– Но все эти убитые… – прошептал Ренар, вспомнив свой военный опыт.

Гедемондас вздохнул:

– Возможно, в будущем это спасет многие тысячи других. Война – лучший учитель, ее уроки зря не пропадают. Правда, цена их ужасно высока.

Мавра думала о другом.

– А если бы моторный модуль приземлился в соседнем гексе? – спросила она. – Что тогда?

– Вы не поняли, – ответил гедемондас. – Он должен был приземлиться именно здесь. Он не мог приземлиться ни в каком другом месте. – Его тонкие губы тронула еле заметная усмешка. – Очень простое уравнение, – пробормотал он как бы про себя.

Некоторое время все стояли молча. Наконец Мавра спросила:

– И что же дальше? Что теперь будет с нами? С воюющими сторонами?

– Воюющие стороны соберут свои вещи и отправятся по домам, – сухо ответил гедемондас.

– А с Трелигом? С Юлином? – настаивал Ренар.

– Эти двое слишком хитры, и поймать их довольно проблематично. Они станут делать то, что делали всегда, и поступать так, как поступали всегда, пока не наступит время решить их уравнения. Трелиг и Юлин сильно замешаны в этой истории, да и вы, Ренар, и вы, Вистару, и больше всех вы, Мавра Чанг.

Женщина пропустила его слова мимо ушей. Разговоры о высоком предназначении казались ей просто смешными.

– Что же все-таки будет с нами? – продолжала добиваться она. – Я имею в виду, что вы сорвали с себя покров тайны.

– Могущество лучше всего использовать разумно, – ответил гедемондас. – Достаточно будет простейшей регулировки. Мы никуда вас не уводили. Вы спокойно шли по старой тропе, которой, как вам показалось, кто-то недавно пользовался, и случайно набрели на эту долину. Вы наблюдали, как машинный модуль неожиданно взорвался; возможно, он сдетонировал под воздействием обвала, грохот которого отозвался в горах тысячекратным эхом, или из-за того, что при падении он неудачно ударился о землю. Затем вы отправились на восток, в Диллию, чтобы рассказать об увиденном. И вы никогда не встречали никаких таинственных гедемондасов.

– Придерживаться этой версии будет нелегко, – заметила Мавра.

– Но это правда, – возразил снеговик. – Или, поскольку ваши спутники встревожены, станет правдой, когда вы окажетесь в Диллии. Оставленные в охотничьей хижине вещи и припасы мы соберем и передадим вам на границе.

– Вы хотите сказать, – встревожилась Вистару, – что собираетесь заставить нас забыть, как все происходило на самом деле?

– Всех, кроме нее, – ответил гедемондас, показывая на Мавру. – Но она слишком ослабеет и устанет, чтобы доказывать вам что бы то ни было.

– Почему кроме меня? – удивленно спросила Мавра.

– Мы хотим, чтобы вы запомнили, – ответил он с величайшей серьезностью. – Понимаете, пока мы развивались по избранному пути, наши дети там, на звездах, этого не делали. Теперь все они мертвы. Все исчезли. Гедемондасы уже в состоянии решить марковианскую проблему, но они никогда не сумеют выполнить это решение.

– А я сумею? – спросила она.

– Корень квадратный из минус двух, – улыбнулся гедемондас.

– После всего, что она сделала, это чертовски несправедливо! – возразила Вардия и показала усиком на фотографию. – Взгляните. Не человек, а уродец. Чудесное девичье тело, вечно опущенное вниз лицо и ноги мула. Она даже не может смотреть прямо перед собой. Ест как животное; употребляет пищу, которую не в состоянии сама приготовить. Имеет нормальные сексуальные потребности, но кому она нужна с таким задом? Чтобы хоть как-то успокоиться, она будет готова валяться в своих собственных экскрементах. И ее так легко вылечить! Всего-навсего доставить сюда и провести через Ворота Колодца.

Серж Ортега сидел за столом, подпирая большую голову верхней парой рук.

– Это печально, – произнес он. – И ничто из того, что я вытворил за мою грязную жизнь, не доставляло мне столько боли. Но вы знаете причину. Кризисный центр вашего же собственного гекса сообщил весьма неутешительные факты. Антор Трелиг никогда не забудет, что в Мире Колодца есть еще один космический корабль; не забудет об этом и Бен Юлин. В ясные ночи они оба могут видеть Новые Помпеи. И если Юлин успокоится, на него нажмут яксы. А мы не можем контролировать ни якс, ни макиемов. Они могут проходить через Зону совершенно спокойно, и никто не имеет права их останавливать. Страны, даже пальцем не пошевелившие во время войны, выступят против нас, если мы милитаризируем Зону. Я по-прежнему считаю, что корабль, упавший на Севере, недосягаем, и. Бог тому свидетель, чиллианские компьютеры прощупали там каждый уголок! Некоторые северные расы проявили к нему интерес, однако учджины категорически против любого вмешательства. Кроме того, переправить туда пилота физически невозможно.

Он помолчал, затем с грустью взглянул на чиллианина.

– Но имеем ли мы право быть абсолютно уверенными, что это невозможно? Ваши компьютеры отвечают "нет", то же самое подсказывает мне инстинкт. Вспомните, однажды некий северянин проник на Юг. Если бы мы смогли узнать, каким образом… Трелиг не остановится. Юлин не остановится. Яксы не остановятся. Если решение в принципе существует, кто-нибудь обязательно до него докопается, и не будет иметь никакого значения, насколько оно сложно и как велики преграды на пути к его выполнению, даже если для этого потребуется перебросить пилота через Экваториальный барьер с помощью гигантской пращи. У меня весьма надежные каналы связи, но они обладают такими же. Если кто-нибудь найдет ответ, об этом узнают все, и мини-война разгорится снова. И если мы не хотим, чтобы у Трелига или Юлина в один прекрасный момент оказались полностью развязаны руки, нам понадобится кто-то, кто знает, как приказать космическому кораблю взлететь, приземлиться и так далее, кто сможет перепрограммировать его для использования в почти немыслимой ситуации, которая неожиданно может возникнуть. Зиндеры этого сделать не сумеют, даже если мы узнаем, где они находятся и в кого превратились, а мы скорее всего этого не узнаем. Не годится и такой классицист-библиотекарь, как Ренар. Ни один из них никогда не управлял кораблем. Не могу и я: слишком отстал от жизни. А между тем корабль находится в северном полушарии, и так будет продолжаться очень долго, потому что учджины, ничего не мыслящие в космической технике, находят его красивым, а в тамошней атмосфере он сохраняется в идеальном состоянии.

– Вот бы забросить кого-нибудь на Север, чтобы его взорвать, – задумчиво произнесла Вардия.

– Я уже пытался, – усмехнулся Ортега. – Но там все по-другому, и хватит об этом. Таким образом, корабль представляет собой бомбу, которая, будем надеяться, никогда не взорвется, но может и взорваться. И если провести Мавру Чанг через Колодец Душ, мы можем потерять контроль над единственным пилотом, имеющимся в нашем распоряжении.

Покопавшись в бумагах, он вытащил фотографию Новых Помпеи.

– Взгляните. Там находится компьютер, которому известны коды и математические уравнения Колодца. Объем его памяти ограничен, но он обладает самосознанием; вот вам еще один участник игры. Что значит судьба одного индивидуума по сравнению с миллиардами или триллионами жизней во Вселенной? Ответ вы знаете. – Улик в ярости ударил по компьютерным распечаткам. – Вот он, будь он проклят! Ну скажите же что-нибудь!

– Может быть, она сама решит, что ей следует делать, – пробормотала Вардия. – Доберется до Ворот Зоны и явится сюда. Тогда Колодец останется на крайний случай.

Ортега покачал головой:

– Даже не надейтесь. Во-первых, Ворота Зоны в гексах будут охраняться день и ночь. Во-вторых, если она так сделает, ее запрут в чудесной комфортабельной комнате, расположенной в этом комплексе. Без окон, без выхода. Словно животное в зоопарке, она будет лишена запаха цветов и вида звезд. Для нее это хуже смерти, а она вовсе не склонна к самоубийству.

– Как вы можете быть так дьявольски во всем уверены? – спросило растение. – На ее месте я бы покончила с собой.