- Возможно, ты ошибаешься. Всё-таки, большое расстояние до места событий могло сыграть с тобой злую шутку.

Я пытался опровергнуть его предположение. Плохо было только то, что я и сам подозревал, что именно так всё и произошло.

- Нам нужно найти хорошую запись того момента. Иначе всё это будет голословно.

- Есть запись матча, которую сделал для тренера наш видеооператор. Мы можем сделать копию.

- Для начала нужно хотя бы просмотреть её.

* * *

Когда мы прилетели домой, Медведев сделал вторую попытку поговорить со мной. В этот раз он был более спокоен, но не менее решителен.

- Я хочу, чтобы ты пошёл со мной.

- Куда?

- К Максимовичу. Есть тема для разговора.

Он взял меня за локоть и собирался тащить силой.

- Уже поздно. Посмотри на часы.

- Тогда давай договоримся, пока у меня не пропал запал, что завтра утром встретимся в приемной босса.

- Давай я попробую отгадать, о чём ты хочешь поговорить с боссом. О предательстве?

- Да. Как ты догадался?

Отгадать тему предстоящей беседы с Максимовичем оказалось несложно. Возможно, к ней следовало тщательно подготовиться, но однажды он пошёл мне навстречу в похожей ситуации и я не мог отказать капитану сейчас.

- У меня была подсказка. Не одному тебе пришла в голову эта мысль. Хорошо, встретимся в приёмной босса завтра утром.

Спал я плохо. Нервы. В последних событиях нет ни капли моей вины, но я испытывал что-то похожее именно на неё. Предательство легло тяжким грузом на всех, и на того, кто предал, и на того, кого предали.

Догадаться, что Медведев спал не лучше меня, было несложно, достаточно было одного взгляда на его лицо. Мы рассматривали друг друга и без слов понимали, что нам предстоит тяжелый разговор.

- Вы не слишком зачастили с визитами ко мне?

Максимович был подтянут, подвижен. И в отличие от нас сохранил чувство юмора.

- Три кружки чая, - секретарше и, - прошу, - нам.

Мы уселись в мягкие кресла, что стояли у рабочего стола. Я провалился в своём, и стал смотреть на Максимовича снизу вверх, и в прямом, и в переносном смысле слова.

- У меня плохо со временем. Давайте сразу к сути дела.

Капитан посмотрел на меня и, поскольку я молчал, заговорил первым.

- Наш тренер сдал две игры.

Он выдохнул эту фразу и замолчал. Не её я ждал.

- Ни больше, ни меньше?

Голос Максимовича был нерешителен. Для меня произнесенная фраза не была неожиданной, но от этого она не стала менее неприятной.

- Уж точно не меньше.

- Доказательства.

Я решил, что мне пора помочь капитану:

- Пригласите нашего видеооператора с записями последних игр и попросите найти Пятанова. Думаю, он ещё в гостинице.

Секретарша, занесшая чай в кабинет, тут же получила указание своего начальника и поспешила продемонстрировать свою готовность немедленно исполнить его.

Максимович смотрел мне прямо в глаза, ожидая продолжения. Но, ничего не услышав, спросил:

- Что я должен увидеть на записи?

- Эта мысль пришла сразу нескольким игрокам команды. Пятанов умышленно заработал пенальти, а это игрок, пришедший с Золотовым.

- Может быть, он и заработал умышленно пенальти, но где связь с тренером? Ведь тренеры обычно не так сливают игры.

Со времен моей игры в тотализатор я знал, как тренеры сплавляли игры. Достаточно было выставить вместо стержневых игроков неопытных, и команда заваливалась. Игроков основы тренер всегда мог обвинить в утрате спортивной формы и мотивации. Я понимал, что сами по себе ничьи не доказывают вины тренера. Не он терял мяч, не он промахивался из выгодных положений, и не он фолил в штрафной площади.

- Доказательственная база слаба, поэтому-то мы и пришли к вам. Команда теряет свои очки и с этим нужно срочно что-то делать.

Медведев решил помочь мне:

- Пока мы ещё команда, но если срочно ничего не предпринять, то она развалится. И мы упустим предоставленный нам судьбой отличный шанс...

Горечь последней фразы отдалась эхом в наших головах.

Пришёл видеооператор с записями обоих матчей. Он удивился, обнаружив меня и Медведева в кабинете генерального директора клуба. Максимович забрал диски и попросил его подождать в приёмной. "Не хочет допустить утечки информации".

Хозяин кабинета с нашей помощью нашёл эпизод игры, предшествующий нарушению в штрафной площади и мы втроём стали просматривать этот фрагмент матча. И хотя Максимович предупредил нас, что у него плохо со временем, но мы вновь и вновь просматривали этот эпизод. Не менее десяти раз. Расстояние было достаточно большим, а эпизод динамичным и всё вкупе не позволяло с уверенностью утверждать, что Пятанов совершил фол намеренно. Однако подозрение упорно возникало. Мы ещё и ещё раз просматривали игровой эпизод, но не могли прийти к окончательному выводу. За этим занятием нас и застала секретарша, когда сообщила Борису Романовичу о появлении в приёмной вызванного игрока. Максимович остановил клавишей "пауза" работу компьютера и на экране монитора остался момент касания Пятановым мяча. Соперник не касался его тела руками.

Максимович попросил пригласить в кабинет футболиста. При виде Пятанова он резко вскочил, сделал два шага в его сторону. Желание стереть в порошок предателя легко читалось на лице президента клуба. На лице Пятанова промелькнул страх, и это остановило Максимовича. Он взял себя в руки, но присесть новому гостю не предложил.

- Кто попросил вас нарушить правила в штрафной площади во время второго выездного матча?

Такая постановка вопроса была неожиданной для меня с Медведевым, и тем более для Пятакова. Ему хорошо был виден экран монитора, и он понимал, что мы просмотрели запись матча. Он затравленно смотрел на монитор и молчал, не зная на что решиться. Помощь пришла с неожиданной стороны.

- Я выплачиваю всю сумму по вашему контракту, он у вас до конца этого сезона. Вы сообщаете мне о том, кто попросил вас нарушить правила в присутствии этих свидетелей, - он кивнул в нашу сторону, - и уезжаете домой. Никуда: ни в РФС, ни в правоохранительные органы я сообщать не буду, вы просто уезжаете к себе домой.

Сделав паузу, Максимович добавил:

- Даю слово.

Последняя фраза склонила чашу весов. Пятанов решился. Очевидно, он посчитал, что видеозапись убедительно доказывала его вину. И если уходить из команды, то хоть не с пустыми руками.

- Наш тренер, Золотов.

Было видно, как потемнел лицом Максимович, но ничего не сказал. Он сел в своё кресло и долго раздумывал. Его поза напоминала знаменитую скульптуру Родена. "Держать ли данное слово?" На его месте для меня это тоже было бы проблемой. Но у меня был ещё один вопрос, на который я хотел бы получить ответ.

- Пятанов, ты же неплохой футболист, не бесталанный. Зачем тебе были нужны эти тридцать сребрянников?

- Я пахал на тренировках как проклятый, а во время игр сидел на скамейке запасных. По мнению тренера, всегда находился более достойный. Время шло, а ни славы, ни денег. Я уже отчаялся, думал бросить футбол, когда поступило вежливое предложение тренера. Я сначала отказался, но он дал мне время подумать. И вежливо объяснил, что рассказывать о нашем разговоре никому не надо, доказать я ничего не смогу. Кто он, и кто я? Позже он объяснил, что обеспечивать нужный результат я буду не один, чтобы это выглядело общей ошибкой обороны.

- Но ты ведь мог отказаться?

- И продолжить сидеть без денег?

- Мог уйти из команды, в конце концов.

- Куда? Кому нужен игрок со скамейки запасных? Да и тренеры часто обмениваются между собой информацией.

- И что потом?

- А потом оказалось, что, не напрягаясь, имеешь в три раза больше.

Деньги. Но и тренер - сволочь. Не повезло парню. Хотя свой выбор он сделал сам! Ещё целых пять минут мы втроём терпеливо ждали решения президента. Надо ли говорить, как волновался Пятанов. На его лице выступили пятна пота. Наконец Максимович поднял трубку и попросил соединить его с бухгалтерией: