- Давай помогу боярин, спину помну, - тут же подскочил к нему малец, - а то на коня не сядешь, только кафтан сними.

  Андрей, удивленно глянул на сотника.

  - Снимай, - согласно кивнул сотник, - Васька дело говорит, надобно тебе спину немного помять, а то по первым верстам совсем плохо может быть.

  Упираться болезный не стал, скинул кафтан да лег животом на лавку. Однако. Малец-то хоть и худ, а так первый раз по хребту пальцами прошелся, что против воли вырвалось шипение.

  - Терпи, боярин, по первости-то оно вроде бы и больно, - тут же успокоил его Архип, - зато потом много легче станет. Не один ты в Васькины руки попал.

  И действительно, всего ничего времени прошло, а боль ушла и по телу стала разливаться приятная истома.

  - На сегодня все, - объявил малец, - но спину серьезно потянул, на целый день тебя не хватит.

  - Ну раз на день не хватит, - вздохнул сотник, - тогда до гнилой балки сегодня идем.

  Конца пути Андрей ждал как манны небесной, спина опять разнылась, да вдобавок ко всему стала гореть кожа на внутренней части бедер, стер по ходу. На этот раз Васька не ждал приказа сотника и сразу перенял повод. Андрей так же как и вчера, с трудом добрался до лавки.

  - Что, совсем плохо? - Спросил его, вошедший в избу, Любим. - Потерпи, это только первую седмицу саднит, а потом привыкнешь, да и конь твой тоже втянется, мягче пойдет. Я хозяину баньку разогреть приказал, погреться тебе надо, да малец тебе еще разок спину поправит.

  - А кто такой этот Васька? - Не удержался от вопроса Андрей. - По ухваткам вроде как боярский сын, а по одежде посадский.

  - Васька-то? - Хмыкнул сотник, снимая кафтан. - Это и для нас загадка. Нет, так-то известно кто он, сын казака Алексея Дежнева, который сгинул где-то в забайкальских степях, а потом пасынком у кузнеца иркутского стал, да только это все не то. На самом деле убогий он умом был, даже слова сказать не мог, да года за два до этого, лошадью его сильно зашибло, с того времени малец в ум вошел и заговорил, да так заговорил, что мало кто может его переговорить. Как настоятель церкви в Иркутске сказал: 'Зело разумен сей отрок стал'. Вот сейчас и везу я его в Москву Федору Юрьевичу показать, может пригодится для чего.

  - Да, ну. Есть ли дело князю до какого-то мальца, - усомнился Андрей, - мало ли юродивых по Москве кликушествует?

  - Юродивых хватает, - согласились с ним, - но много ли ты случаев знаешь, чтобы кто из них полностью разумом овладел?

  На это возразить сотнику Андрею было нечем.

  - Ладно, отдыхай пока, - Любим откинул крышку с бадейки, стоящей у входа, и зачерпнул от туда ендовой студеной водицы, - вечером Ваську попробуем опять на сказ уговорить, вот тогда и поймешь, чем сей малец от юродивых отличается.

  Ваську на сказ уломали, сдался малец, не устоял перед натиском общества и Андрей, так же как и все в избе, слушал сказ о великих воинах Руси.

  - Так это ж что получается, - крякнул сотник, - на Руси столько дружин было, а всех их по одиночке татары побили? Из-за распри князей под татар попали.

  - Побили, - подтвердил малец, - а вот под татар попали не только из-за распри князей. Татары что, прошлись набегом по Руси, награбили, сколько смогли, и схлынули. А вот тех князей, которые им покорились, это не устраивало, слишком много недовольных ими было, потому и поддерживали они власть татарскую после набега. А чтобы ни у кого сомнений не оставалось, придумали ярлыки на правление в Золотой Орде выкупать, вроде как подтверждение права на княжение.

  И снова пошел сказ о том как зажирела Орда, распалась на части, как каждый хан пытался свою дань собирать и как надоело это русским князьям.

  - Значит, - подытожил Любим, - битва на Куликовом поле сразу освободила Русь от татарских поборов?

  - Нет, - тут же возразил Васька, - не сразу, татары еще долго дань собирали, но с этой битвы начался их исход с Руси.

  - Что-то много ты наговорил про татар, - вставил свое слово Андрей, - видали мы их, так себе воины, неужели они могли Русь завоевать?

  - Так себе? - Малец прищурил глаз. - Тогда в чем дело-то? Осталось только пройти лавой по степи, да вычистить всю нечисть татарскую.

  Служивые рассмеялись:

  - Ты извиняй их Андрей, - улыбнулся сотник, - но татары воины серьезные. Ты не смотри, что они только наскоком да из засады воюют, просто так им сподручнее, а так не каждый хороший воин может с татарином справиться. Только казаки должно обучены, а нам, против татар только пешим строем устоять можно.

  Дня через три спина Андрея вошла в относительную норму, она уже не так ныла и ежедневные переходы в пятьдесят верст по зимней дороге перестали быть тягостью. Уже на четвертый день, когда он попытался снова по привычке передать поводья своего коня Ваське, сотник покачал головой и заявил, что с этого дня спутник сам должен обихаживать своего четвероного друга. Ну, что ж, этого следовало ожидать, поэтому Андрей даже не подумал возмущаться, просто занялся делом. А с Васькой он позже сдружился, то ли от того, что поговорить было не с кем, то ли от того, что подросток только на вид оказался мелковат, а так, если послушать его суждения, десять раз усомнишься в неразумности. Причем, несколько раз в пути им пришлось коротать ночь в лесу и то, как быстро малец обустраивал место ночевки, говорило о его большом опыте в этих делах. И откуда только?

  В этот день отряд привычно переходил с рыси на шаг, внимательно следя, чтобы кони не оказались в запарке и в тоже время не остывали больше положенного.

  - Обоз впереди идет, - сообщил Архип сотнику, указывая на следы, - верст через пять обойдем.

  Любим кивнул и снова погрузился в свои мысли, однако спустя мгновение его обогнал малец и приблизился к Акиму, о чем они там говорили, сотник не слышал, но дозорный тут же повернул назад.

  - Любим Матвеевич, похоже татарва за обозом увязалась.

  - Откуда известно? - Встрепенулся сотник.

  - Васька след разглядел.

  -Показывай.

  И действительно, когда вернулись назад, полверсты всего, на тропе, отходящей от дороги вглубь леса, четко отпечатались следы коня.

  - А почему решил, что конь татарский?

  - Правильно все Любим, татарский это конь, - подтвердил Архип, покосившись на мальца, натягивающего тетиву на лук, - у наших копыта чуть шире и передок не стерт. Татарские кони помельче и копыта у них тоньше, а что передок сточен, так это от того, что вынуждены корм из под снега выбивать.

  - Может он один, - высказал предположение сотник и тут же понял, что сморозил глупость.

  - А чего ему одному по лесам шляться. - Не стал Архип щадить самолюбие командира. - Этот на дорогу выходил, след проверял, да и сам наследил. Если они действительно за обозом идут, то по этой тропе к реке выйдут.

  - Точно, - согласился с рассуждениями подчиненного Любим, - тогда выходит на реке они на обоз и нападут.

  - Будем поспешать, или в обрат, подождем? Как бы на большой отряд не напороться.

  - Поспешать будем, - решил сотник после недолгого раздумья, - был бы большой отряд, давно бы караванщиков побили, а раз следом идут, значит опасаются. Все по коням, рысью вдогон. Андрей с мальцом позади, в бой не встревать.

  Шли на рысях около четырех верст, когда увидели впереди всадника галопом уходившего от отряда.

  - Осади, - крикнул Любим Петру, сдуру решившему догнать татарина, - стрелой посечёт. Тут ватагой надо.

  На присыпанный снегом лед реки выскочили дружно и тут же выхватили палаши, хоть и успел дозорный предупредить своих соплеменников, однако занятые сшибкой с защитниками обоза, они подготовиться к появлению отряда не успели. Любим несколько раз резко качнулся в седле, уходя от вероятно выпущенных навстречу ему стрел, и сильно рубанул палашом татарина, только-только оседлавшего коня. В том, что так удачно получилось, заслуги сотника не было, в пылу атаки он даже не успел сориентироваться, а вот конь успел разглядеть цель и правильно вынес седока на противника. До следующего всадника Любим не дотянулся, уж слишком резвым оказался татарин, да и конь у него под стать, буквально вывернул седока из под удара. Ну и ладно, стоять нельзя, мигом стрелой достанут, поэтому перенаправил коня на очередную цель, следом скачет Петр, может ему посчастливится сбить супостата. Однако долго везти сотнику не могло, в двадцати саженях дальше на дороге он видел татарина в огромной меховой шапке целящегося прямо в него. Любим качнулся сначала вправо, прячась за холкой коня, потом перекинул тело влево, одновременно смещая коня в туже строну, однако татарин на эти броски не купился и продолжал выцеливать седока, ожидая подходящего момента.