Зиндер застонал. Подобная мысль была для него нестерпима. Смерть дочери он, вероятно, смог бы перенести, но только не это. Не это.

Позднее найдутся пути к спасению. Если достаточно быстро вернуть Никки, Оби сможет ее вылечить. А что касается устройства, которое он должен соорудить, то это – обоюдоострое оружие.

Уставший и потерпевший поражение, он набрал номер конторы Трелига на Макеве. Он знал, что советник должен быть там. Что он ждет. Ждет неизбежного ответа.

"Потерпевший поражение, – подумал ученый решительно, – но не побежденный. Еще нет".

Новые Помпеи представляли собой огромный астероид. Длина его экватора превышала четыре тысячи километров. Это был один из осколков небесной тверди, которые встречаются во всех солнечных системах и иногда заслуживают названия "планетоид". Он казался совершенно круглым, более круглым, чем основная масса планет; ядро астероида состояло из необычайно плотного материала, создающего силу тяжести в 0,7 g, что уравновешивало его мощную центробежную силу. Привыкнуть к этому было нелегко, и люди чувствовали себя здесь ужасно. Но поскольку это убежище принадлежало государству, никто не жаловался.

Орбита планетоида считалась относительно стабильной и скорее круговой, чем эллиптической, хотя отделить день от ночи было довольно проблематично: тридцать два восхода и захода солнца в течение установленных Советом двадцати пяти стандартных часов нарушали привычный для человека ритм жизни.

Этот дискомфорт частично компенсировался тем, что половина всего планетоида была упрятана в гигантский пузырь, изготовленный из очень тонкого и легкого синтетического материала. Пузырь хорошо отражал свет, закрывал наружную панораму, и находящимся внутри все время казалось, будто становится то темнее, то светлее; это напоминало пасмурный день в обычных мирах, когда облака то застилают все небо, то исчезают. Подобный световой эффект объяснялся тем, что между двумя слоями оболочки пузыря находился тончайший – меньше миллиметра – слой некоего текучего вещества. Любой прокол мгновенно затягивался. Даже огромная дыра могла временно законсервироваться, пока все жизненно важные центры не будут окружены запасными пузырями. Сжатый воздух и кислород, вырабатываемый пышной растительностью астероида, делали окружающую среду стабильной.

Теоретически Новые Помпеи предназначались для отдыха партийных лидеров Новой Перспективы, которые хотя бы ненадолго должны были здесь сбрасывать с плеч груз непомерных забот. Фактически же о существовании этого убежища знали лишь несколько человек, беззаветно преданных Антору Трелигу, председателю партии. Планетоид охранялся с помощью компьютерной оборонительной системы, элементы которой располагались на близлежащих мелких астероидах и специальных кораблях; без разрешения Антора Трелига или его людей никто не мог приблизиться к Новым Помпеям на расстояние менее светового года под страхом быть уничтоженным.

Это место выглядело неуязвимым и с политической точки зрения; чтобы нарушить дипломатический иммунитет и суверенитет Трелига, требовалось согласие большинства членов Совета, между тем как Трелиг контролировал самый крупный блок голосов.

Когда Никки оказалась на Новых Помпеях, она почти не обращала внимания на свое окружение. Она могла думать только о Бене и о его обещании приехать. Ей предоставили комфортабельную комнату; спокойные безликие слуги приносили еду и уносили пустые тарелки. Большую часть дня девушка лежала на кровати, обнимая подушки и воображая, что Бен находится рядом с ней. Она без конца рисовала его портрет, обнаружив у себя в комнате карандаш и бумагу. Рисунки были отвратительными, но зато Бен Юлин представал на них сверхчеловеком ангельского вида. Желая приятно удивить своего любимого, Никки решила похудеть, но невероятное разнообразие предлагаемой ей натуральной пищи привело к обратному результату. Каждый раз, когда девушка думала о Бене, она ела, а думала она о нем постоянно. Через шесть недель она прибавила в весе почти восемнадцать килограммов.

Время от времени ее фотографировали и даже заставляли произнести несколько слов в записывающее устройство. Никки не придавала этому никакого значения.

Ее время проходило совершенно бессмысленно. Минуты тянулись ужасно долго, так как Бен все не приезжал. Она писала детские любовные стихи и груды писем, которые, по словам ее слуг, отправлялись по указанному адресу.

Прошло восемь недель, прежде чем Гил Зиндер выполнил процедуры, необходимые для того, чтобы закрыть проект, и подготовился к переезду. Он еще не знал, какую роль сыграл в его несчастье Бен Юлин, но стал относиться к молодому ученому с некоторым подозрением, когда тот с удивительной легкостью, не задавая лишних вопросов, согласился принять участие в работе над проектом Трелига. Что же касается советника, то он все эти восемь недель постоянно успокаивал Зиндера, доказывая ему с помощью писем, фотографий, отпечатков пальцев и снимков сетчатки глаз Никки, что девушка еще жива. То обстоятельство, что дочь делала какие-то заявления, Зиндера не волновало; по его мнению, это свидетельствовало лишь о том, что она все еще может нормально говорить и что Трелиг выполняет обещание относительно остановки болезни с помощью губки.

Чтобы завершить переброску главного компьютерного центра и пультов управления на Новые Помпеи, им пришлось отсоединить Оби от аппаратуры, которая могла изменять реальность или воздействовать на нес. Как только это было проделано, они совершили потрясающее открытие.

Зетта, которая так и осталась моложе и привлекательнее, внезапно поняла, что ее изменили. Старые уравнения частично восстановились.

Ассистентка, разумеется, тоже отправлялась на Новые Помпеи, так что бояться, что кто-то третий, знающий о потенциале устройства, может проболтаться, не имело смысла, и все же Бен Юлин боялся.

И для этого были все основания.

Никки Зиндер сидела в своей комнате на Новых Помпеях. Она, как обычно, ела и грезила, когда неожиданно ощутила, что туман, окутывавший ее мозг, рассеялся.

Девушка с удивлением оглядела царящий вокруг бардак, покачала головой и попыталась понять, что же произошло.

Она вспомнила, что легла спать и что затем у нее возникло это ужасное, болезненное влечение к Бену, который увел ее из Центра и отдал в руки каких-то людей, притащивших ее сюда. Никки не только ничего не понимала, но и не знала, как ко всему этому относиться. То, что случилось, казалось ей наваждением.

Она отодвинула маленький стол, заставленный тарелками с едой, и взглянула на себя. Ее взгляд уткнулся в огромную обвисшую грудь, покоящуюся на выпуклом животе, состоящем из трех жирных складок, ног она рассмотреть не смогла. Задыхаясь, Никки направилась к зеркалу.

Увидев свое отражение, девушка еле сдержала крик. Она не шла, а ковыляла; внутренняя поверхность ее бедер была воспалена, лицо еще более округлилось, а под ним появилось несколько подбородков. Ее длинные волосы были растрепаны и спутаны.

И, что самое скверное, бедняжка была голодна.

"Боже, что со мной произошло?" – ужаснулась она и, окончательно потеряв самообладание, расплакалась. Однако слезы не облегчили обрушившееся на нее горе.

"Необходимо выбраться отсюда и постараться найти папу, – пронеслось у нее в голове. – Он будет любить меня даже такой". Ничего другого ей не оставалось, и Никки стала искать какую-нибудь одежду. "Лучше всего мне подошла бы двенадцатиместная походная палатка", – мрачно подумала она.

Девушка нашла свою старую ночную рубашку, хорошо выстиранную и аккуратно сложенную, но надеть ее не удалось. Рубашка оказалась слишком тесной и короткой. Никки на секунду задумалась. Затем решительно напялила на себя бесформенный балахон, в котором спала последние две недели, и постаралась придать ему более или менее приличный вид.