Переломным в развитии системы можно назвать время 3000 лет назад. Суммарная площадь болота настолько увеличилась (около 2000 га), что оно стало в значительной степени автономным — независимым от изменений природной среды. Вот тогда-то и сформировались комплексы на верховиках, а 2000 лет назад — на аапа.

Так, очень схематично, мы представили все вехи жизни Себ-болота. Факты говорят о том, что верховые болота старше аапа, хотя первое впечатление от аэрофотоснимков было иное: верховики казались наложенными на аапа. Исследования показали, что, возникнув позже верховиков, аапа росли вверх быстрее и постепенно почти догнали их.

Не думайте, что развитие болот шло изолированно от развития природы. Все события, происходившие на болоте (горизонтальный и вертикальный его рост, смены растительности, колебания уровня воды), были отзвуками изменения всей палеогеографической обстановки: климата, гидрологического режима, растительности лесов. Но это — особая тема. Здесь приведу лишь основные ступени смен лесов: 10 500 лет назад вокруг приледникового бассейна раскинулись тундры; 8500 лет назад господствовали березовые леса; 5500 лет назад во время климатического оптимума территорию занимали широколиственно-еловые леса; 3000 лет назад зональными становятся еловые южнотаежные леса; 2000 лет назад похолодание привело к смене южнотаежных лесов сначала средне-, а потом и северотаежными.

Белым морем и Прибеломорьем я «заболела» еще в 1963 г., когда мы впервые по-настоящему стали изучать болота этого края. И, конечно, нас, как магнитом, влекли к себе Соловецкие острова. Знаменитый на всю Россию Соловецкий монастырь, основанный в XV в., лагерь СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), существовавший там в черные годы репрессий, военно-морская школа юнг в послевоенные годы (вспомните «Мальчики с бантиками» В. Пикуля) — все это было не только интересно, но преломлялось и личностной стороной, «зацепив» судьбы моих близких родственников.

Началось все вот как. В 60-е гг. еще не было регулярного сообщения с Соловками, реставрационные работы там почти не велись, и туристский бум только назревал. Наш небольшой полевой отряд, прождав на пристани в Рабочеостровске (вблизи г. Кеми) около суток, в полночь загрузился на катер, перевозивший водоросли анфельцию и фукус на агар-агаровый заводик. Наконец-то мы плывем, сидя на куче водорослей на палубе. От моря не оторвать глаз: зеркальная его гладь отливает бледно-розовым закатным небом и светится как бы изнутри. Мимо проплывают скалистые острова, щетинясь низкими соснами, а сердце щемит от приглушенного очарования северной белой ночи. «Удивительны и неповторимы белые ночи на Севере. Прямо с небес льются на землю мерцающий, словно перламутровый, свет и обволакивающая душу тишина. И, как полированный металл, мерцает под этим светом бескрайняя равнина моря, незаметно для глаза сливаясь на горизонте с небом…» (Ф. И. Титов). Подплываем к Соловкам.

О Соловецких островах написано много, но не о них мой рассказ. Там мы исследовали болота, знакомились с природой островов, значительно более богатой, чем на той же широте в окрестностях г. Кеми.

В 1987 г. наша экспедиция направлялась в еще один, почти не исследованный уголок северной части карельского Прибеломорья. Болота более южных частей Прибеломорской равнины были изучены ранее. На этот раз нам предстояло исследовать болота на территории от г. Лоухи до пос. Чупа, стоящего на берегу Чупинской губы Кандалакшского залива Белого моря. Северное Прибеломорье имеет свою специфику и отчетливый налет Приполярья. Ведь совсем недалеко от Чупы проходит Северный полярный круг, да и рельеф там отличается от средней и южной частей Прибеломорья. От широкой низменности осталась здесь лишь узкая приморская полоса, в районе Чупинской губы совсем вытесняемая грядами и варакками (скальными возвышенностями). Некоторые из них за свою форму получили название «курчавые скалы». Еще одна отличительная особенность характерна для этого рельефа. Скальные крупные сельги чаще всего имеют широтное направление (рис. 89); высокие и длинные, они тянутся иногда на несколько километров. В остальной же части Карелии сельги направлены в основном с северо-запада на юго-восток, как бы наискосок.

Приезжаю в Лоухи заранее, чтобы найти базу для экспедиции, представиться местным властям, рассказать о нашей работе и, конечно, узнать их планы в отношении каких-то конкретных исследований болот. Лоухи — совсем небольшой городок, окруженный северотаежными лесами, с множеством больших и малых озер, порожистых и тихих рек и речушек. Много здесь и самых разнообразных болот, чаще всего длинных и вытянутых, как и гряды, в широтном направлении. Лоухи в эпосе «Калевала» — имя злой старухи, хозяйки холодной Похьялы. Певец «Калевалы» Вейнемяйнен говорит:

Северные карелы и финны словом «сампо» называли мельницу-самомолку, мельницу-счастье.

Но совсем не мрачен городок Лоухи; приветливы и отзывчивы жители его. А в дикую красоту северной природы уже глубоко вторгся человек. С севера на юг простирается здесь шоссейная дорога, соединяющая Петербург с Мурманском; параллельно ей идет железная дорога, а около Лоух раскинулся большой звероводческий совхоз. Чупа же — очень известный поселок горняков, которые в шахтах и карьерах добывают слюду, пегматит и множество сопутствующих великолепных по красоте минералов: розовый кварц, беломорит (лунный камень), гранаты альмандины и др.

Так в наши планы вторгся Чупинский горнообогатительный комбинат (ГОК). Его директор просил: «Найдите нам такие болота, которые легко было бы осушить, чтобы торф был низинным и они располагались вблизи хороших дорог. Нам нужны земли для выращивания трав и кормовых культур».

Вскоре, когда собрался весь отряд, мы дружно решили, что придется уплотнять свои планы и выполнять заказ производства. Просмотрели аэрофотоснимки и наметили исследовать несколько болотных массивов вблизи Лоух и Чупы.