– Он принуждал тебя? – поддевает Купидон.

Ком в горле уже не согнать слюной. Кулаки больше не сдавить сильнее. Но я поднимаю взгляд на полуживую Пайпер и грозного вентуса, которого не смог обуздать Джейсон. И ответ мне ясен.

– Нет. Это не было принуждением.

– Ты же любишь меня, сестренка? – на глазах Энди слезы.

–Конечно, люблю, – искренне отвечала я.

Я обнимала его, а он качал меня на руках. Ему всего шестнадцать, а у него такая сложная жизнь. Мне было так жаль его. Мне было жаль его каждый божий день. Он просил деньги на наркотики, и я отдавала карманные, потому что это Энди, и мне было его жаль.

– Я не была его сестрой. Ни одного дня своей жизни. Я никогда не говорила отчиму о вечеринках, которые он устраивал, но с каждым годом все становилось только хуже. Первый раз это случилось в тринадцать. В последний мне было около семнадцати. В тот день нас увидел Чарли. И после этого я пообещала себе никогда в жизни не позволять Энди этого. Поклялась Чарли.

– Почему ты делала это? – ухмыляясь, спрашивает Купидон.

И я чувствую, как силы покидают меня. Я с трудом различаю лица. Я стою перед своими друзьями и рассказываю о своем прошлом. О своем жутком прошлом. Я падаю на колени, опираясь руками о пол. Боюсь, что не смогу больше. Но так нужно. Ради Пайпер.

– Потому, что я любила его…

– Ты любишь меня, да? Да, Беатрис?

– Да…

====== XVI ======

Часть XVI

Беатрис

Sia – My Love

Ed Sheeran – I See Fire

Вентус отступает от тела Пайпер. Другие жеребцы растворяются в воздухе, обдавая нас легким океанским бризом. Вслед за ними исчезает странный приспешник Купидона – Фавоний. Гнилые фрукты из его корзины рассыпаются по палубе.

Меня качает из стороны в сторону, словно маятник. Я слышу пульсацию собственного сердца, чувствую гнилую, забытую дрожь отвращения. Мне стыдно поднять глаза. Но приходится, когда рядом со мной оказывается божество. Глаза Купидона, прежде налитые кровью, теперь искрились добротой.

– Ты храбрый воин, Беатрис, – он кладет свою руку на мое плечо и улыбается, как будто ничего только что не произошло.

Я вывернула наизнанку душу. Переборола страх быть отвергнутой. А он улыбался неподдельной, искренней улыбкой, которая обезоруживала меня. Я ненавидела его даже больше, чем себя.

– Уходите, – упавшим голосом прошу я.

– Любовь жестока, Би. Но самопожертвование она вознаграждает…

И он исчез.

Вместе с ним исчезает чувство страха, мне снова плевать. В это же мгновение к Пайпер бросаются несколько человек, но я не могу поднять на них глаза. Стыд изъедает меня, унижение заставляет задыхаться. Я неуверенно поднимаюсь на ноги, чтобы вновь скрыться в каюте Аннабет.

Но не успеваю. Черные тени окутывают меня плотным коконом перед тем, как чьи-то руки смыкаются у меня за спиной. Они щекочут кожу, вместо того, чтобы обжигать. Успокаивают, возможно, сопереживают. Будто это чьи-то души, что чувствуют мою собственную боль. И забирают ее, очищая организм от едкой отравы.

Внутри все замирает, когда одна из теней успокаивающе шепчет мне на ухо:

– Ты просто дура.

Только это не тень.

Я широко отрываю глаза и оказываюсь в темной комнате с низким потолком. Она единственная, кажется, не пострадала после побоища. Здесь нет окошка, подобно комнате Энн. Зато здесь я чувствую себя менее дико, чем на палубе. Чем где-либо еще на этом корабле.

– Это твоя каюта, – оборачиваясь к похитителю, говорю я.

В полутьме я едва различаю его лицо. Но, кажется, он кивнул.

– Зачем мы здесь?

– Я подумал, ты захочешь избежать сочувствия.

И я неожиданно для самой себя нахожу в его словах понимание. Нико Ди Анджело сменил в моей душе тысячу и одну эмоцию. Я находила его отвратительным человеком, но прекрасным защитником. Беспристрастным другом, но храбрым воином. Отпугивающее холодным, но понимающим. Я с трудом сажусь на кровать, поджав под себя ноги. В грязной, боевой одежде, от которой вряд ли несло райскими запахами. Но я больше не жду замечаний хозяина ложе, потому мне плевать.

– Давай не будет говорить на эту тему? – сипло прошу я, когда Нико присаживается на другой край кровати.

– Думал, ты уже не предложишь.

Кажется, мой смешок самое неуместное, что может раздаться в напряженной полутьме.

– Ты обещала оставаться на месте, – хрипло замечает мой наставник.

– Кажется, у меня проблемы с дисциплиной.

– Это стоит исправить, – я знаю, что он улыбнулся.

– Как можно быстрее, – и первая предательская слеза, наконец, соскальзывает со щеки.

Я чувствую, что вот-вот сорвусь в пропасть эмоций. Собранность. Расчетливость. Но слова Нико окончательно выбивают меня из колеи:

– Пойми, что ты здесь не для того, чтобы сдерживать себя.

– Но это все, что я могу, – срывающимся голосом говорю я. – Я до чертиков слабая, льющая слезы по любому поводу. Ударили – в слезы. Унизили – в слезы. Я должна быть другой, если хочу спасти Чарли, понимаешь?

– Ты должна быть собой, чтобы помочь своему брату, – поправляет меня сын Аида.

– Ты знаешь, что это не так! Я боюсь того, что не справлюсь… Не свыкнусь… Да это в голове не укладывается! Монстры, боги, полукровки! Шабаш безумств!

Я с трудом смахиваю слезы, пока не набежали новые. Ситуация просто смехотворная – я выказываю свою слабость перед человеком, которого несколько часов назад не переносила на дух.

– У тебя нет другого выхода, – замечает Нико. – Послушай…

– Нет. Это ты меня послушай. Я жила семнадцать лет, знать не зная о том, что происходило в моем родном городе все это время. Я ходила в колледж, завтракала в кафетерии, сдавала экзамены, бегала по утрам, а вокруг меня разворачивалась незримая война, которой я даже отпор дать не могу. Почему я могу видеть сквозь Туман только теперь, после исчезновения Чарли? Зачем он нужен им? Он всего лишь ребенок!

– Мы тоже были только детьми, но нас не спрашивали…

– Вы – полукровки! – возражаю я.

– По-твоему, у нас есть особые преимущества? Да все суперспособности я бы давно выменял на обычную жизнь, – теперь его голос надламывается подобно моему. – Хочу ходить в колледж. Хочу бегать по утрам. Забегать в кафетерий перед учебой. Хочу работать на автозаправке где-нибудь посреди шоссе.

Я слушаю его с замершим сердцем. Все это никак не вписывалось в образ Нико-прежнего. Злоба и агрессия не скользила в его речи. Он был искренен, и это выбивало меня из колеи.

– Хочу, чтобы Хейзел была счастлива. Хочу, чтобы она радовалась тем мелочам, которым не могу радоваться я. Но, знаешь, это невозможно, Трис. И все потому, что мой отец – бог Подземного царства, – он облокачивается о стену. – А теперь они предали нас. Едва не убили Пайпер и…

Да, посмеялись надо мной.

– И нет, Трис, я не знаю, почему ты стала видеть сквозь Туман только теперь. Возможно, это встреча с мойрами изменила твое восприятие, возможно, потеря Чарли… – наконец, говорит Нико.

– Такое раньше случалось с кем-нибудь?

Парень качает головой.

– Люди рождаются с этим даром.

– Тогда я вообще ничего не понимаю…

– Завтра, – уверенно произносит он, – мы разберемся с этим завтра. Пока Лео будет восстанавливать грот-мачту, придется научить тебя, как орудовать спатой. В рукопашном бою ты бессильна, а с твоим характером хоть к какому-то оружию тебя приучить придется.

Из горла вырывается сдавленный вой. Спата. Опять это бесполезное оружие. Но все же Нико удалось отвлечь меня, и хотя бы за это я благодарна ему.

Вздохнув, я продолжаю.

– Может Купидон соврал? Что если это проделки Хионы?

– Это вряд ли. Ей не на руку останавливать нас.

– Но что если мойры…

– Хватит, – просит Нико, чуть подвигаясь ко мне. – Ты была слишком храброй сегодня, Трис.

И в каюте повисает опустошенное молчание. Ни больше, ни меньше – я рада тишине. Рада тому, что Нико смог понять меня и мои чувства. Оказался неожиданно настолько понимающим и человечным, что мне становится стыдно за то, что я воспринимала его как мертвого, бесчувственного человека, не способного на такие поступки. И неожиданно я вспоминаю слова Купидона. Вопрос так и вертится на языке, вот только стоит ли говорить о том, что я сперва делаю, а потом думаю?