- Доброго вам, - произнес я. Мужик лишь неприветливо кивнул. – Как клев?

- Рыбы много, клев плохой. В сеть лучше идет. И вы тут плаваете туристы вечно! Что вам дома не сидится, - рыбак, сказав это, даже не поднял головы.

- Ну, извините, уже уплываю. Не буду мешать.

- Вот и не надо. Осторожней за деревней, там колючая проволока в реке.

- Откуда? – я вытаращил глаза.

- С войны. На левом берегу наши стояли, на правом фашисты. Долго стояли, год или больше, их как от Москвы прогнали, так они тут и окопались. Слышь, и на правом берегу с костерком осторожно, мин много. Был случай у нас, четыре пацаненка, несколько лет назад за ягодами пошли, никто не вернулся, подорвались. Поставили ночью костер точно на бомбе. Рвануло так, что все деревни в округе проснулись. Вертушка прилетала, собирала детей, по ошметкам. И вообще давай, плыви, тут местные не любят пришлых. Понаехали, на нашу голову.

- Всего вам хорошего. Спасибо за предупреждение.

- Спасибо матери своей скажи, за то, что сродила тебя. – Мужик зло сверкнул глазами и снова закурил.

С неприятным осадком на душе, я быстрее завеслил и скрылся за поворотом. Деревня меня поразила до глубины души. Домов не было, стояли огромные железные бочки, вернее цистерны,  перевернутые на бок и каким-то образом закрепленные. С торца этих емкостей, были прорублены окна, на шестах, везде стояли телевизионные антенны. На краю деревни огромной железной конструкцией, высилась башня сотовой связи.

«Вот блин, железные дровосеки тут живут. Фильмы про будущее и апокалипсис снимать можно», - подумал я, но вспомнив про проволоку в воде,  забыл про все и внимательно принялся следить за гладью воды. Проволока и вправду оказалась. Большим ржавым шаром, она торчала из воды, выходя остриями сантиметров на семь, не более. В сумерках, не знающий человек, легко мог бы угодить в эти стальные жала. Я плыл, не останавливаясь, минут двадцать. Когда совсем стало темнеть, я прибился к правому берегу, заплыл за поваленное дерево, привязал лодку, и тихонько вылез на край суши, в самую крапиву. Достав лишь спальник, я залез в него, и завалился спать прямо у самой воды. Ни разводить костра, ни ставить палатку, не стал, осадок от деревенского мужика, не хотел выходить у меня из головы, и я прокручивал наш разговор еще с полчаса в своей голове, пока не задремал. Проснулся я глубокой ночью, и прислушался. Меня разбудило что-то, чего я не мог понять. Высунув голову из спальника, я посмотрел на светящиеся зеленым стрелки часов. Три часа ночи ровно. Вроде тихо, стоп! Нет! Не тихо! Кто-то разговаривал, на той стороне реки. Напрягая слух, я услышал:

- Да хорош тебе, дура, не поднимай кипишь, - мужской бас, зло обратился к кому-то.

- М.м.м.м…м..м..м….

- Да молчи, сейчас до своих донесу, повеселимся с тобою, даже накормим.

-М..м…м…м…м, - услышал я снова и  ночной воздух донес до меня приглушенный удар.

- Ах ты мразь, ударить опять задумала? Получи. – Снова послышался удар, уже на этот раз намного громче, потом падение чьего-то тела. Мычание прекратилось, человек закряхтел и в голос заговорил сам с собою.

- Заткнись, сказал, хватит брыкаться. Думала, приехала такая вся, со столицы, на тебя тут мужики не позарятся? В твоей деревне может и нет, а в нашей да, ха-ха, удачно я заехал к вам в огород.  Дачница, бля….Молчит она, вот и молчи, дура, могла бы и физиономию свою сохранить в своей женской, бля…красоте, а не с фингалами. Лицо попортил, лица, люблю лица!

Послышался хруст веток, и все стихло. Мой сон сняло, как рукой, в голове колоколом стучал пульс и руки стали ватными. «Вот это я приехал, вот это рыбалка! Твою мать! Везет по жизни как лосю с мухоморами. Всю жизнь плавал, ездил по речкам, то с отцом, то один, а тут такое. Так, надо подумать. Черт, трясет то как. Значит, как я понял, с соседней деревни, местный мужик спер бабу, понятное дело не просто так, а для……ну понятно зачем. Тащит к своим, сейчас он пока один. Но когда он дойдет, их уже будет компания. Саша, либо сейчас помешать ему, либо, это не твои проблемы, и плыть отсюда дальше, ловить рыбу и все такое. Интересно мужик здоровый»? Я сел и закурил, пряча огонек в ладони. Послышался снова в лесу треск сучьев и злое бормотание. Быстро закинув спальник в лодку, я отвязал ее, и как можно тише поплыл на соседний берег, положив себе в карман пятнистых военных штанов финку и маленький, китайский шокер*.

Я нашел их в чаще леса, мужик явно устал, коренастый, бритоголовый, с щетиной, чертовски широкоплечий, разводил костер. Женщина, или девушка, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, испуганно озиралась по сторонам, ее трясло так, что было слышно, как звенят пуговицы на ее джинсовой рубашке. Сами джинсы были испачканы грязью, когда то белоснежные кроссовки, были чернее черного. Мужик повернулся к девушке и произнес.

- Немного отдохнем, обсохнем, светает уже скоро, я хочу тебя поиметь, иначе потом не уверен, что смогу. В деревне с домами-бочками семь сбежавших зеков, я один из них, мы все по бабам истосковались, поэтому если я тебя сейчас не трахну, потом до тебя руки не дойдут, зачем мне пользованная тряпочка. Ты не бойся, поживешь пока с нами, семь херов попробуешь, пожрать сготовишь, будешь хорошей, не убьем быстро, от тебя  самой все зависит. Как нас искать перестанут, мы уйдем, а твою судьбу решит главный, если повезет, вернешься на дачу свою. Хотя я не уверен в этом.  Хочешь, кляп выну, будешь послушной? – девушка кивнула. Мужик вынул грязную тряпку из ее рта, и она сильно закашляла.

- Отпусти меня, - зло прошипела девушка.

- Ишь, какая смелая, шипит еще.  Сказал же, не могу! У меня приказ. Приказы я исполняю всегда. Мой хозяин сказал привести бабу, значит привести. Срок дал два дня. Так что я успеваю.

- Умоляю. Я никому ничего не скажу. Я дам тебе, что ты просишь, но верни назад, - попыталась она уже мягким тоном, задобрить его.

Мужик удивленно уставился на девушку.

- Слышь малая, я не прошу. Чего мне просить то, я и так возьму. Я тебя часик помослаю, и двинем дальше. Сейчас только чайку из лесных травок попью. Восстановлю силы. Лет сколько тебе?

- Какое тебе дело, старый козел!

Он резко поднялся на крепкие, короткие ноги, медленно достал нож, и сев на корточки, приставил лезвие к горлу девушки.

- Знаешь, почему я  чалюсь на зоне? Да из-за такой же суки как ты. Я грохнул ее, да и хер с ней, но я, прирезал и ее поганого ребенка!!! Наебл…. где-то урода, а потом бац и достала меня. Грохнул и закопал. Всех закопал! – В голосе послышались истерические нотки, и он нервно засмеялся. - Ха-ха, а дали всего пятнадцать лет тюряги, уроды, спасибо наверно адвокату надо сказать, тоже чмо поганое. Короче, если не хочешь с ней встретиться на том свете, заткнись, примешь член и пойдем дальше! Слушай, а у тебя зад рабочий? Мне, конечно, плевать, но так, просто интересно вот…

Девушка вновь зашипела и попыталась снова ударить его, но мужик опередил ее, и резко нанес удар  по лицу. Обмякнув, она замолчала.

- Сука, опять пришлось лицо попортить, дура! – он встал и не спеша пошел в лес. – Боже, я так люблю лица людей, я так не хочу их портить. Такие у всех глаза. Жалко. Очень жалко. Жалко-о-о-о!!!!! – Он дико заорал на весь лес, расставил руки в стороны и истерично загоготал. Потом посмотрел по сторонам, вытер, как мне показалось, слезы со своего лица, и скрылся в зарослях орешника.

Я тихо, подполз из-за дерева к девушке, достал финку и разрезал ей веревки на руках и ногах. Она дернулась и застонала, открыв глаза, белки которых были в сильных кровоподтеках,  и, увидев меня, девушка нервно дернулась, но я приложил ей палец к губам и прошептал:

- Молчи, я хочу тихо увести тебя, этого психа, боюсь, не вырублю. Я развязал тебя, ползти можешь? Если не сейчас, то спастись может больше и не представиться шанса. Не бойся, я не один из них, все хорошо…