Интенсивно росло и Южное общество, особенно в 1824–1825 гг., когда в его состав влилось «Общество первого согласия», сформировавшееся в 1818 г. и переименовавшее себя в 1823 г. в «Общество соединенных славян». Правда, члены этого общества считали, что «никакой переворот не может быть успешен без согласия и содействия целой нации», они настаивали на вовлечении в движение широких кругов народа, полагая необходимым превратить его в массовое, ибо военные революции хотя и «быстрее достигают цели, но следствия оных опасны: они бывают не колыбелью, а гробом свободы, именем которой совершаются»[645]. Тем не менее «славяне» решили поддержать движение. Южному обществу стало известно о наличии какой-то тайной организации и в Кавказском отдельном корпусе. По поручению Верховной думы Южного общества на Кавказ отправился С. Г. Волконский стараться узнать «о дошедшем до нас слухе, что на Кавказе и в самой главной квартире в Тифлисе существует общество, имеющее целью произвести политический переворот в России»[646].
О наличии организации в корпусе Волконскому сообщил А. И. Якубович. Он заявил: «Действуйте, и мы тоже будем действовать, но каждое общество порознь, а когда придет пора приступить к явному взрыву, мы тогда соединимся»[647].
На раздельном существовании Якубович настаивал на случай неудачи выступления. «В случае неудачи вашей мы будем в стороне и тем будет еще зерно, могущее возродить новую попытку»[648].
К концу 1825 г. декабристская организация составляла крупную силу. «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ и наций, прикосновенным к делу, произведенному высочайше утвержденной 17 декабря 1825 года Следственной комиссией» включал 570 фамилий[649]. В список не вошли 9 офицеров Черниговского полка и примерно 20 офицеров, привлеченных позднее. Руководители декабристов делали ставку на военных. На следствии по показаниям Пестеля выявилось, что общество «имело желание как можно более начальников войск обратить к своей цели и принять в свой Союз, особенно полковых командиров… Желало также и прочих начальников в общество приобрести: генералов, штаб-офицеров, ротных командиров»[650].
К деятельности в обществе было привлечено 17 генералов, 115 штаб-офицеров и 315 обер-офицеров. Под влиянием декабристов находилось 40 из 256 полков русской армии[651].
Первые два года после реорганизации ушли на выработку платформы союза. Н. Муравьев составил программу, получившую название «Конституция». Ее автор полагал, что новая Россия должна стать конституционной монархией при одновременном федеральном устройстве. Крепостное право уничтожалось[652]. Сравнительно скромные реформы, намечаемые в «Конституции» Муравьева, не удовлетворяли более радикально настроенных членов Северного общества, влившихся в период с 1823 по 1824 г. В 1823 г. в общество был принят поэт К. Ф. Рылеев, являвшийся страстным республиканцем, таких же взглядов придерживались А. А. Бестужев, В. И. Штейнгель и другие члены общества. Группа Рылеева возобладала в Северном обществе после отъезда на некоторое время из Петербурга С. Трубецкого и Н. Муравьева. В Северной думе, являвшейся распорядительным органом Северного общества, главную роль стали играть К. Рылеев, А. и Н. Бестужевы и Е. Оболенский. С этого времени Северное общество стало действовать более активно.
Наиболее демократический характер носил проект конституции, составленный П. И. Пестелем в Южном обществе. Он получил название «Русская Правда». По этому проекту Россия становилась республикой.
«Русская Правда» также декларировала немедленную ликвидацию крепостного права, которое «есть дело постыдное, противное человечеству». Все граждане «без всякого изъятия» должны пользоваться равными правами. Каждый мог выбирать и быть избранным без соблюдения ценза оседлости, грамотности или имущества. Служба в армии объявлялась священной обязанностью граждан. Таким образом, проект конституции П. И. Пестеля радикализмом требований значительно отличался от «Конституции» Муравьева.
По существу члены общества так и не пришли к единой точке зрения, хотя Пестель и делал попытку в этом направлении. Весной 1824 г., будучи в Петербурге по служебным делам, он привез с собой «Русскую Правду». Обсуждение ее выявило серьезные расхождения во взглядах членов Северного общества. Пестелю не удалось добиться, чтобы его проект конституции стал идейной платформой всего общества. Отсутствие единства в идеологической области привело к отсутствию единства действий во время восстания и в конечном счете к крушению военной революции. На 1826 г. планировался съезд, на котором предполагалось принять единую платформу.
Существовал ли у декабристов конкретный план действий? Да, существовал. В начале 1825 г. С. Трубецкой направился в Киев по служебным делам. Здесь он повел переговоры о совместном выступлении Северного и Южного обществ. Соглашение состоялось после того, как Трубецкой заявил о согласии северян установить республиканскую форму правления в итоге революционного переворота. Здесь был подготовлен «Манифест к русскому народу», который должен был принять Сенат после революции. «Манифест» предусматривал созыв Учредительного собрания для принятия конституции и избрания нового правительства[653]. «Манифест» декларировал буржуазные свободы — слова, совести и печати. Согласно плану, предполагалось собрать гвардейские полки на Петровской площади, овладеть Арсеналом, занять Петропавловскую крепость и, наконец, принудить Сенат принять «Манифест» и объявить об уничтожении монархического строя в России.
Декабристы полагали, что основной силой, способной осуществить переворот, должна быть армия. В то же время ряд руководителей восстания считал, что переворот должен быть поддержан и гражданским населением. «Только тогда он будет прочен, — доказывал, по словам Д. И. Завалишина, Рылеев, — ежели переворот сделается военною силою, то власть и останется в ее руках, и это весьма ненадежно: сейчас можно сделать контрреволюцию… Власть в руках военных, соединенная с силою, опасна»[654].
Декабристы боялись самостоятельных выступлений солдатских масс, считали необходимым их участие в движении лишь под руководством офицеров. «Все мы видели очень хорошо, что предпринимать что-либо, не имея никакой надежды на солдат, было бы безрассудно»[655], — говорили участники восстания, но боялись до конца раскрыть солдатам свои цели. Хотя агитация среди солдат и матросов считалась опасной, тем не менее она стала проводиться как на юге, так и на севере после волнений в Семеновском полку. Так, например, майор В. Ф. Раевский, рассказывая солдатам своей роты об этом событии, сказал: «Вот, ребята, как должно защищать свою честь, и если кто вас будет наказывать, то выдьте 10-ть человек вперед и, уничтожа одного, спасете двести»[656]. По данным тайной полиции, на уроках Раевский вел революционную пропаганду через дивизионную школу[657]. Вскоре он был арестован и сослан в Сибирь[658].
Большое впечатление произвели на солдат приказы командира 16-й дивизии М. В. Орлова об искоренении в полках побоев. Орлов обязывал офицеров «быть часто с солдатами, говорить с ними, внушать им все солдатские добродетели, пещись о всех их нуждах, давать им пример деятельности и возбуждать любовь к Отечеству, поручившему им свое охранение и свою безопасность». Завершался этот параграф приказа словами: «Я сам почитаю себе честного солдата и другом и братом»[659].
