марина слегка опустила окно и сурово спросила:

Чего надо?

Дамочка, пусти в машину погреться, окоченел - сил нет, своя сломалась, ни мотор, ни печка не фурычит, перевозку жду.

Выглядел мужик и в самом деле жалко, и Марина взялась было за кнопку, чтобы отворить дверь - она и сама могла бы сейчас маячить на пронизы-вающем ветру, пытаясь поймать тачку до Шереметьево. Внутренний голос слабо вякнул насчет правил безопасности, она сердито приказала ему за-ткнуться, и без него тошно, и уже решительно вытянула кнопку, сказав:

Справа садись, болезный.

Мужичок распрямился, оказавшись не таким уж и мелким, и метнулся к правой передней двери. Вместе с ним в машину ворвался резкий порыв ветра и стойкий запах перегара, совмещенный с ароматом дешевого табака. У Марины сразу запершило в горле; бросив курить, она стала прямо-таки на дух не переносить застарелую табачную вонь.

Послушайте, а где Ваша машина? - спросила она, уже сильно жалея о своем глупом сочувствии.

А вот там стоит, я тут уже три часа кукую, - мужичок показывал куда-то назад. Марина удивилась - перед тем, как застрять окончательно, она не видела ни одной припаркованной машины - и обернулась посмотреть. В этот момент задняя дверца распахнулась, и в машине мигом оказался здо-ровенный лоб с абсолютно тупой физиономией, вольготно расположив-шийся на заднем сиденье.

Давай, тетя, выходи из нашей машины, и сумочку оставь.

К-как? - ничего другого Марина произнести не сумела... События стали развиваться с недоступной ее воображению скоростью.

Задняя правая дверца вновь распахнулась, и бугай вывалился из нее вниз головой, получив по шее чем-то железным. Подлый мужичок с переднего сиденья полез куда-то под куртку, Марина испугалась, что там может быть оружие и с отчаяния врезала ему по голове дамской сумочкой. Мужичок скис и временно перестал интересоваться судьбой своего компаньона. Тем временем события в районе заднего сиденья продолжали развиваться. Бугай покинул салон прямо-таки с неприличной скоростью, и присевшая было на задние колеса старушка машина с облегчением распрямилась. Подлый мужичек также попросту был выброшен из нее, а на его место, не интересуясь более его дальнейшим самочувствием, уселся невысокий кре-пенький дядя лет сорока, и назидательно спросил:

Ну, и что? Вам приключений на сегодня не хватало? Будем знакомы, Хри-стофоров.

Ох, - сказала Марина.

Вот именно, что ох. Давайте-ка местами меняться, а то опоздаете.

Марина посмотрела на часы. Половина восьмого, она безнадежно опоздала, до Шереметьево еще минут двадцать. А то и тридцать, это уж как дорога.

Ну что сидите, сказал же - брысь с водительского места.

Марина перелезла на заднее сиденье, Христофоров повернул ключ зажига-ния, и старушка, не капризничая, заурчала, как сытая охрипшая кошка.

Ох, - снова сказала совершенно убитая Марина. - И правда спаситель.

Обернувшись, она успела заметить бугая, обалдело стоявшего на обочине, и тихо лежавшего мелкого мужичка.

Чем Вы беднягу огрели? Я-то считал дамские сумки чем-то более эфемер-ным, а он до сих пор не очухался.

Не знаю, - изумленно произнесла Марина, - сейчас посмотрю.

Вы что, не знаете, что у Вас в сумке лежит?

Ну... Не точно...

Это как - не точно? Там лежит двухкилограммовая гиря, которую Вы ста-щили у кого-то в гостях, а потом со стыда забыли?

Марина полезла в сумку - ей самой было интересно, чем же она так классно вырубила незадачливого бандита. За мобильным телефоном из сумки появилась толстая записная книжка, следом еще одна, электронная, потом кошелек и бумажник, пара носовых платков - чистый и грязный, губка для протирания обуви, будильник ("Ой, - пробормотала Марина, - его же в ре-монт надо... было")... Христофоров притормозил у обочины и с неослабе-вающим любопытством продолжал наблюдать за процессом. А Марина достала из той же самой сумки еще одну записную книжку, толстенький блокнот, три ручки разных цветов, расписание электричек Белорусского вокзала, две банки джина с тоником и - с самого дна - дорожный набор ин-струментов в кожаном чехле.