Пламя гаснет мгновенно.
– Истинный Феникс всегда был в теле этой девушки.
Толчок вибрации расходится на многие несуществующие мили вокруг. Холод, время, ощущения, целый Олимп замирает. Не происходит ровным счетом ничего, словно вместе с пламенем погас целый мир. Пепельные волосы покрыты алой кровью. Темно-зеленые глаза замерли, глядя на нас с Чарли. Она лежит, не двигаясь, будто наблюдая за нами со стороны. Ладошка прижата к губам, словно она была действительно удивлена. Губы почему-то не тронула лукавая добрая улыбка прежнего Карманного Солнца.
–Беатрис…
Hans Zimmer – 12 Years A Slave – Solomon
Мы всходим на корабль тогда, когда Эмпайр-стейт-билдинг, как и весь Манхеттен в округе, накрывает тьма. Свинцовые неестественные тучи скрывают Нью-Йорк в глумящейся, мертвой тишине. На корабле тихо. Джейсон бинтует кому-то раны, Пайпер раздает амброзию, у руля незнакомый мне парень. Фактически ничего не изменилось. Все кидаются к нам, принимая из моих рук тело двенадцатилетнего мальчугана. Апполон восходит на Арго-II, сжимая в руках тело Аннабет, последним. Он последний. За нами никого нет.
Хейзел спрашивает меня о чем-то. Пытается объяснить что-то, но я мало слушаю ее. Мало слушаю, потому что не понимаю ее. Не понимаю ее, как и то, зачем вообще оказался живым. Не понимаю, почему доверился собственной слепой вере в то, что все будет в порядке.
Но это не последнее испытание. Испытание, к которому я не был готов.
Он оказывается рядом в ту же секунду. Оказываюсь прижатым к мачте. Разъяренный жуткий взгляд полный ненависти и один единственный вопрос, на который у меня не хватало сил ответить:
– Где она? – членораздельно произносит сын Аида.
Мне тяжело дышать, но не из-за его мертвой хватки, а потому, что сил не хватит признать правду: я не сумел спасти второго близкого ему человека.
– Ее больше нет.
Пламя Олимпа гаснет только теперь. Только теперь, когда Карманного Солнца больше не было рядом с нами.
====== Эпилог ======
John Murphy – Sunshine (Adagio In D Minor)
Когда я открываю глаза, повсюду лишь темень. Холод пробирается по вымышленному телу. Все, что я чувствую – легкость и пустоту. Ни мыслей, ни воспоминаний, ни желаний, ни потребностей. Единственное, что беспокоит меня – неведомая тень, скользящая в темноте где-то впереди меня. Начинаю движение. Наверное, у меня есть для этого ноги. Только чем старательнее я иду за тенью, тем дальше она отдаляется от меня. Тишина. Она будто заполняет все пространство.
Пустота и тишина. Это место напоминает мне «ничто». «Ничто», которое старается поглотить меня. Оно стерло мои воспоминания и выпило до дна любые жалкие попытки к существованию. В этом месте я есть только благодаря тени, скользящей впереди, но и она, кажется, слишком невесомой мне.
В мире все относительно. Желания. Мысли. Помыслы.
Все относительно моей жизни и моего существования. «Ничто» доказывает это. Кажется, я долго боролась. Долго и мучительно. Тело устало от борьбы, так же, как и моя душа. Теперь нет ни того, ни другого. И так проще. Так легче.
Единственное, что тревожит меня – чужое, неясное мне имя. Холод забирается внутрь. Чувствую, как дрожу от немыслимого ледяного дыхания. Чувств нет. Нет, так же как и желаний. Эту молитву я повторяю как проклятая. Может быть, от того мне и было легче? Имя вертелось на языке. Я знала его. Знала, что миллионы и тысячи жизней назад произносило его так же ясно, как теперь эту однотонную молитву об отсутствии любых признаков жизни.
Здесь все иначе. Это место было нематериальным. Любое слово имело свой вес, свою силу. Я знала это на интуитивном уровне, который подсказывал мне: если я не успею произнести имя – тень пропадет. Тогда пропаду и я. Если все, что связывало меня с тенью – это имя, то я проиграла. Мне не вспомнить его. Ведь нет ни чувств, ни желаний, ни помыслов. Все относительно.
Относительно все, кроме этого имени. Я подаюсь вперед, стараясь поспеть за невесомым незваным гостем. Холодная ладонь спокойно принимает мою. Воспоминаний нет. Как нет и желаний. Как ни помыслов, души, тела, самой жизни.
Но есть имя.
Нико.
Прежде, чем успеваю понять, что происходит, широко раскрываю глаза.
– Соня, соня, – верещит кто-то надо мной. – Беатрис, ты снова проспала!
Чарли улыбается мне, тормоша меня в объятьях. Чувство двоякости приходит практически сразу, я отталкиваю его и шарахаюсь от младшего брата как прокаженная.
– Би? – спрашивает он, спустя мгновение. – Я напугал тебя? Извини, пожалуйста…
Это сон. Это всего лишь чертов сон. На тумбе рядом с моей кроватью лежит телефон. Телефон, подаренным отчимом. Листаю список контактов. Ни Аннабет, ни Перси в нем не значится. Их нет. Их просто нет. В ужасе бросаюсь к календарю: двадцать восьмое декабря.
– Би? С тобой все в порядке? – Чарли помогает мне сесть на кровать.
– Двадцать восьмое число. Сегодня двадцать восьмое число, – бормочу я.
– Ты пугаешь меня, сестренка.
В этот день я впервые встретила Нико. В этот день моя жизнь перевернулась вверх дном. В этот день я сделала маленький, неосознанный шаг к жизни полукровки. Но это было лишь сном?
– Би?
Я оборачиваюсь к Чарли и обнимаю его. Отчаянно и нежно, мечтая об этом мгновении в прошлом, я не думала, что все случится именно так. Так, будто два месяца моей жизни были ничем. Обычным выдуманным сном. Но Перси? Аннабет? Лео? Пайпер? Нико, все остальные?
– Собирайся в школу, я тебя догоню, – бросаю я, целуя Чарли в макушку.
Он не спорит, выходит из комнаты, все еще поглядывая на меня. Ощущения такие, будто бы я спала целую вечность. Сегодня двадцать восьмое декабря. Мне дали второй шанс? Я могу прожить эту жизнь заново? Без богов? Без полукровок? Без постоянного страха за свою жизнь? Без… Нико? Сердце отчаянно мечется в груди. Какая разница, что мы были врагами? Какая к черту разница, если теперь мы не увидимся с ним?!
Прячу лицо в ладонях, стараясь удержать слезы. Если бы это был сон, в груди не было бы зияющей дыры. Меня вырывали из контекста реальности, но это не значит, что я человек. Я по-прежнему полукровка.
Чтобы это ни было, чтобы мне не пришлось пережить, и по каким бы причинам я не попала сюда, я обязана выяснить, что это за место.
Продолжение следует…
