До зеленоватого луга, усыпанного цветами, всего несколько метров. До моего освобождения всего несколько метров. Я должна проснуться. Теперь я уверена в этом абсолютно точно.

Попытайся…

Соленые капли скатываются к губам и тают на них, оставляя после себя только горьковатый вкус опустошения. Но неожиданно картинка вспыхивает новыми, алеющими цветами крови. Это происходит слишком быстро и стремительно, потому что все, что я успеваю заметить, как красная вспышка вбирает себя сочные цвета незнакомой долины. Все кончено. Луг исчезает и тает, словно мираж.

Ты должна проснуться…

Руки впиваются в горячий песок, что, обжигая кожу, просыпается сквозь пальцы.

– Просто кошмар!!! Просто…

И в эту секунду над поляной нависает громкий свист. Мое тело замирает, и я поддаюсь этой пытке. Каким чудесным образом уши не налились кровью? Боль. Боль. И еще раз – боль. Страх – и тот, больше не в силах противится ей, борясь за первенство. Все кончается так же быстро, как и началось. Я закрываю глаза, надеясь, что с моей смертью придет и забвение.

Post hanc vitam, ad mortem.

Мой мозг противится незнакомым словам. Но моя память…Она работает в обратном направлении. Мои глаза по-прежнему сомкнуты, но в темноте и холоде вспыхивает фраза, брошенная незнакомцем. Буквы обретают очертания уже знакомых обрывков английской речи. Калька иностранного языка сошла.

Тишина, разражается свистом. Я чувствую прохладу, что тянется к рукам, прекращая мои муки. И только белеющие буквы, повисшие в пустоте и мраке моего сознания.

…Ведь ей, чтобы жить, суждено умереть…

(Mark Petrie – Neutralize The Threat

Mark Petrie – Polar Shift)

– Ты должна, Талия… – чей-то вскрик заставляет меня поежиться.

– Ди Анджело, ты конченный идиот, раз считаешь, что я брошу вас здесь одних! Я не собираюсь…

– Посмотри на них!

– Мне плевать… даже на пророчество! Вы… вы – это я. Забудь. Даже не пытайся! – чей-то женский голос, что похож на вой раненного зверя, хрипит над моим ухом.

– Талия, – я узнаю этот нежный, но в то же время настойчивый тон. – Пока я говорю с тобой, кого-то из наших уже загрызла гончая. Они беспощадны, и только я знаю, как это возможно остановить. Ты позволишь им умереть?

Тишина, прерываемая жуткими криками и воем псов, нагнетается. Да открой же глаза, Би! Слабость и сонливость, наваливающиеся на меня, становятся непосильной ношей. Я готова взвыть от собственной беспомощности. Шум и грохот бушуют неподалеку, и я могу различить чьи-то крики, гулкий звон металла, ощущаю, как по рукам ползет холод.

– Она… она не пойдет с нами. Она человек.

– Вот именно. Она – человек, что видит сквозь Туман.

Мои пальцы впиваются в чью-то кожу. Это должно быть слишком больно, но никакой ответной реакции не последовало, и потому я сдавливаю их еще сильнее. Я не хочу снова окунуться в мир кошмаров. Я не хочу потерять связь с реальностью, и, возможно, этот человек – единственное, что удержит меня на самом краю пропасти.

Глаза привыкают к полутьме мгновенно. И первое, что я вижу черные, как смоль глаза. Кровь, стекающая по вискам, придает какой-то особый ужас этому печально-грубому взгляду. Я замираю, будто снова подверглась пытке. Но уж лучше так оно и было.

– Нико?

Он смотрит на меня с презрением, словно я обидела его, но, что самое страшное – меня это не волнует. Меня вообще ничего не волнует, словно я заново узнаю мир вокруг: чувства, мысли, помыслы, события и движения…

– Отлично, ты очнулась, – выдает темноволосая девица, что, прижав к груди продолговатую палку, становиться напротив нас. – Я уж подумывала оставить тебя здесь.

– Некогда, Талия.

В эту секунду Нико резко выхватывает мой локоть и грубо встряхивает меня, вынуждая встать на ноги. Его глаза больше не кажутся печальными – ярость, что он испытывал, становиться ощутимой, и я жалею о том, что вообще открыла глаза.

– Слушай меня внимательно, Беатрис. Талия проведет вас через лес к Лонг-Айлендскому проливу. Там вас будут ждать мои... помощники. Они доставят вас в Нью-Йорк, но ты ни в коем случае не должна возвращаться домой, ясно?

Я не знаю, почему кивнула. По-моему, это было чисто интуитивно, потому что связная речь Нико не казалась мне адекватной. Парень отпустил мой локоть, но по-прежнему прожигал гневным взглядом.

– Если… если все сложится, как я думаю, я найду вас. Если нет…

– Если нет, ты погибнешь, – встревает темноволосая.

Я надеюсь, что Нико рассмеется. Ответит ей хамской улыбочкой или наглым взглядом, но он все еще не сводит с меня глаз. Почему это должно звучать серьезно? Не как розыгрыш? И ответом является чей-то душераздирающий крик за пределами полуразрушенного здания в котором мы находились.

– Что это было? – мой требовательный тон вызывает у Нико улыбку.

– То, к чему ты не принадлежишь, – он похлопывает меня по плечу, словно прощаясь. – Я рад, что мы познакомились, и, если это наша последняя встреча …

Не знаю, когда слезы начнут капать из глаз, но я уже на грани истерики. Внутри все сжимается от боли и странного предчувствия того, что Нико не врет. Аннабет? Перси? Чарли…

– Спасибо тебе.

И он уходит. Перескакивает через каменное ограждение, что раньше было стеной и растворяется в шуме и бедламе, царившем в округе. Красиво, героически, вальяжно, как подобает Нико. Но это не розыгрыш. Меня бьет мелкая дрожь, и, наконец, ступор, навеянный страшным сном, отступает. Вся правда в том, что за стенами медпункта творится кровавая бойня, что чьи-то жизни обрываются за их пределами. Нико может погибнуть.

– Перси?! Он ведь тоже здесь? – оборачиваясь к темноволосой, резко спрашиваю я. – Аннабет? Хейзел?

– Они все здесь, – поправляя лук, и надевая на шею колчан со стрелами, бросает она. – Выдвигаемся, у нас нет больше времени ждать. Эй, малышня.

Сперва я не понимаю, к кому именно обращается девушка, но потом из темноты к нам шагают три маленькие невысокие фигурки. Два мальчика ростом с Чарли и одна совершенно хрупкая и милая девчушка с копной рыжих волос.

– Я беру на себя мальчишек, ты следишь за девочкой. Мы должны уберечь их от монстров, ясно? Забудь о страхе, забудь о том, что ты можешь чувствовать боль. Есть жизнь этого ребенка, и она отныне на твоих плечах, ты меня поняла? Расклад не ахти, особенно, если учесть, что ты скорее обуза, чем помощница. Держи.

Она швыряет в мою сторону что-то серебристое, но вместо того, чтобы подхватить вещицу, я отскакиваю назад. Уши закладывает от звяканья металла.

– Так я и думала.

– Это… нож?

– Спата, – поправляя на девочке защитный панцирь, говорит Талия. – Ближе тридцати метров им не подобраться к нам, но рано или поздно стрелы кончатся, а монстры бросятся по нашему следу. Чем быстрее мы доберемся до пролива, тем скорее освободим наших друзей от проблем. Они здесь по их души.

Мальчишки на этих словах неуверенно оглядываются на меня. Боятся. Да и кто бы не боялся?

– Говоря «монстры» ты имеешь в виду опасных людей?

Талия одаривает меня презрительным взглядом, будто вот-вот проткнет меня одной из своих стрел. Но, видимо, они были слишком ценны, потому что орудие убийства так и осталось покоиться в колчане.

– Шаг в шаг, ясно? – Крадучись к окну с противоположной стороны домика, шипит Талия.

Все трое кивнули. Все кроме меня. Это по-прежнему кошмар. Нико жив. Все в порядке. Мне снова нужно добежать до луговины, снова перебороть страх и боль, но на этот раз все серьезней, чем я могу себе представить. Мы выбираемся из домика по развалинам, но я продолжаю навязывать себе мысль, что все это сон.

По бокам мелькают чьи-то тени: темные, громадные тени, что заставляют меня смотреть прямо перед собой. Это борьба, подобно борьбе с высотой – главное не смотреть вниз. Здесь же главное не смотреть по сторонам. Следить за оранжевой футболкой Талии, за подскакивающими при семенящем беге кудрях девочке, за биением собственного сердца. Главное не по сторонам.