– Даанеер фуша сан! – орал Мас на капитана. – Мерзкая обезьяна!

– Опусти автомат! – гаркнул Исмаил по-сомалийски.

– Он отравил еду! – воскликнул Мас.

– Я ничего не делал, – по-английски произнес капитан голосом на октаву выше обычного.

Исмаил положил руку на ствол «калашникова» Маса и заставил его опустить оружие.

– Успокойся, – приказал он по-сомалийски. – О чем это ты?

Тут Исмаил услышал стон и заметил, что дверь в гальюн открыта. Он заглянул и увидел Османа, сидящего на унитазе спиной вперед.

– Что с ним?

– Об этом я и говорю! – заорал Мас. – Капитан отравил еду!

Не обратив внимания на вопли Маса, Исмаил обратился к Либану:

– Что у вас случилось?

Его товарищ указал на коробку печенья с арахисовым маслом, стоящую на столе:

– Осман сказал, что голодный, и капитан дал ему это.

Исмаил взял одну из запечатанных в пластик упаковок и помахал ею перед Масом:

– Ты что, никогда раньше не видел таких? Их на фабрике делают.

Гнев Маса сменился замешательством:

– Тогда что случилось с Османом?

– Наверное, у него аллергия на арахисовое масло, – ответил Исмаил, поражаясь, как мало его люди знают о мире. Повернувшись к капитану, он сказал по-английски: – Извините за недоразумение.

– Твои люди – животные, – прошипел капитан. – Если не найдешь на них управу, никогда не получишь то, что тебе нужно.

Исмаил обезоруживающе улыбнулся.

– На этот счет не волнуйся. Они слушаются меня. – Он поморщился на запах из гальюна. – Здесь окна открываются?

Капитан покачал головой:

– Только люки.

– Хорошо. Пожалуйста, откройте. Потом можете поесть.

После перебранки Исмаил вышел из салона и отправил всех, кроме Либана, на палубу дежурить. Когда Осман наконец вышел из гальюна, Исмаил прочитал ему лекцию о том, как пользоваться туалетом, и заставил убрать за собой. Потом отправил его наверх к остальным. Когда были открыты люки, в салон ворвался свежий ветер и очистил зловонный воздух. Исмаил сел за стол, наблюдая, как капитан и Тимаха готовят обед.

– Спагетти делаешь? – спросил он, увидев, как капитан насыпает макароны в котелок.

Капитан кивнул:

– Сомалийцы ведь ими питаются.

Исмаил был приятно удивлен:

– Тебе знакома наша культура?

– В какой-то книге прочитал.

Вскоре Исмаилу прискучило сидеть в салоне, и он решил осмотреть каюту. Он впервые оказался на паруснике, и его поразило, как тщательно здесь все было продумано и исполнено. Почти каждая поверхность вне камбуза была покрыта коричневым деревом, поблескивавшим в сиянии утопленных в потолок ламп. Занавески на иллюминаторах рассеивали солнечный свет. Гальюн был оснащен умывальником, душем и унитазом. На переборках висели книжные полки, забитые самой разной литературой, от «Десяти тысяч лье под водой»[16] Жюля Верна до «Семиярусной горы» Томаса Мертона.

Исмаил ощутил легкое эхо грусти. Его отец был увлеченным букинистом и тратил почти всю свою скромную зарплату, получаемую в университете Найроби, на редкие книги. Увозя семью в Сомали, он всю коллекцию оставил своему двоюродному брату, но лучшие тома забрал с собой, чтобы основать библиотеку в средней школе, которую открыл в Могадишо. Излишняя уверенность в себе и полезные связи заставили Адана думать, что он сможет защитить свою школу и семью от раздора, который начал захлестывать город. Военачальники играли по его правилам за мзду, но потом пришла «Шабааб» и все изменилось.

Исмаил отвернулся от книг и отворил дверь в кладовую. Она была забита самыми разными вещами и продуктами: рулоны туалетной бумаги и полотенец, запасы одежды, пакеты с сушеными фруктами и пастой, кипы парусины и чехлы для парусов с надписями «спинакер» и «запасной грот». Стены кладовой были увешаны картами в защитном покрытии, а пол сплошь заставлен коробками со свежими фруктами и овощами. Исмаил достал из сетчатого мешочка три папайи, вернулся на камбуз и поставил их на столешницу.

– Моим людям это понравится, – сказал он капитану.

Капитан бросил на него недовольный взгляд:

– Еще заказы?

– Это все, – покачал головой Исмаил.

– Можно включить музыку? – спросил капитан, указывая на встроенные в потолок колонки. – В плавании мы обычно слушаем музыку.

Просьба застала Исмаила врасплох. Западную музыку он не слушал с начала войны. «Шабааб» запретила ее, и каждого, кто нарушал запрет, пороли кнутом. Новобранцев пороли особенно жестоко. У «Амният» – разведки «Шабааб» – повсюду имелись шпионы, и Исмаил своими глазами видел, как одного солдата исхлестали до полусмерти за то, что он позволил какой-то девушке оставить мобильный телефон с западным рингтоном. В городах и пиратских лагерях Галмудуга допотопные бумбоксы и компьютерные колонки иногда исторгали западные песни, но все равно они считались запрещенными. По какой-то причине сейчас это представлялось ему в ином свете.

– «U2»[17] есть? – спросил он, и выражение лица капитана смягчилось.

– Конечно, – сказал капитан и кивнул сыну.

Под изумленным взглядом Исмаила Тимаха достал из кармана смартфон, тронул экран, и пульсирующий гитарный риф оживил каюту.

– Как ты это… – начал спрашивать он, но Боно перебил его словами: «Я пойду следом». Через несколько секунд вступила группа, и рок-звезда начал петь.

Исмаил сел за навигационную станцию и молча прослушал всю песню до конца. Он позволил музыке омыть себя, счистить слой грязи с души и обнажить хотя бы на миг молодого человека, которым он был до того, как начался ужас, – преданного сына, любящего брата, прилежного студента университета. Он чувствовал покачивание парусника, видел капитана, нарезающего папайю, но на несколько драгоценных минут вернулся в Могадишо, в одну на двоих с братом спальню, и слушал песни, которые скачал на свой старый ноутбук. Там же, рядом с ним, был и Юсуф со слюнявой улыбкой на лице. Ясмин сидела на кровати и перебирала волосы. Их мать Хадиджа на кухне тушила козлятину, а Адан потягивал чай на диване.

Когда песня закончилась и началась следующая, Исмаил заметил, что улыбается. Указав на смартфон в руках Тимахи, он все же задал вопрос:

– Как ты это сделал?

– Подсоединился по блютусу, – ответил Тимаха. – Здесь кругом динамики, даже на палубе.

Исмаил из любопытства поднялся по трапу в кабину и услышал музыку, звучащую на фоне гула мотора. Гюрей, Осман и Мас, пригревшись на солнце, дремали на скамьях, расставив в разные стороны стволы «калашниковых». Дхуубан и Сондари отдыхали на крыше под гиком. Он снова спустился вниз и почувствовал голодное урчание в желудке. Он огляделся вокруг, думая, чем бы заняться, и, увидев, что дверь кормовой каюты открыта, решил заглянуть туда.

– Мне показалось, ты обещал не трогать наши личные вещи, – сказал капитан.

Исмаил вскинул руки:

– Не волнуйся. Я просто посмотрю.

Он прошел через дверь и обвел взглядом каюту. Она имела форму клина со шкафчиками у двери и матрасом, который сужался с дальней стороны и заходил под переборку с иллюминаторами, смотрящими в рубку. Помещение выглядело маленьким, но опрятным. Капитан был человеком педантичным. Его спальный мешок и подушка лежали на кровати ровно, как под линейку, две книги и журнал на полочке рядом с маленьким ночником были аккуратно вставлены в жесткие подпорки.

Увидев на переборке цифровой дисплей, Исмаил нажал на кнопку. На экране появилась скорость яхты. Еще одно нажатие кнопки – появились скорость и направление ветра. Третье нажатие – и он увидел глубину под корпусом. «Хорошее судно, – подумал Исмаил. – Не крупное, но отлично оборудованное». Он посчитал это хорошим знаком. Если капитан – человек при деньгах, то переговорщик Гедефа может потребовать за него более высокую цену.

Исмаил снял с полки одну из книг. Она называлась «Одиночное плавание вокруг света», автор – Джошуа Слокам. Прочитав аннотацию, он восхищенно покачал головой. Автор книги первым в мире совершил кругосветное путешествие в одиночку. Исмаил поставил книгу на место и взял другую, тяжелый том без каких-либо надписей на обложке и корешке. Раскрыв ее и поняв, что это фотоальбом, он сел на край кровати и стал листать страницы.