— Сколько тебе тогда было лет?

— Уже учился в школе, не помню точно. После того случая от миссис Лайт попало всем — и мне, и Вайс, и, я думаю, Поле, поэтому последняя стала приходить намного реже. В последний раз я ее видел перед школьным выпускным. Может быть, я бы и не узнал ее тогда, но этот запах… мне кажется, я даже сейчас чувствую его.

— Макс, солнце, — Джейн попыталась поцеловать в висок, он уклонился.

— Я в порядке, — в который раз повторил он. — Я не чувствую ничего, кроме отвращения к этому человеку, — брезгливо скривил лицо, — ты бы видела сброд, пришедший с ней прощаться! Людьми-то не назовешь…

Джейн помолчала, подбирая слова.

— Ты давно тут сидишь?

— Не знаю, — посмотрел на часы, — ого, уже почти два! Ладно, встаем, — помог Джейн подняться и сам вскочил, разминая затекшие ноги, — нужно убраться из этого города скорее, не хочу здесь ночевать.

— А ее вещи? Ты был у нее дома?

— Нет, девочка в госпитале дала адрес и ключ, но я не уверен, что хочу туда идти.

— А где она жила?

— В каких-то трущобах, — пожал плечами, — снимала квартиру или комнату.

— Я пойду с тобой. Может, там можно что-то взять на память?

— Я не нуждаюсь, — быстро ответил рокер, застегивая куртку под горло. Действительно, здесь было довольно холодно, еще и ветер…Джейн уже давно укуталась как только могла — шарф, капюшон, поднятый воротник спортивной куртки, перчатки.

— Макс, это решать тебе, конечно. Но ты не будешь потом жалеть, что не поехал?

— Пойдем пока к машине, а я подумаю.

— Может, в квартире остался ее дневник или фотографии? Что-нибудь, что поможет узнать побольше об этой женщине. Макс, она же приходила к тебе, значит любила. По-своему, — закончила Джейн, усаживаясь на переднее сидение потрепанного шевроле, взятого Максом в прокате.

— Она всю свою жизнь пересказала ухаживающей за ней девочке, а девочка сегодня утром — мне. В принципе, я все знаю.

— Расскажешь мне? — он пожал плечами, не находя причин для отказа. Завел двигатель и включил печку на полную катушку. — Чувствую, зад себе отморозил все-таки, — Поерзал на сидении, потом повернулся к Джейн, позволяя рассмотреть выражающие злобу глаза. Джейн ненавидела, когда он так смотрел, совершенно серьезно, не скрывая раздражения. Будто все совсем плохо, будто он не видит выхода из ситуации. Обычно подобное выражение можно было прочитать на лице рокера лишь при разговорах о деньгах, точнее, — о долге перед Даффом. А затем начал грустное повествование нейтральным тоном, словно пересказывая прочитанную в утреннем газетном выпуске статью, будто бы его совершенно не касалась эта история:

— В шестнадцатилетнем возрасте Пола влюбилась в никому неизвестного музыканта, гастролирующего по стране с группой… я бы точнее сказал, — бродяжничавшего по стране в компании таких же лузеров, как и он. Каким-то образом эти придурки умудрились прогулять все заработанные на редких выступлениях деньги, и им пришлось на пару месяцев задержаться в родном городе Полы. Тогда и состоялась злополучная встреча моих родителей, позже приведшая к появлению такого недоразумения, как я, — слова сочились ядом. Несмотря на все попытки говорить отчужденно, было ясно, что Максу нелегко дается этот разговор… черт, Джейн сама была на нервах! Рокер опустил глаза, и продолжал говорить, разглядывая свои пальцы, не желая читать на лице девушки сочувствие.

— Я понятия не имею, как они познакомились, встречались ли какое-то время, ухаживал ли мой отец за ней… Знаю только, что Пола украла сбережения родителей и сбежала вместе с ним, а через несколько месяцев забеременела мной. Как я понял, папаша от перспективы обзавестись потомством в восторг не пришел, бросил ее где-то здесь, — развел руками, словно имел в виду не город своего рождения, а конкретно то место, где в настоящий момент был припаркован старенький шевроле, — и продолжил покорять мир, но уже в одиночестве. А маман с горем пополам родила и тут же написала отказную. Папаша, узнав, что от проблемы удалось избавиться, простил Поле досадное недоразумение и вновь принял в гражданские жены. Несколько лет они действительно жили душа в душу, пока тот благополучно не скончался то ли от передоза, то ли от ран, полученных в пьяной драке, умудрившись перед смертью хорошенько подсадить жену на хэш (америк. гашиш — прим. автора).

Джейн понимала, что он утрирует, но от этого легче не становилось. Макс рассказывал о страшных вещах, ужасных поступках, и несмотря на бесконечную любовь к людям, воспитываемую в ней и Джо с детства, у девушки не получалось оправдать родителей Макса даже в своих глазах, не то что подобрать слова для смягчения ярости их сына.

— Оставшись в одиночестве, женщина вспомнила, что не одна в этом мире, и отправилась на поиски своего чада, то бишь меня. Ее родители или не приняли ее, что неудивительно, или она побоялась к ним соваться, что тоже вполне предсказуемо. Понятно, что опеку над ребенком ей бы никто не дал, в ее-то состоянии, да и я уже жил у патронатных родителей, за что безмерно благодарен нашим законам.

— Боже мой, — пробормотала Джейн, изо всех сил борясь с желанием провести аналогию между жизнью Полы и своей собственной. — Бедняжка, — наконец, прошептала она.

— Не думаю, что это именно то слово, — Макс стрельнул взглядом на Джейн, затем в окно. — Как мне сказали, врачи гарантировали Поле печальный исход еще шесть лет назад, но та оказалась живучей, блин, — скривил губы. — Я даже думать не хочу, чем она зарабатывала себе на жизнь. Хорошо хоть я единственный счастливчик в этом мире, продолжающий славный род неудачников, — после меня Пола не могла больше иметь детей. При родах пошли какие-то осложнения, — оказывается, я чуть не помер, еле откачали. Возможно, кстати, зря.

— Макс, пожалуйста, не говори так, — Джейн попыталась повернуть лицо парня к себе, он не дался, продолжая рассматривать кладбище из окна автомобиля, молчал. Через минуту продолжил:

— Боже, я так надеялся, что она не пережила мое рождение! — схватился руками за голову. — Лучше бы я не знал всего этого, лучше бы верил придуманным еще в детстве красивым сказкам! Знаешь, между детьми, с которыми я рос, постоянно шли соревнования, — кто придумает самую красивую историю своего появления на свет. Помимо меня у миссис Вайс жило еще семеро детей, так что было между кем устраивать конкурсы, — криво улыбнулся. — Воровали друг у друга истории, выдавая за свои… дрались… Никто не хотел знать правду. Какого черта в этих больницах есть телики! Там такая нищета… — нахмурился и покачал головой, вспоминая, — все старое, замызганное, но, блин, TV со спутниковой антенной в каждой палате!

— Макс, — Джейн из последних сил боролась с нахлынувшим приступом жалости, понимая, что вот-вот сорвется и разрыдается у него на груди. Будто это все про нее, будто это ее появления на свет не хотели, ее бросили. Боже, вдруг стало так неловко, что у нее все хорошо, что она росла принцессой, ее обожали родители, бабушки и старший брат. Захотелось срочно позвонить отцу и поблагодарить за все, сказать, как сильно она ценит их любовь и заботу.

— В общем, как я понял, — переключился Макс, — музыкальный слух у меня от папаши, цвет глаз и волос от мамаши, а тяга к наркоте — от них обоих. Стоим друг друга! — снова психанул, ударяя кулаками по рулю. Джейн осторожно погладила совершенно морально раздавленного парня по плечу, успокаивая. Никогда, даже после их страшнейших скандалов и истерик из-за наркотиков, он не выглядел настолько подавленным, опустошенным. Нет, так не должно быть! Джейн привыкла опираться на его непоколебимую веру в себя, в свой талант, в их отношения, в излечение от зависимости. А теперь он как будто потерялся, а самое страшное было в том, что Джейн понятия не имела, где находится выход.

— А фамилия у тебя папина? — робко возобновила разговор.

“Может, где-то сохранились записи выступлений? — думала она. — Не может быть, чтобы отец Макса был настолько плохим человеком, в каждом должно быть что-то хорошее”.