Я поднялся на удивление легко и твердым шагом подошел к стулу с одеждой, обнаружив, на вещах свои часы, они были заведены и верно указывали время.

- Хм, пахнет так вкусно. Необычно. По-деревенски.

- Вещи поласкают прямо в реке. Там черная рубашка, не твоя, но примерь. Она как новая.

- Смотрю на тебе тоже?

- Да. Часть вещей бабы Тамары. Отдала нам. Ей за ненадобностью. Я  так поняла этим вещам много времени. Лет по двадцать.

- Кто она? Что ты про нее знаешь?

- Старая добрая женщина. Живет одна. Накормила, напоила, приютила. Ничего больше не знаю. Сказала, что в этой деревне, нам остерегаться нечего. Все помогают друг другу. Ну что, оделся? Пойдем, познакомишься и покушаешь? – Она поднялась с кровати.

Я кивнул и как когда-то, нагло уставился на оголенный живот Вероники, не забыв скользнуть взглядом по ногам.

- Да, Саша, - мы перехватили взгляд друг друга. – Да, Саша. И это тоже, да. Все, что хочешь, да. Только я больше не хочу грубо и больно. Хватит, натерпелась.Хочу, как нежная кошка, мягко и ласково. Всегда!

Я подошел в Веронике, обнял и горячо поцеловал. Мы слились в долгом, нежном, уже немного «сексуально мокром» поцелуе. Я резко почувствовал свое желание, но его перебил трепет девушки. Оторвавшись от губ Вероники, я прошептал:

- Когда мы вернемся в Москву, а мы вернемся – обещаю, я хочу, что бы слово «да», было и там.

- У меня ребенок, зачем тебе это…там? У тебя могут быть - свои.

- Это не тебе решать. В конце концов, ты тоже можешь мне их дать, а твою малышку, я посчитаю своей.

Вероника снова прижалась ко мне, и мы вновь утонули в нежности поцелуя.

Через некоторое время мы вышли из комнаты, на просторную кухню, переходящую сразу в большую, светлую терраску, на которой стоял широкий стол с маленькой газовой одинарной конфоркой. К нему подходил черный шланг с газом, баллон которого, стоял на полу в углу. Около стола хлопотала по хозяйству седая женщина, лихо, разрезая на мелкие кусочки тушку кролика. Я остановился в двух метрах от нее и внимательно наблюдал, как она управляется с ножом.

- Чувствуется опыт, - сказал я. – Здравствуйте, баба Тамара.

- А-а, проснулись, молодой человек. Здравия вам.

- Спасибо.

- Так вот какой ты, Саша. Ваша Вероника все нахваливала, какой ты хороший и красивый. Она права. Хорош, нечего сказать. Поверь моему опыту, я уже не молода, совсем не молода. Саш, голоден? – баба Тамара вопросительно, с улыбкой уставилась на меня, поджав руки к своей груди.

- Вообще-то да. Ощущение, что очень давно не ел.

- Точно, давай. Яишенки с опятами, холодца с черным хлебушком и бутылочка брянской водочки «Лимонной». Давно бутылочка лежит, лет пятнадцать уже, если не больше,  даже и не знаю, делают сейчас такую или нет. Открою дорогому гостю. – Она сделала мечтательное выражение лица и облизнула свои поддернутые морщинами  губы в предвкушении вкусной трапезы.

- Вы баб Тамар, так обрисовали все вкусно, что я стерпеть то не могу. – Я улыбнулся.

- Да и не надо. Давай-ка, Вероника, быстренько, помоги мне. Давай, давай, живее, мужика кормить и ублажать нужно. Чтобы на других не глядел и домой всегда спешил. Шевелись, не будь малахольной.

Через пятнадцать минут, горячая яичница с обжаренными маринованными опятами дымилась на столе, холодец с хлебом и хреном манил взор, а бутылка водки с рюмкой из толстого стекла заставляла сгладывать вязкую слюну.  Мы уселись за стол, и я принялся открывать алкоголь.

- Не видел никогда такую водку. Надо же, желтого цвета.

- Такая раньше только в Брянске продавалась, вернее я только там ее встречала в магазинах. Часто я туда раньше наведывалась. Саша и мне наливай, выпью с вами. Эх, молодые. За вас.

Выпив по полной рюмке, все дружно накинулись на еду. Минут пятнадцать слышно было только, как стучат вилки и тихонько тикали часы-ходики на стене.

- Спасибо вам, баба Тамара. Огромное. Наелся. – Я довольно потянулся.

- Выпей еще Саша. Посидим, поговорим. Разговор есть, пока время позволяет, до утра. Утром вам нужно пропасть. Исчезнуть отсюда.

Мы внимательно посмотрели на пожилую женщину.

- Сколько вам лет баба Тамара? – спросил я.  – Знаете, баба, баба, называем, а у меня не поворачивается язык почему-то. По мне, лучше тетя.

- Молодо выгляжу?

- Ну, лет 65, больше не дал бы.

- Мне Сашенька, восемьдесят два года. Родилась я в далеком 34-ом году. Когда сюда пришли фашисты, мне было семь лет. Я просто, как сейчас говорят, по-современному –разговоры разговаривать умею. Читаю всю жизнь много, мир посмотрела. Мужиков любила. Хм, как сама себе говорю: больше спортивно-активной любви - меньше ревматизма.  Не старею, так то, в бабку пошла. Она когда померла, в 96 лет, ей максимум люди семьдесят пять давали. Кто ее не знал близко, причитали, ох молодая еще, пожить то можно было бы. А кто знал, те ведьмой считали.  Пережив тут войну, отсюда никогда так и не уехала я, и мужа тут схоронила, и сына. Сын в цинке приехал, грузом 200, с Кабула, двадцать восемь лет назад. Говорили Афганистан его «боялся», но видишь как, у себя жизнь моего сына, оставил, не отпустил. Жены у негоне было, детей тоже. Так одна я и осталась. Мужа другого я не захотела. Но, прости за грубость, «подмахивала»  другим, да….мой грех. Кто-то водку пьет, а кто-то чужих мужиков в койку таскает. И горько, что не мой, но сладко, что сейчас. – Баба Тамара задумалась, затем продолжила. – Так вот. В конце восьмидесятых, в начале девяностых, в деревне, что за пятьдесяткилометров,  выше нас по реке, стали  пропадать люди, и гибнуть, скорее всего. За десять лет, сверху пришло всего четыре лодки с туристами. Это ничто. Я помню семидесятые, разгар моды на туризм в СССР, тут за день проплывала десятка полтора байдарок. Все стремились дойти до Угры, и даже доплыть до устья Оки, под Калугой. В общем, люди пропадали, а милиция в глубинке, сами понимаете. Все сложилось удачно, но не в пользу людей. Но те четыре лодки с туристами, все как один говорили о черном кабане. Он просто выходил к ним с берега по нашу сторону, смотрел на них какое-то время и уходил. Появилось поверие, что ниже, встречи этого кабана с людьми, все заканчивается, зло пропадает, люди не исчезают. По крайней мере, разбивая лагерь, выше нашей деревни, действительно, ничего не происходило.

- Минуточку, вы хотите сказать, что я вчера, реально проплыл почти пятьдесят километров? – Я на «автомате» налил водки и залпом выпил.

- Черного кабана, видят километров за тридцать от нас. Не знаю, сколько вы плыли до контакта с животным, но в целом, выходит, что да. Не знаю рекорд ли это, но думаю для кого-то однозначно. Протяженность русла реки в районе ста километров, плюс минус.

- Сколько от вас до Угры?

- Двебольших деревни, несколько мелких, их можно даже и не заметить с воды, не напрягаясь и потихоньку на байдарке, два дня, максимум три, с учетом долгих остановок и прочего.

- Что у вас с транспортом. Как отсюда можно уехать?

- Машина приходит раз в неделю, по четвергам, привозит еду и прочее.  До следующего четверга я вас тут держать не буду, простите.

- Почему? Мы заплатим.

- Нет. Есть вторая часть легенды про кабана.

- И? – я затравленно уставился на женщину.

- Он никогда не показывался двум людям сразу. Может показаться каждому, но с разницей во времени. Если вдруг такое происходит, то он не знает, кому сохранить жизнь, он в замешательстве. Кабан может предоставить выбор вам и решать вам, кто из вас умрет, а кто останется.

- То есть мы, должны убить друг друга? – тихо спросила Вероника.

- Кто-то один.

- А если мы не сделаем этого? – я замер.

- Ну как говорят, он заберет две жизни на ваших глазах, причем крайне жестоко и это могут  бытьи близкие вам люди и чужие. Все шансы, сойти с ума.

- Знаете, странно так все, столько легенд, мифов, сатанистов. В итоге просто люди, просто ненормальные. Снова кабан, какой-то, снова …….панки Король и Шут, - я махнул рукой.–Мы уже видели, как уходят из жизни люди. Не свихнулись.