Распахнулась дверь, и в туалет ввалилась пьяная стайка хихикающих дамочек. Несмотря на хмель и безудержное веселье, они оценивающими взглядами окинули стройную фигуру Майи, в оцепенении стоящей перед зеркалом, и рассыпались по кабинкам, перебрасываясь ничего не значащими, но полными тайного смысла фразами. Майя потрогала свои остекленевшие волосы и вышла из туалета.

Раз в год издательство ее сестры устраивало пышное мероприятие, куда приходили все-все-все, чтобы наесться, напиться, натанцеваться, получить свои призы, награды и денежные поощрения, встретить рассвет, поднимая бокалы в обществе начальства, и потом, вспыхивая краской стыда, воспоминать подробности очередного удалого праздника.

В этот раз Майе должны были вручать награду за серию фотографий. Ей было смешно– она сделала эти снимки, не выходя из дома. Майя тогда болела и от лихорадки, сотрясавшей все ее тело, как неприкаянная, бродила, держась за стены своей очередной квартиры. Зис, Карина и Филиппыч приносили лекарства, фрукты и цветы. На пятый день, когда температура чуть снизилась, Майя обнаружила, что вся комната, кухня, коридор и даже ванная, засыпаны аспирином, апельсинами и заставлены букетами. Цветов она не любила, но выкидывать весь этот мертвый сад у нее не было никаких сил.

Она взялась за аппарат. Большинство растений уже поникло и живописными красками разложения украшало кадр. Особенно Майе нравилось раздирать букеты и, установив какой-нибудь стебель против света, снимать его черный силуэт. Несколько неплохих кадров получились и с засохшими цветами. Она бросала их на пол, топтала и фотографировала растерзанные останки.

Выздоровев, Майя тут же забыла об этой съемке. Чудом пленки попали к Зорькиным, те ахнули, напечатали фотографии и без спросу отослали на какой-то очередной конкурс, организованный при поддержке издательства. Мертвые цветы очаровали всех и получили первый приз. Майя прокляла Зорькиных, но дело было сделано.

После долгих уговоров она согласилась прийти с Зисом на эту вечеринку. Оделась. Украсилась… И опоздала на четыре часа, заявившись в ресторан, когда уже все были пьяными, веселыми и безразличными. Стены сотрясала громкая музыка, сонмы приглашенных дефилировали из угла в угол, то тут, то там раздавались ликующие крики и призывные визги. Дым, шум и запахи еды сбивали Майю с толку.

Она с трудом пробралась к стойке бара. Зис сидел, отвернувшись, и с кем-то разговаривал. Вернее, орал изо всех сил, стараясь перекричать грохот децибел. Майя приткнулась рядом с ним, потрогала его за рукав. Тот не отозвался. Она дернула сильнее. Зис повернулся и с удивлением уставился на незнакомую девицу в откровенном и одновременно целомудренном наряде, с блестящими гладко уложенными волосами и сильно подведенными глазами. Когда Зис узнал Майю, он чуть не упал со стула. Такой он ее еще никогда не видел. Потрясенный, он отпрянул, рассматривая ее с головы до ног.

– Ничего себе, – только и смог выдохнуть он. Однако Майя его не услышала.

– Что? – прокричала она.

– Ничего себе! – придвинулся к ее уху Зис.

– Иди ты к черту! – отозвалась Майя.

– Что? Ничего не слышу! – глаза Зиса блеснули.

– Все ты слышишь, – проворчала Майя и повернулась к бармену. – Виски, двойной. Безо льда.

Бармен, похоже, умел читать по губам. Он кивнул Майе и плеснул коричневой жидкости в стакан.

– А вы та самая Майя? – внезапно из-за плеча Зиса высунулась украшенная пышными кудрями головка.

Майя поверх прозрачного стеклянного края посмотрела в пьяные счастливые голубые глазки. Девица сияла. Ее щеки, грудь, плечи и руки были присыпаны блестками. Майя прищурилась, ей показалось, будто большая змея обвивает Зиса.

– Вы что имеете ввиду? – не повышая голоса, спросила она.

Змея, как ни странно, прекрасно ее слышала. Она хотела что-то ответить, но музыка взревела, перекрывая усилия ее голосовых связок. Девушка поперхнулась собственными словами, закашлялась и принялась искать, что бы выпить. Майя следила за ней. Ни тени сочувствия не было в ее глазах. Она видела, что Зис не спешит снять с себя эту блестящую гадюку, а та чуть сильнее, чем оно того требовало, задыхается от кашля и все плотнее притирается к его груди.

– Когда такие, как вы, знают что-то о таких, как я, у меня всегда возникает вопрос, – Майя покрутила в руке стакан. – Откуда?

Она смотрела в бессмысленно округлившиеся, хорошо подкрашенные глаза.

– Ну, вы известный фотограф, – пролепетала девица. – Вас все знают.

– А вы, я смотрю, – продолжала Майя – увлекаетесь фотографией?

Девица кокетливо изогнулась.

– С недавних пор.

Майя посмотрела на Зиса. На девицу.

Ей показалось, что если разбить стакан о стойку и вонзить острый край стекла в шею этой пьяной кукле, ничего особенного не произойдет. Та свалится на пол, тщетно зажимая бьющий из горла фонтан алого цвета, задергает длинными ногами в изящных туфлях и затихнет. Толпа сомкнётся над ней, Зис закажет еще выпивки, и они продолжат разговор…

Майя разжала пальцы. Она не могла никого ударить, она выпустила стакан из рук. Он упал. В грохоте ночного клуба никто ничего не услышал. Стекло разбилось беззвучно. Только четыре пары глаз проводили его в последний путь– Майи, Зиса, девушки-змеи и бармена.

Майя развернулась и направилась прочь. Девица, обращаясь к Зису, начала лепетать, что «…у этой ненормальной явно не все дома…», но внезапно он встал.

– Эй, ты-то куда? – она схватила его за рукав.

Зис не обратил на нее внимания, вырвал край рубашки и скрылся в толпе.

– Ну и пошел ты к черту! – девица со злостью отвернулась.

– А тебе чего? – прокричала она, заметив взгляд бармена.

– За стакан вы платить будете? – спросил он.

– Да иди ты со своей стекляшкой! – она соскочила с высокого стула и тоже исчезла в плотном людском строю. На освободившихся местах тут же появились новые лица.

– Водки! Пива! Мартини! – понеслось со всех сторон. Бармен только головой покачал.

Зис преследовал удаляющуюся Майю. Время от времени кто-то вставал между ними, и тогда ему казалось, что сейчас он ее потеряет. Обилие людских тел создавало подобие живого лабиринта в этом дымном и темном помещении. Здесь не было коридоров и переходов. Здесь было просто слишком много народу.

Зис спешил догнать Майю не из-за этого внезапно вспыхнувшего в ней чувства ревности. Она была сумасшедшей, он это знал. Иногда ее глаза загорались такой ненавистью, что он гадал, что останавливает ее? Отчего она не разбивает стакан о стойку бара и не втыкает острый край стекла в горло обидчику? Или обидчице?

Но сейчас он проталкивался через пьяную, колышущуюся во все стороны толпу, потому что боялся, что сам сошел с ума. В тот момент, когда стакан летел к полу, он поднял глаза и увидел за плечом Майи полупрозрачный контур, колышущийся в воздухе силуэт. У Зиса оборвалось сердце – мир перед ним превратился в гигантскую фотографию, одну из тех, что так тревожили его в последнее время.

Он захотел что-то сделать, встать, заговорить, разогнать руками туман, который собирался за спиной у Майи, но в следующее мгновение все изменилось, Майя поднялась, изображение развеялась сигаретным дымом, толпа вновь закудахтала, загудела музыка, и он сам поспешил к выходу. Когда до дверей оставалось несколько метров, кто-то вцепился ему в руку.

– Эй, эй, Зис! Зи-ис! – раздалось у него над ухом.

Он обернулся. Это была разукрашенная, как картинка Анюта. Она была весела, пьяна и на все согласна.

– Ты куда? – прокричала она, тщетно стараясь пересилить мощный шум, в котором все звуки растворялись, словно капли дождя на поверхность воды.

Зис, не отвечая, попробовал освободиться, тщетно ища глазами Майю, но Анюта не отпускала.

– Ты не позвонил по тому телефону, что я тебе дала? – тихо-тихо кричала она. – А они опять звонили. Говорили, дело не ждет!

– Я перезвоню, обязательно! – Зис, наконец, отцепился от тонких и хватких пальчиков и двинулся к выходу.