– Витёк, это… сказать давно хочу. Это… Златом меня зови. Так лучше.

– Ладно,- согласился я и вызвался показать Злату, как у нас пьют на брудершафт, хотя мы и на ты, но всё же… Из моей фляги мы отлили половину в Цветикову, в смысле, Златову, и пили друг с другом по очереди. Я со Златом, Злат с Михом, и, наконец, я с мечом, изрядно труханув. Обошлось. Поэтому мы пошли по второму и третьему кругу, пока не опустошили всё, включая и Михову флягу.

После чего я лёг у костра, а меч с охранником разыграли дежурство в камень-ножницы-бумага из дюжины попыток. То ли Цветик-Злат выиграл, то ли Мих поддался, но дежурил он первым. Надо же, думал я засыпая, стоит убрать из коллектива женщину, хоть на день, как три мужика сразу начинают чувствовать себя едва ли не друзьями. Вернусь домой, уломаю шефа всех баб в отделе перевести в филиалы. Даже экономическое обоснование напишу.

Воскресенье, раннее утро.

Ранним утром, когда солнце ещё только-только пробилось косыми лучами через листья, мы поднялись и поехали за Роксаной. И за Фимой, куда ж его теперь… Вампирья деревушка оказалась за пшеничным полем. Даже не деревушка - достаточно большое поселение, раз в пять-шесть побольше и Волчков и Выселок. Деревня, несмотря на величину, производила унылое и заброшенное впечатление - заборы перекошены, солома на крышах лежит клочьями, обнажая деревянные балки, деревья за заборами дикие, более напоминающие лес, чем сад.

Пустая дорога, пустая улица, запущенные деревья с недозрелыми яблоками на ветках. Окно и дверь в первом доме распахнуты настежь, но никакого дыхания жизни в них не ощущается. И во втором тоже. За третьим забором обнаружилась полудохлая кобыла и двурогий серый козёл, ни капли на единорога не похожий. И подозрительно тихо. Никто не блеет, не ржёт, не гавкает и не мычит. Через три дома улица пересеклась с другой такой же, и на перекрёстке мы увидели первого человека. Или вампира. Он лежал у забора, скорчившись и накрывшись плащом, из-под которого виднелись только кончики сапог. Никакого движения или дыхания у скрючившегося тела заметить было нельзя. Метров через двадцать валялись ещё три тела. Опять без признаков жизни. Мне поплохело. Что это? Мор? Налёт? Нормальное состояние? Или солнце застало их на улице, и там, под плащами, и нет уже ничего, кроме горстки пепла? В принципе, я ко многому морально готов, вот уже и полнолуние пережил, и всё пока человек, хоть и убийца, но кто его знает, какие тут у вампиров бациллы, они, может, и для людей опасны. Мих едет впереди, посмотреть, как он реагирует, нельзя, а Цветик, ну пусть пока Цветик, всё с носом и клыками никак не наиграется, на такой морде ничего не разберёшь. Принюхивается, правда, усиленно, так ветер от нас дует, ничего не чувствуется.

На следующем перекрёстке рядом с лежащим неподвижным мужчиной мы увидели девчонку с двумя жиденькими косичками, тощую и голенастую. Она гладила его по плащу и плакала, утираясь рукавом. Рыжая кошка тёрлась около её ног, торжественно подняв хвост. Ближе к центру валяющиеся под плащами жители деревни начали попадаться всё чаще. Еще две плачущие женщины потащили навстречу нам вёдра с водой на коромыслах. В заброшенных садах прыгали кошки и белки. Видимо, рыжим прыгуньям нравился тот факт, что среди яблоневых деревьев попадался орешник.

На центральной площади на некоем подобии трона свернулась калачиком Роксана, пространство вокруг неё было сплошь усеяно раскинувшимися и скрючившимися вампирами. Вонь стояла такая, что ошибиться было невзможно - все они мертвецки пьяны. Причём настолько мертвецки, что вообще непонятно, придут ли в себя хотя бы к вечеру. Тара в виде фляг, жбанов и вёдер нашлась неподалёку. У ног Роксаны маячил знакомый подпаленный коричневый плащ - Фима. Я спешился, добрался до колдуна и потряс его за плечо. Фима не шелохнулся. Несло от него так, что впору было искать противогаз. Мих тем временем попытался растолкать Роксану. Ему это удалось, потому как она оказалась несколько трезвее Фимы.

– Ми-их, - зевнула пери, протирая глаза, - что-то вы рано приехали, волнова-ался, что-о ли? Зря-а. А воды у тебя нет?

Меч молча протянул ей фляжку.

– Дыхни-и, - потребовала пери, сделав последний глоток, - у-у… Всю ночь пили небо-ось… Алкоголи-ик, стоило на пять минут отлучи-иться, как сразу пьянствовать нача-ал… Давно бы спился, если б не я…

Она потянулась и повисла у меча на шее.

– Они все мне присягнули, - сообщила она, отцеловавшись, - а потом это дело отметили. Так что нас будет кому сопровожда-ать, только как мы столько самогонки с собой утащим? А-а, а меня ещё Фима здесь нашёл, спасти пытался. Зачем ты этого дурака отпустил, он тут всех спали-ить хотел, хорошо, что его эльфийские рефлексы требуют сначала из лука выстрелить, а потом уже другими способами драться. А если б у него лу-ука с собой не оказалось? Ты ему специально из этих соображений лук вручил, или случайно так получилось? Надо будет у него этот лук на фи-ик отобра-ать, когда до эльфов дойдём… Пусть сразу по ним магией вда-арит. Так-то Улириул стрелу из груди просто вытащил и бокал засосал, а я тем временем этого придурка успокоила. Хорошо, они мне уже присягать начали, а то он бы их огоньком, они его клыками, были бы мы без мага и с половиной крылати-иков. Мне пришлось лично ему первые два кубка налить, так он ещё морду воротил, ханжа-а. Сивухой, говорит, несёт. Я, говорит, воспитания тонкого, образование у меня, говорит, самое лучшее магическое, академию, говорит, закончил с отличием и преподавал в ней, архимаг я, говорит, и такую дрянь, говорит, пить не обучен. Гонору-у, куда столько, а? Архима-аг… Проще надо быть. А я ему: пей, раз спасать явился, от этого успех дела зависи-ит. А если такой крутой, давай тогда сивуху эту магически очисти. Так что-о ты думаешь? Поколдовал, и привёл-таки во вполне пригодное для питья состояние. Вон валяется. Тоже присягнуть пытался, но у него не вышло, клятва не позволила. А! Он ещё тебя уби-ить обещал, это уже после пятого кубка. Я, говорит, его, тебя в смысле, уже один раз чуть не пришиб, меня Злат удержал. Ревни-ивый! Чего бы и тебе таким не бы-ыть, а? Так я чего подумала - если он по Ви-итьку шарахнет, это будет нападением на господина считаться или нет? Он таким образом до тебя добраться не решит? Ты к-ак думаешь?

Стерва, волнует её, понимаешь, не что со мной будет, а выкинет ли отсюда этого паразита! А ведь этот вопрос для меня куда как более жизненно важен.

– Не знаю, - ответил Мих. - Думаю, от умысла зависит. Если в меня таким образом метить будет - срикошетит. А если именно в Виктора по какой-то другой причине, может, и нет. А, может, и срикошетит, в бессознательном-то состоянии господину тоже вред нанести нельзя. Будем надеяться, у него хватит ума этого не проверять, потому как если удар вернётся обратно, останется от Фимы…

Лучше бы он задумался, что от меня останется, если клятва не сработает! Теперь ещё и на Фиму непрерывно оглядываться! Оставить его надо было! Злат, болван жалостливый, заступается за кого ни попадя!

– Ну-у ла-адно, - снова зевнула Роксана, - вы тут погуляйте, а я посплю ещё чуто-ок, ага? Только всех баб подряд не клей, ага-а? Зна-аю я тебя, ни на минуту оставить нельзя-а… ма-ало того, что пьяница-а, так ещё и бабни-ик вприда-ачу…

Она свернулась калачиком на кресле и отключилась.

Мы спешились, привязали лошадей к ближайшей ограде и решили осмотреть посёлок. Ничего нового. Непробудно пьяные вампиры и несколько всхлипывающих женщин. Что интересно - женщины явно принадлежали к человеческой расе. И все были не старше двадцати. Пару раз я даже заметил, что они пытаются наладить быт. Какая-то молодуха несла вёдра, ещё одна выгоняла козу на выпас, а совсем героическая девица пыталась оттащить бесчувственное тело в тенёк и полить водичкой. Разглядеть, как выглядел пьяница, сподобившийся оттаскивания и поливания было сложно.

– Не въехал, - обратился я к мечу, - это они так присягу отпраздновали? Сколько ж надо выпить, чтобы до такого состояния дойти? И где вампирши? Они тоже в канавах валяются? Так сапоги у всех не менее сорок третьего размера… Я вроде слышал, вампиры у вас закодированы. От алкоголизма? Непохоже…