- Ну что, деятельница? Вперед!

Стоило пошевелиться, как из травы высунулась мокрица. Поползла ко мне. Я взвизгнула. Халнер закатил глаза. Сдернув тушку белкокрысы с пояса, бросил её на землю. Мокрица исчезла, из травы донеслось хрумканье. Бочком-бочком, я ушла на тропинку.

Сначала мы двигались молча. Потом я всё-таки спросила:

- Так что, ужин уже прошел? Это мы и вправду так долго?

- Да. Но это ничего, Хелия опять пирожков напекла, словно последний день живёт. Так что предлагаю чай. Заодно расскажешь, за что тебя закрыли.

- Сп-пасибо, а… в смысле закрыли?

- Осудили за что? Потому что если ересь, сдадим тебя на посту без разговоров.

- А… это… - до меня потихоньку начал доходить смысл слова «камойра», - убийство. Да. Вот. Убийство. Только это… причем тут суицид? Да, не знаю. Правда, не знаю! Так причем?

- Пффф… Да при том, что если хозяин Орр внезапно умрёт, особенно от руки своего… ну, назовем это. подопечного, то-есть, например, получит болт между глаз, этот подопечный тоже умрёт. Совсем умёт. Тут же. Орры сработают – и все. Даже Высокая кровь не поможет.

- Как умрёт?! Не может быть! – я резко остановилась, - так не бывает! Оно не может так работать!

- Может, Кети, может, - устало ответил Халнер, тоже останавливаясь.

И добавил, глядя в глаза:

- Проверять не советую.

- Очень надо! – фыркнула я, отворачиваясь и сглатывая комок в горле, - даже мысли такой не было. Бред.

***

Чтобы вытерпеть боль и унижение и не сойти с ума, нужно смириться и принять, что происходит. Увы, я не понаслышке знала, что это верно. Но сейчас отрешиться от происходящего категорически не получалось. Я почти физически чувствовала, как утекает время. Каждый день, каждый час отдаляли меня от всего того, что я оставила дома: многоходовка, месть, войска, кровь тех, кто решился мне помогать, отчаяние тех, кому теперь ничем не поможешь…

Мне бы самой кто помог. После неудачного покушения, Дарн не давал спуску, наказывал за малейший промах. Теперь позвоночник ныл, словно невидимые песчаные точильщики жрали его изнутри. Отдохнуть и восстановиться тоже никак: Дарн приказал не спускать с меня глаз. Однако Халнер сослался на кучу бумажной работы, и отказался заниматься со мной больше обычного. Замещать его вызвался Трен – второй помощник Дарна и тот самый «клубок порока», про которого мне говорили лекарки ещё в лазарете. Их рассказ оказался одновременно правдив и ложен. На первом же «занятии» старый клоун предложил вкусную настойку, хорошую закуску, и культурный обмен – взаимное удовольствие и свободы от Орр.

- Двойной выигрыш, девонька, как ни крути, - ухмыльнулся он, глядя на меня через пузатый бокал с голубоватым вином.

Сделал глоток, и продолжил, потупив взгляд:

- Впрочем, я тебя не тороплю. Понимаю, ты в замешательстве… монастырь не располагает к познанию тонкостей любви, всё такое. Но помни, - он взял мою руку и начал целовать пальцы один за другим, - всему можно научиться…

Отказаться от такого предложения неразумно. Нелепо. Глупо. В конце концов, такой путь на свободу ничем не хуже того же убийства. Разновидность брака по расчёту, можно сказать. Так что я согласилась… сначала. Но едва чужая потная ладонь оказалась под одеждой, как меня начала бить дрожь. Показалось, я снова в той комнатушке с голыми стенами, а со всех сторон – твари, твари, твари, и бесконечный круговорот тычков, смешков, плевков, хлюпающей боли. В итоге Трен получил по лицу, а я выскочила из шатра, и помчалась, куда глаза глядят.

Когда лес сомкнулся со всех сторон, я остановилась. И без того тусклый, день здесь померк почти полностью. В густом полумраке шуршали, скреблись, и пиликали невидимые жители другого мира. Мира, который держит меня в плену. Мира, который никогда не станет своим. Мира, их которого я не могу вырваться… из-за собственной глупости и щепетильности. Сколько бы ни выжидал Трен, переступить через себя я не сумею. Дура!

Я развернулась. И изо всех сил саданула ногой по ближайшему дереву. С него тут же упало несколько продолговатых плодов размером с ладонь. Раскололись, брызнули соком во все стороны. Тьфу, гниль! Брезгливо вытерев лицо, я развернулась, и саданула другое дерево, низкое, с широким трухлявым стволом - от удара он раскололся. Ещё пара ударов - уже руками. Полетели щепки. Снова ногами, но в прыжке – и дерево превратилось в бесформенную груду мусора. Глаза застилали пот и слёзы. Тяжело дыша, я оперлась ладонями о колени и несколько раз глубоко вдохнула.

- Вот это да!

- Ого! Ты где так училась?

Я вытерла лицо и обернулась. На краю крохотной прогалины стояли двое ребят - широкоплечий детина с бритым черепом, и симпатичный парень с темными кудрями по плечи.

- Вам какое дело? – зло ответила я.

- Да никакого, ващет. Так, интересненько, - улыбнулся темноволосый, - ты с кем выступаешь? У Курта с гладиаторами?

- Иллюзионистка она! - пробасил бритоголовый, - помнишь, я те говорил, у реки…

- Да помню, помню. Ну что, приятно познакомиться, я Маро, обычно акробатом выступаю. А этот вот, - кивок на детину, - Отто. Гладиатор. Ну, по нему заметно.

Говорили ребята на Высоком, и довольно бегло. Выговор у детины Отто похуже, у симпатяги Маро - получше. Не смотря на небольшие размеры «театрального посёлка», раньше я их не видела. Зато слышала разговоры про нескольких самых сильных и ловких артистов-охотников, которых Дарн послал в горы добывать живого монторпа, что из четверых вернулось двое, и сильно покоцаные. Судя по перебинтованной голове Отто и сложным металлическим конструкциям на предплечьях Маро, я имела удовольствие видеть именно их.

- Приятно. Я Кетания. Зовите Кет. Иллю… аййй, да что ж такое...

Я яростно потёрла глаза - сок от тех плодов попал на роговицу, и теперь она зверски чесалась.

- Что это? – вдруг вскрикнул Отто, подозрительно принюхиваясь, - что-то аори пахнет перезрелой…

- Да, тут упало чего-то… - махнула я в сторону давешних плодов.

Ребята переглянулись, сделали несколько шагов ко мне. Вгляделись в траву.

- Слышь, ты чего ваще?! Жить надоело? Она же брызнуть может! Что?! В глаз?! А ну давай в лазарет, быстро! Да не туда! Сюда! За нами!

Возбуждено переговариваясь на Простом языке, ребята «конвоировали» меня до обиталища лекарок. Едва войдя, заголосили резче и быстрее. Эвелин и дремавшая в уголке Кора подпыгнули, закричали что-то в ответ, и тут же всучили мне какой-то гадостный отвар. А потом ещё. И ещё. И ещё. Закапали в глаза чем-то жутко вонючим и жгучим, наложили повязку. Затем раздели, намазали мазью, завернули в простыню. Я пыталась возмущаться, но в ответ получала лишь шипение.

А потом началось.

Уже после, когда кучки мелких червей выделились со слюной, мочой, и потом, мне наконец-то пояснили, что к чему. Оказалось, что деревья аори с каменными зернами - пришельцы, привнесённые Катастрофой. Безвредные сами по себе, деревья быстро стали излюбленным местом мельчайших личинок-спор насекомого-гриба сейши. Скормив мыши кусочек ткани, в которую я усиленно потела, Отто и Маро наглядно показали последствия. Весьма неаппетитные: сейши не просто наводняет тело хозяина, а постепенно прорастает в нём, разрывая носителя изнутри. А Эвелин добавила, что избавиться от личинок можно только на самой ранней стадии, пока они не укоренились в теле. Так что опоздай мы буквально чуть-чуть, последствия бы настигли неизбежно.

Впрочем, они настигли и так. Узнав о происшествии, Дарн не преминул наказать меня за невнимательность и наплевательское отношение к здоровью. Ценная собственность, как же. Только непонятно, что для директора всё-таки важнее, «ценность» или «собственность». Когда я додумалась спросить об этом, то чуть не потеряла сознание от боли: Дарн ненавидел неудобные вопросы. И если бы прозвучал следующий, покоиться бы мне на дне реки в тканом саване. Или на костре, не знаю, как они тут хоронят. Но не срослось: в самый ответственный момент появился Халнер, и увёл Дарна «решать более важные вещи».