Мы стояли друг напротив друга, и мне впервые захотелось не забыться и выключиться, а запомнить этот миг пребывания в чужом мире - вряд ли когда-нибудь в жизни мне ещё раз удастся столкнуться с такой неземной красотой.
Наместник сидел на белоснежном жеребце напротив нас, переводя взгляд с Миха на меня, и неуклонно задерживая его на Роксане. Воцарилось длительное молчание.
Летописи соврут и напишут: "Наместник медлил начинать приветственную речь, внимательно изучая противника…"
– Меч, Владыка, - начал он через несколько минут, с достоинством склонив голову. Голос у него оказался низкий, глубокий и мелодичный, - Рокса-ана…
Эльф наклонился с седла так низко, что мог бы достать рукой до земли. Двое Старейшин синхронно согнулись вместе с ним.
– О великий… эээ, - не знаю, что там делала красотка, но наместник запнулся, -… Меч Света, я прибыл сюда, чтобы принести вам… вам… глубочайшие извинения…, восхищения и восторги вашей красотой, соболиными бровями, длинными стрелами ваших великолепных ресниц и угольными глазами, изгибами линий превосходящими самые совершенные эльфийские луки…
Я подал Акуру назад и беззастенчиво повернулся налево. Тёмный вампирий плащ почти полностью скрывал фигуру Роксаны, оставляя на виду только голову и изящную кисть. Но эльфу этого явно хватало с избытком. Глядя на наместника, я понял, почему в некоторых странах женщин прячут под паранджу. Это, оказывается, не столько для женщин, сколько для мужчин сделано.
– Простите, наместник, - ухмыльнулся Мих, - я не понял, это у меня угольные глаза и соболиные брови? И давно?
– Что? - спохватился наместник, оторвав взгляд от изгибов, подобных эльфийским лукам. - Что вы, о великий Меч Света… конечно нет, что вы… я имел в виду, что приношу вам свои глубочайшие - глубочайшие! - извинения по поводу инцидента на границе Мглистых земель и… сообщаю, что эта акция была спланирована…да… кучкой заговорщиков, чья наглость не имела предела, поскольку они не могли представить себе, на какое истинное сокровище, достойное быть украшенным самыми лучшими алмазами, сапфирами и золотом, достойное быть воспетым самыми великими поэтами и менестрелями эльфийского народа в силу своей необычайной, да необычайной, возвышенной, истинно женской красоты и изящества, в силу поэтичности и восхитительной чувственности сиих усыпанных… усыпанных… отблесками солнца, недостойного даже сравниться с красотой прекрасной девы, не то что играть своими лучами в её… её роскошных косах, спадающих по плащу, словно две… две…
– Наместник? - снова прервал его Мих, - Что там про заговорщиков? На какое сокровище они покушались - на рога единорогов? Их действительно было два. Или это заговорщиков было два? Или две?
На лицах совершенных, неземных, светящихся эльфов было написано только одно желание - соскочить с лошадей и кинуться лобызать край плаща красотки. Вопрос застал всех троих врасплох.
– А? - спохватился наместник, - Да, конечно, заговорщиков… трое, да… все понесли достойное наказание, в связи с чем я горю желанием принести вам… поднести вам… исполнить вам… глубочайшие извинения, которые я сочинял, да, сочинял с момента вашего прошлого отъезда, и слова и музыку, лично я, вдохновлённый светлым ликом неотразимой светлоликой…
– Роксана, - вздохнул меч, - не трепыхай ресницами, рыбка, накинь капюшон и скачи к Фиме, сорвёшь ведь на фиг все переговоры…
Эльфы проводили удаляющуюся Роксану затуманенными взглядами, которые приобретали подобие осмысленности по мере увеличения расстояния до красотки.
– Простите, наместник, - с совершенно постной миной вопросил меч, - вы что, действительно сочиняли ваши извинения с момента нашего прошлого отъезда? Следует ли это понимать так, что все эти почти полтора куля лет вы планировали подлое нападение на всех нас, включая светлоликую красотку, у границы Мглистых земель с целью отъёма бесценных артефактов? Или у вас была какая-то другая цель?
Эльф стремительно побледнел и даже перестал светиться. Перевёл взгляд на стебелёк тимофеевки и сжал зубы. Еще сильнее он побледнел, когда уставился на расстёгнутый воротник полинявшей ковбойки меча. Бледность постепенно сменилась легкой прозеленью, наместник отвёл взгляд, после чего начал лихорадочно и витиевато извиняться, на этот раз вполне здраво и вразумительно, пересыпая речь цветастыми выражениями и заверениями в вечной верности, собственной неосведомлённости и нелестными выпадами в адрес службы эльфийской безопасности, завершив всё это изысканным пассажем:
– … понесли достойное наказание, позвольте мне досточтимый Меч, вручить вам луки заговорщиков, чтобы вы преломили их в знак вашего прощения и почтили своим присутствием наши земли, которые всегда оказывали вам самое искреннее гостеприимство.
Мих небрежно взял луки из рук бледного Старейшины, сломал только так, одним движением пальцев, не поморщился и не задумался, и брезгливо отбросил. После чего уставился на эльфа и продолжил всё с той же постной рожей, не выпуская травинки изо рта:
– Я слушаю вас, наместник. Давайте ещё и за посла извинитесь, раз уж вам так условности нравятся, я же просил вас самого приехать. Знали б вы, сколько потеряли, оставшись здесь. Слушаю, как там насчёт посла?
Эльф принёс извинения ещё и за посла, не сводя на этот раз взгляда с горла меча, причём смотрел он на него так, что у меня стало возникать подозрение - а не состоит ли наместник в родстве с незакодированными вампирами и не мучает ли его на данный момент вампирья жажда. Впрочем, вполне возможно, что он просто хотел придушить зловредное оружие. Эльф косился на ворот рубахи меча и травинку во рту, опускал длинные ресницы, и оправдывался важными государственными делами, ослепительно улыбаясь, и сверкая зубами похлеще, чем кольца на его длинных и тонких пальцах. Закончив витиеватую речь, наместник на мгновение с опаской поднял взгляд на Миха, а потом выдал:
– Меч, Владыка, в качестве компенсации за нанесённый ущерб, предлагаю вам беспрепятственный проход через земли эльфов к Серым горам под охраной двух дюжин наших лучших лучников, и прошу вас взять один из принадлежащих эльфам рогов единорога, в качестве жеста доброй воли и в знак примирения и прощения за нанесённое вам на границе Мглистых земель оскорбление…
Разумно, если учесть, что из-за рогов всё и произошло. Брови у меча поползли вверх, он выплюнул травинку, посмотрел на эльфа и засмеялся.
– Анделиенариадериэль, - пропел он, наплевав на изумлённый взгляд наместника и ошарашенные лица старейшин за его спиной, - я не возьму этот рог в уплату за вашу личную тупость и тупость вашего посла… Не зеленейте, Анд, вас это старит, вам бы сейчас мне ноги целовать, а не зеленеть. Когда вы узнаете, при каких обстоятельствах мы активировали свой артефакт, вы меня поймёте… Я принимаю ваши извинения безо всякой компенсации. Мало того, в качестве жеста доброй воли я укажу вам местонахождение легендарного огненного принца, которого ваши тупорылые заговорщики пытались ухлопать вместе с нами, но вот уговаривать его сесть на престол вам придётся уже самим, и как вам это удастся - ваши проблемы. Слышите, Анд, мы вам принца из Мглистых земель вытащили!
– Фима! - крикнул меч, оборачиваясь. - Скачи сюда, успокой наместника, пока он мне в горло не вцепился!
Обернувшись вслед за застывшим взглядом эльфа, я тут же понял, почему принца назвали огненным - сияние запутавшегося в вишнёвых волосах солнца создавало иллюзию пламени, следующего за фигурой скачущего мага. Жаль, не могу сразу в две стороны смотреть - и от Фимы в сполохах огня глаз не отведёшь, и на морду наместника полюбоваться охота.
Точно в тот момент, когда Феррари поравнялся с Серым, эльф слетел с коня и рухнул ниц едва ли не под копыта лошади:
– Альд, мальчик наш, - всхлипнул наместник, стукаясь лбом о траву и теряя в ней слетевшие с волос изумруды, - как долго мы тебя ждали! Принц, вы вернулись!
Следом за ним попадали с лошадей на землю двое Старейшин.
