– Сколько с меня? – просипела она.

Карина только махнула рукой. Взглянула в окно. Напротив на тротуаре она заметила высокого мужчину. Возможно, он поджидал кого-то, спокойно разглядывая спешащих мимо прохожих. Она присмотрелась. Странно, но на мгновение Карине показалось, что незнакомец как будто не смешивается с толпой, не вписывается ни в этот яркий летний день, ни в городской пейзаж, и даже солнечный свет, минуя его, скапливается позади в очень плотную тень. С другой стороны– вроде обычный человек.

Он стоял вполоборота, и Карина не могла как следует рассмотреть его лица, но он начал поворачиваться в ее сторону и она поймала себя на том, что ждет, когда, наконец, сможет увидеть его анфас. Она забыла о Майе, об обеде, об официанте и счете и, стиснув пальцы, почему-то с напряжением ждала этого момента. Еще немного, еще пара мгновений, вот, сейчас, сейчас…

Группа девушек-подростков, возникшая, словно из ниоткуда, встала между ней и мужчиной. Он исчез из виду, к столу подошел официант, положил счет. Карина отвернулась от окна и взялась за портмоне.

Майя, отдуваясь, искала деньги по карманам. Она не заметила никакого мужчины, только обратила внимание на то, что псы, до этого валявшиеся в траве, вдруг вскочили и, тревожно скуля и на кого-то оглядываясь, припустились наутек.

Когда со счетом было покончено, Карина выглянула в окно. За стеклом пробегали люди, проплывали автомобили и по небу спешили облака… Карина тряхнула головой, отгоняя неизвестно откуда набежавшую тревогу. Майя с удивлением посмотрела на сестру.

Распрощавшись с Кариной, она отправилась в участок. И вскоре, с повесткой в руках, уже шла унылыми коридорами унылого заведения в унылый кабинет следователя, некоего майора, с унылой фамилией Шох. Майя терпеть не могла подобные места – за облезлый линолеум на полах, за пыльные растения, рассованные по кашпо, за запах дешевого супа в коридорах, за вечную глупость, грубость и убожество. Все это Майя ненавидела так искренне, что даже не старалась скрывать своих чувств и с брезгливым выражением на лице приблизилась к нужной двери. На всякий случай она еще раз сверилась с бумажкой и, убедившись, что пришла по адресу, постучала. Стучала Майя во все двери всегда громко и уверенно. От этого часто оттуда ей отвечали, как сейчас. Мужской голос недовольно проворчал: «Войдите» – и Майя шагнула внутрь.

Кабинет следователя Шоха был так же убог, как все в этом здании. Желтый стол, пара стульев с оббитыми ножками, сиротливая полка, заполненная пыльными, явно никому не нужными папками, дешевая металлическая лампа и чудовищный шкаф из ДСП. Но Майя почти не обратила внимания на все это. Она глаз не могла отвести от окна, заставленного разнообразными комнатными растениями. На нем все сияло чистотой и свежестью. Казалось, в этом унылом помещении кто-то по ошибке установил изумрудный витраж, пропускавший сказочный свет из какого-то другого, более совершенного, чем наш, мира.

Майя неожиданно для самой себя улыбнулась. Она присмотрелась – у окна сидел толстый мужчина в линялой форме. Поставив перед собой небольшой горшок с бледно-зеленым ростком, он аккуратно поливал его из бутылки водки.

– Надо же, – вырвалось у Майи. – А это что, способствует?

– Еще как способствует, – с нежностью пробормотал хозяин кабинета, заботливо подливая водочку под тонкие стебли, и еще пальцем подпихивая комочки земли, словно скармливая их прожорливому растеньицу.

«Надо же, может, нормальный человек?» – подумала Майя. Она даже успела проникнуться к нему мимолетной симпатией, но как только следователь отставил бутылку, отодвинул горшок и уставился на нее такими же вылинявшими, как его форма, глазами, от зарождавшихся теплых чувств не осталось и следа. Глядя на это широкое и лоснящееся лицо, Майя еще раз выругалась про себя и все с тем же брезгливым видом, с каким шла по коридору, уселась на стул. Следователь тоже насупился, похоже, он совсем не рад был видеть в своем кабинете это чудо со стрижкой под мальчика, в драной майке и с недовольным выражением на лице.

Уже спустя несколько минут Майя ненавидела весь свет и особенно следователя Шоха. Уставившись в потолок, она болтала ногой и нехотя отвечала на его дурацкие вопросы.

– …после столкновения автомобиль перевернулся. Я выжила случайно. Потом…

– Странно, – перебил ее Шох, заглядывая то Майе в глаза, то в документы. – Странно. Такая драма, вся семья погибла. А вы так рассказываете об этом…

– Как? – вопрос Майи прозвучал, как удар молотка по гвоздю.

– Ну, не знаю, – Шох почесал нос. – Спокойно.

– А я что, по-вашему, должна рыдать тут у вас на столе? – Майя без всякого выражения смотрела на него, но Шоху от этого взгляда хотелось бежать куда подальше. – Не знаю, должна я об этом говорить или нет, но, так, для удовлетворения вашего любопытства – я ничего не помню о том, что было до аварии. И саму аварию не помню. Поэтому ничего не чувствую. Мне обо всем рассказали позже. Сначала в интернате. Потом в приемной семье. Родители Карины Платовой удочерили меня. Она стала мне сестрой…

– Это в какой же интернат вас определили? – вдруг перебил ее Шох, зашуршав своими бумажками.

Майя не успела ответить.

– А-а, да-да, понятно, – протянул Шох. – Говорят, он был построен на пожертвования какой-то сумасшедшей старухи из Савельево.

Майя пожала плечами. В том интернате она пробыла недолго, помнила его смутно и не имела ни малейшего представления о том, кто и при каких обстоятельствах его строил. Следователь, откинувшись на стуле и скрестив руки на животе, изобразил крайнюю степень сосредоточенности, озабоченности и недюжинной работы мысли на лице.

– А этот ваш партнер, Зис. Странное имя… С ним вы как познакомились? – наконец придумал он свой очередной глупый вопрос.

Майя уставилась в потолок и вновь задергала ногой.

– С Зиновием меня познакомила Карина. Она стала издателем, собирала команду, ей были нужны хорошие фотографы. Она наняла нас обоих. Мы стали работать в паре. Вот и все.

– И что, теперь вы неразлучны, как Маша и Даша? Майя перевела взгляд с потолка на переносицу следователя.

Тот невольно потер это место.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, жизнь, вашу и этого… Зиновия.

– Жизнь у нас у каждого своя, товарищ майор. И мы не любовники, если вас это интересует.

– А говорят…

Если бы Шох знал, как мысленно его сейчас разделывала на мелкие кровоточащие кусочки эта хрупкая девушка с чуть хрипловатым голоском…

– Товарищ следователь,– негромко и четко произнесла Майя. – Насколько мне известно, в расследовании вот это ваше «говорят» к делу не подшивается. Кроме того, я не понимаю, какое отношение к смерти Меньшиковой имеет моя личная жизнь и жизнь Зиновия?

Шох вспылил и неуклюже хлопнул ладонью по столу.

– А вас это не касается! Ваше дело отвечать на вопросы. Вы приходите в дом, снимаете там чего-то, а потом хозяйку находят мертвой.

Майя так посмотрела на следователя, что у него зачесалось сразу в нескольких местах. Он уперся животом в край стола.

– Так, давайте сюда ваш пропуск. Но хочу вас предупредить: дело только началось, а вы и ваш… коллега в центре нашего внимания. Просьба из города без предупреждения не выезжать и, по мере возможностей, способствовать продвижению следствия. Все.

Он перекинул Майе через стол подписанную какой-то закорючкой бумажку и демонстративно начал громыхать ящиками стола в поисках чего-то очень важного и нужного. Майя, не говоря ни слова, встала, забрала пропуск, направилась было к двери, но на пороге обернулась.

– Скажите, – пересилив себя, спросила она следователя. – А почему вы думаете, что Меньшикову убили? Ведь никаких признаков насилия, взлома. Даже не украли ничего.

– А вы откуда знаете?

– Ну, как же, в газетах писали…

Шох даже не пытался скрыть своего мелочного мстительного ликования.

– Так вот, моя дорогая, то, что «газеты писали», в расследовании к делу не подшивают.