- Пацаны у реки сказали, что батюшка тут только пять лет, а ты говоришь, что он…?

- Все верно, он построил четыре года назад эту церковь. Ее, правда тут все зовут – часовня, или молельный дом. Слово церковь – не в почете. Так говорил он, теперь так говорят все. До этого времени, типа отец, типа Сергий, приводил своих прихожан в заброшенный дом, на краю деревни. Точкой отсчета принято считать последние пять лет, так как он якобы дал новую жизнь деревне и складывается красивая легенда о нем. Людям нравится, люди слушаются. Новых тут нет, но, если приезжает кто-то, ему рассказывают красивую историю, о том, как поднялась деревня, и как святой отец, принявший обет безбрачия в самом Иерусалиме, принес сюда чистое добро и веру в Господа нашего. Да и кому тут собственно замораживаться о правде. Двадцать человек, из них тринадцать стариков, выживших из ума. Из молодежи я и еще одна семейная пара с четырьмя детьми на руках, он вечно работает и пьет, тиская жену в сенях, она вечно с детьми, кур и свиней вычищает, вся в делах. Дома рушатся, крыши текут, а старичье все в церкви Бога просит о долгой жизни.

- Я видел тут хорошие добротные дома?

- Это новые, стоят на реке, в них, никто пока не живет.

- А деньги он берет откуда? На все это?

- Грабят убиенных, разоряют их дома.

- Так ты хочешь помочь нам, чтобы убежать отсюда? Или заявить на них? – спросила Вероника.

- Милая, я хочу нормальную жизнь, нормальную работу, нормального мужика с членом и ребенка. Прости что так грубо, тебе не понять. Я хочу просто нормально жить. Если их посадят, это хорошо, перестанут гибнуть невинные и случайные люди.

- Я тебя поняла, - ответила Вера. – Не грубо ты сейчас, а честно.

- Нам нужны кое-какие вещи и в принципе,  можем отправляться сразу же, - сказал я. – Как твое имя?

- Маша. Что нужно?

- Слушай Маша, нам нужны теплые вещи,  два свитера, например, ну соответственно и на себя тоже рассчитывай. Котелок, упаковка спичек, если есть пальчиковые батарейки, хотя бы пару штук. Сахар. Желательно дождевики, сапоги. И……- я посмотрел на Веронику, чуть прищурил глаза, хмыкнул. – Женские прокладки или тампоны, не знаю, что найдешь.

- Ждите тут, я скоро. – С этими словами девушка спустилась по лестнице, и скрылась в сумерках.

- Как ты понял, что я…у …меня…?

- Злая ты, куксишься, походу живот ноет. На тебе одежды толком нет, белья нижнего, чего молчала то, сказать стыдно? Подменить если попачкаешь то, нечем.

- Я нашла выход из положения, поэтому и молчала. Такой заботливый, - Вероника ласково улыбнулась и посмотрела на меня. – Прости, я была не права, всего много, я как то, в общем….

- Вот, держи, - я достал из кармана запакованный тампон, найденный в кармане убитого, и протянул Веронике. – Бери, говорю.

- Откуда это?

- Не спрашивай. В упаковке, значит не использованный, бери.

Маша появилась буквально минут через десять, и протянула мне, мой же рюкзак с моими же вещами.

- Ваше, или тех других? Не удивляйтесь, всегда все шмотки передают сюда. Тут добра полно.

- Наше. Что с ними стало, я про тех молодых..?

- То, что я вам рассказывала, ее осушили и изнасиловали, его заставили убить себя. – Маша посмотрела на меня. – Берегом идти нельзя, говорю сразу, найдут, они тут все знают, как свои пять пальцев, нужно плыть. Псих следопыт, у него нюх на поломанные ветки, старые кострище и обиталища людей, вычислит в момент. Догонят. Вода на себе следов не держит. Это его кстати бесит. Начинает у воды, бредить про глаза, что смотрят на него.  Через день будет деревня, это считайте начало цивилизации, оттуда обычно начинают походы туристы, много охотников, и деревни встречаются постоянно, одна-две за день. Они все стоят на реке. Начинается с обеих сторон реки Калужская область. Смоленские дебри, исчезают. Появляются деревянные мосты-настилы. По ним деревенские ходят с одного берега на другой. Можем там рискнуть поймать машину, доехать куда-нибудь.

- А районный центр?

- Я вас умоляю, раньше он был таковым, сейчас пятьдесят человек народа, один сельский доктор с лазаретом, и один участковый сержант, двадцати двух лет отроду. Заправка с бензином от них, на расстоянии сорока километров, в сторону Юхнова. Поэтому там никто вас никуда не повезет, только если вы не предложите им квартиру в Москве. Река, это то, что поможет добраться до людей и выскочить в свет. В рюкзак я кинула три банки тушенки,яблок, спичек,подсолнечного масла,котелок, между прочим, ваш, маленькую сковороду, и две пачки прокладок,- Маша посмотрела на Веронику. – Плюс, пару трусиков, пользуйся. Я так поняла, твоего ничего там нет, за исключением джинсы, оно и понятно.

Маша прошла мимо меня и остановилась, окинула взором с головы до ног мою фигуру и произнесла:

- А ты ничего так мужик то...Дать бы тебе, такой шанс есть, как никогда в жизни. Впервые так близко,  самца вижу. Тем более для меня это впервые было бы. Даже не ломалась бы. Господи, как сейчас много  – «бы». – Она холодно посмотрела на Веронику и улыбнулась. – Ох, прости, я не знала, что ты уже втюхаться в него успела.

- Хватит Маша, я понял, что ты жесткая на язык и характерсильный,  выдвигаемся, поговорим по дороге, у меня еще много вопросов. – Бросил я, надел на плечи свой родной рюкзак  и тихо стал спускаться по лестнице вниз.

Мы без приключений добрались до соседнего берега, замочив ноги и одежду лишь до колен. Маша хорошо знала эти места, поэтому провела нас тем путем, где брод реки был совсем мелким. Достав лодку из-под берега, я вынул ружье и проверил его.  Все было в норме. Девушки сели в лодку, вытянув ноги, я же уселся прямо на рюкзак и принялся работать веслами.

 - Боже мне что-то упирается в копчик, железное, больно.

- Терпи Маша, это байдарка «Таймень-2». Она двухместная, каркасная, а нас трое, скажи спасибо, что у нее открытая дека. Эта лодка динозавр, самое ходовое плавсредство прошлого века. Ребятам она, похоже, досталась по наследству. За то, она  одна из самых скоростных. Средняя скорость 7 км/час, не то, что моя резинка.

- А почему ты плавал на резине, если эта такая быстрая? – поинтересовалась Маша.

- Я не турист, я рыбак. Резина для ловли, устойчивее.

- Спасибо за ликбез, время прямо подходящее.

- Тише, мы снова вплыли в Камыши, молчим.– Сказал я и перестал грести.

Лодка, поймав на мелководном броду быстрое течение, беззвучно рассекала водную гладь, и держала высокую скорость. Река за деревней сразу же ушла влево, снова появилось ощущение дикости мест. Звуки деревни практически не слышались, лай одинокой собаки с Камышей,  пропадал с каждой минутой.

- Саша, держись правой стороны, там нет тины. – Маша вздохнула. – По-моему, меня укачивает. Я в лодке впервые.

- Вряд ли, ты не на море и плывем мало. – Попытался успокоить я девушку, но сам напрягся. Я знал, что такое бывает, хоть и редко. – Смотри чуть дальше на воду, это должно помочь. Глаза старайся не закрывать. Дыши ртом, только медленно вдох, медленно выдох и глубоко.

Вдалеке, за лесом, позади нас, послышался звук мотоцикла, затем,  где-то в стороне второй.

- Саша, греби быстрее.

- В чем дело? – Я почувствовал как, девушка прислушивается к  рокоту двигателей.

- Ни в чем, просто греби быстрее. Впереди, будет еще один брод, надо его пройти. Так мне будет спокойнее.

Звуки пропали. Все стихло. Ровно через час, Машу стало тошнить, в свете луны, ее бледное лицо, приобретало мученическое выражение, полустеклянные мутные глаза, глядели исподлобья, как у загнанного зверя.

- Твою же мать, это всего лишь маленькая река, без волны. Как мне плохо.  – Перегнувшись через борт лодки, девушку вырвало.

- Вроде все тихо, давай остановимся на пять минут, тебе нужно походить. Сходим заодно в туалет, и двинем дальше. Вот он, брод, как ты и говорила, проходим или тормозим?