Ни Перси, ни Аннабет не должны знать об этом. Я должна оставаться прежней, нормальной девушкой из малообеспеченной семьи. Какая же ты ослица, Би!
– Послушай, я не хотела… Не должна была этого говорить. Просто …
– Да. Забудем, – резко бросает Нико. – Ты давишь на жалость, а это лишнее.
Я не успеваю ничего ответить, потому что он просто встает и уходит прочь. Провожая взглядом его ссутулившуюся спину, я совершенно забываю о том, как обрела свою мизерную победу. Смогла вытянуть из него хоть слово, а потом нагрузила своей ни к чему не обязывающей историей детства. Эта победа не идет ни в какое сравнения с жутким провалом и зияющей пустотой в моей груди.
====== VI ======
От автора:
Дорогие читатели! Поздравляю вас с наступившим 2014-ым годом. Хочу пожелать вам только счастья, терпения и благополучия. Успехов вам во всех ваших начинаниях. Пускай ваши мечты обязательно сбудутся! Ну, а моя главная мечта на этот Новый Год – ваши комментарии и оценки. Возможно, если затруднительно оставить длинный, содержательный отзыв, вы можете отписываться чем-то вроде: “+”, “!”, “.” . Просто, чтобы я знала, что не пишу в стол.
С любовью,
Громова
Часть IV
Беатрис
We are the jack-o-lanterns in July
Setting fire to the sky
Когда за последние несколько секунд я хоть на минуту оставила в покое свои пальцы? До хруста, до колющей боли в конечностях, я продолжала выкручивать и изламывать их. СДВГ не дремлет. Возможно, оттуда мои вечные перемены настроения, жуткая нервозность и странные незнакомки, появляющиеся на альбомных листах.
Мы сидим в гостиной в ожидании пятерых малознакомых мне личностей, а если вспомнить, что, ко всему прочему, я еще и социофоб, ставлю свою единственную сотку на то, что этот вечер я, мягко говоря, «испорчу».
Аннабет реабилитирует свой авторитет в украшении зала и последних приготовлениях к приходу гостей. Перси запускает диски с музыкой и мучается с видеоигрой «Виртуальный Батл». К слову сказать, он ужасный механик, и скорее ее установит Нико, чем он… А, впрочем, о нем я хочу думать в последнюю очередь. Мне казалось, будто что-то обрушилось после нашего последнего, и, можно считать, первого разговора. Мы слишком разные. Пусть оба замкнутые, но я слишком люблю свет, солнце, слишком люблю теплоту, что дарят мне друзья, а он…Он по-прежнему мрачен, замкнут и молчалив.
Я слезаю с дивана и усаживаюсь рядом с Джексоном, который в этот момент, кажется, матерится на греческом. Еще одна странная особенность этой парочки, которую они отказывались объяснять.
– Помочь? – сочувственно спрашиваю я.
Он криво усмехается и продолжает рыться в инструкциях.
– Я хотела спросить…
– Решила выкинуть шутку про твистер? Поздно, Аннабет опередила тебя. Я все равно установлю эту чертову программу! – грубо отвечает Перси, теребя в руках злосчастный пульт от телевизора. Кажется, ему как раз больше всего и достанется.
– Нет, я хотела спросить о … – я запинаюсь и добавляю намного тише, – о Бьянке.
Джексон неожиданно напрягается и смотрит на меня каким-то холодным, пронизывающим взглядом. Меня словно выбросило в открытый штормящий океан.
– Он обознался, Би. Не бери в голову, – друг спешно возвращается к инструкции.
– Просто, мне показалось, что я узнала ее.
На этот раз я замечаю, как под футболкой друга буграми напрягаются мышцы спины.
– С чего ты это взяла? – и снова этот колючий взгляд. – Ты уверена? Может быть видела ее во сне? Говорила с ней?
Я чувствую себя словно на электрическом стуле. Шаг лево, шаг вправо и обрыв. Его глаза наливаются какой-то незнакомой мне прежде свинцовой яростью.
– Би, ты видела ее?
– Мне… мне только так показалось, – запинаясь, отвечаю я. – Разве это так важно?
Лазурь его глаз сереет. Кажется, они отливают цветом грозовых туч, точь-в-точь как у Аннабет.
– Важнее, чем ты можешь себе представить…
Неожиданно по комнате разносится гулкий звон. Он заставляет сердце выбивать настойчивый, ускоренный ритм, в уши пробирается срывающимся свистом неизвестных птиц. Я еще долго прихожу в себя, глядя в мерцающие морские глаза. Джексон молча встает и уходит прочь. Разговор окончен. И я думаю о том, как бы поскорее скрыться в своей комнате, но неожиданно до моих ушей долетают веселые возгласы чужаков.
Мой час-Х пробил.
Я и не подозревала, что моя дислексия может обостриться до такой степени. Пальцы беспрерывно стучат по клавишам ноутбука. Меня трясет, предвкушение провала лижет пятки, но я стараюсь держать себя в руках. Как будто это так просто.
Со стороны прихожей доносятся веселые крики, смех, а я сижу взаперти, надеясь, что обо мне просто забудут. Но если вспомнить, кто главный неудачник года, я сомневаюсь, что Аннабет вот так просто позволит мне остаться в своей новой комнате. Когда сердце завершает очередное сальто, я стараюсь обострить свое внимание на окружающей обстановке.
Обои кофейного цвета сливались с гавайской плетеной мебелью. Мои художественные принадлежности вписывались сюда как нельзя кстати. Все в комнате будто создано для меня, и пусть за стеной бушевал праздник, здесь создавалось ощущение утопической безопасности. Это спокойствие расходится по телу и заставляет сердце принять его нормальный ритм. Все в порядке, Би. Я глубоко вздыхаю и шумно выдыхаю. Закрываю глаза, раскачиваясь из стороны в сторону, как если бы меня качали на руках. Это успокаивает.
В этот момент в комнату врывается фоновый шум. Я широко раскрываю глаза и встречаюсь с разгневанным взглядом серо-голубых глаз.
– Ты серьезно думала, что просидишь здесь вечер? – отрезает Энн.
– Я хотела загрузить плейлист… и … забыла. Мне не хорошо… Может мне не стоит выходить отсюда? Не уверена, что это вообще нужно. Вы давно знакомы, и я не хочу быть седьмым колесом в телеге.
Аннабет неожиданно светлеет, а на лице ее появляется та самая добрая, пронизывающая до мозга костей улыбка. Она закрывает двери и усаживается рядом со мной.
– Я знаю, что ты не привыкла к большим компаниям, но они не такие, – Уверенно говорит Чейз. – Знала бы ты, как часто они выручали меня, Би.
– Но это ты, а это я.
– Это ничего не меняет, – качает головой Энн.
Она обнимает меня за плечи и треплет по волосам.
– Ты мне как сестра. Точно так же, как Пайпер и Хейзел.
– Дело не в том, что они хорошие. Дело в том, что я… я не такая, понимаешь?
Аннабет неожиданно заливается смехом. Искренним, настоящим. Таким, что я даже обидеться на нее не могу.
– Идем, – она сталкивает меня с кровати. – Ведешь себя как Нико.
И эти слова действуют на меня мгновенно. Вскакивая с пола, на ходу расплетая несколько косичек, я сменяю спортивные, потертые штаны, джинсами. Расплавляю смявшуюся ткань футболки. Взбрызгиваю волосы лаком, улыбаюсь своему светящемуся отражению. Я уверенно хватаюсь за ручку двери.
– Ну, и кто теперь ведет себя как Нико? – высокомерно спрашиваю я.
Когда я выхожу из комнаты, подруга все еще смеется. Может надо мной, может над моим странным поведением. Но я чувствую, как к щекам приливает кровь, а вместо страха перед незнакомцами я чувствую только пьянящую радость.
По какой-то странной причине, я не хочу быть похожей на Нико. Пусть даже в такой мелочи, как глупая, детская прихоть не участвовать во всем бедламе сегодняшнего вечера.
– Вау, Джексон. У вас пополнение, что ли? – раздается чей-то насмешливый голос позади меня.
Я встречаюсь со светлыми глазами друга. Перси улыбается во всем тридцать два зуба.
– Это Би.
Я до сих пор не обернулась. Давай выкинь шуточку про мою ориентацию.
– И нет, это наша сожительница.
Сожительница? Хорошо хоть не нахлебница. Придурок-Джексон. Я оборачиваюсь и слабо улыбаюсь, протягивая ладонь незнакомцу. За что сразу цепляется взгляд, так это глаза – не такие светлые, как у Перси, и не такие темные, как у Нико. Молочно-кофейные, со странными, игривыми искорками интереса. Страх отступает окончательно.
