– Хочу кофе, – быстро бормочу я, вскакивая с места.

Этот бой, с глупым, издевательским флиртом между двумя знакомыми я проиграла. Снова сбежала с поля боя. Я не могу смотреть на него. Появляется страх, смущение, нерешительность. С самого детства я страшно боюсь высоты, и, кажется, Нико производил на меня равносильное впечатление. Дислексия, черт бы ее побрал. Названия плывут перед глазами, и я не могу даже предположить, какой выбор напитков предоставлен заведением. Я снова пытаюсь сконцентрироваться на чем-то одном и потому начинаю подпевать знакомой песне, что играла в кафе. Расслабление рядом с этим парнем мне только снится. Но все же, страх прячется среди остальных моих чувств, уступая место беспокойству.

С трудом, я заказываю два моккачино и благополучно возвращаюсь на свое место. Нико уже отошел от странного состояния, что нормальные люди называют «улыбкой», и с интересом разглядывает меню. Хотя, это вряд ли. Избегает наших разговоров, скорее. Не знаю, что это на нас нашло. Вроде не враги, вроде не друзья… Почему я вообще пытаюсь объяснить все на свете? С ума сойти, сколько глупых мыслей может поселиться в моей голове.

Ладно, Би. Пора, наверное. В любом случае, ты была хорошим бойцом.

– Нико? – зову я.

Его имя впервые слетает с моих губ, и парень ежится, словно я ударила его.

– Скоро Новый Год…

– Я не остаюсь на праздники в городе, – резко говорит он. – Уезжаю к остальным.

К остальным.

Ты лишняя. Всегда была ею. Обида и горечь становятся удавкой, что душат меня. Почему они не могут со мной объясниться? Мне не страшно быть одиночкой. Мне не страшно быть покинутой, даже брошенной. Мне страшно осознать, что я сделала что-то не так.

Ты урод, Би. Больная. Странная. Отчужденная.

– Эй, – щелчок выводит меня из оцепенения.

Нико продолжает хмуриться.

– Я…

– Заснула, нет?

– Я хотела поздравить тебя, – на одном дыхании говорю я. – Тем более теперь, когда оказывается, что ты уезжаешь. Мы мало знакомы, и ты мало рад нашей встрече… Но ты прав, я хотела тебе понравится. Мне кажется, ты хороший человек, и было бы здорово быть с тобой заодно. Ну, как друзья, конечно.

Я улыбаюсь, гипнотизируя прохожих за окном, и продолжая игнорировать его взгляд. Что-то странное внутри творится – будто мне и терять уже нечего, а на прощание хочется сказать всю правду. И дело тут явно не в дислексии.

– Я не имею права давать тебе советов, но… Было бы здорово, если бы ты почаще улыбался. У тебя это неплохо выходит.

Наконец, я шуршу пакетами и выуживаю оттуда настольную игру. Глаза пробегаются по названию, а рука странно замирает на греческих надписях в уголке. Я всегда любила дарить подарки, особенно приятно это было теперь, когда сердце вот-вот выпрыгнет из груди в предвкушении провала. Нико может накричать на меня, даже ударить, упрекнуть меня в том, что я лезу не в свое дело. Но разве это важно? Важен этот момент, когда я перегибаюсь через стол и кладу перед ним зеленоватую коробку, которая значила для него намного больше, чем я могу себе представить. Этот момент, когда черные глаза уставляются на коробку, словно на призрак из далекого прошлого. И как мрак, тьма, как все плохое и обреченное, на мгновение исчезает из его глаз.

– Как…?

– Интуитивно, – слабо улыбаюсь я.

– Ты… – опустелым голосом произносит Нико, – ты…

– Я хотела, как лучше…

Я буквально чувствую, как его пальцы смыкаются на моей шее. Но вместо этого он поднимает на меня взгляд золотых глаз и слабо произносит:

– Спасибо.

– Два моккачино! – звенит голос кассира.

Этот крик заставляет меня встрепенуться. И я, на негнущихся ногах, с выпрыгивающим из груди сердцем, бреду в сторону касс. Я рада, что угодила ему, но что-то было не так. Как будто это было слишком хорошее, опасное воспоминание, чтобы позволять мне вмешиваться в это. В глазах пляшут белесые полосы, в которых угадывается золотое очертание глаз.

– Чек, пожалуйста, – доносится до меня тихий голос кассира.

Я протягиваю ему чек, слабо втягивая носом кислород. Руки дрожат. Меня всю саму бьет легкая дрожь. Неужели это влияние Нико? Я боялась его, как огня. Скорее, как обжигающе морозного льда.

– С вами все в порядке? – интересуется парень, в фирменной футболке кафе.

– В полном.

Я забираю кофе, и, поблагодарив, оборачиваюсь к нашему столику. Нико не отрываясь смотрит на коробку с игрой, словно завороженный. Неужели обычная настольная игра может так влиять на человека? Он посерел, сделался еще более угрюмым, но вот глаза… Именно глаза выдают его с головой – это тронуло его. На чисто интуитивном уровне я знала, что это не просто игра. Как если бы меня спросили, какой сегодня день недели. Все нормально, Би. В конце концов, ты справилась с задачей. Ты хотела как лучше. Все хорошо, помни об этом.

(!) (Mark Petrie – Kara Kul

Groove Addicts – To Salvation

Mark Petrie – Surpass)

Ты ошибаешься.

– Би!!! – гулкие удары о стекло заставляют меня встрепенуться.

Я резко оборачиваюсь на звук. В это самое мгновение я узнаю серо-зеленые глаза Чарли, что в ужасе глядят на меня со стороны улицы. Улыбка, замершая на моем лице, в одно мгновение растворяется в гамме эмоций, что овладевают мной. Брат колотит ручонками по стеклу, словно боясь, что я не замечу его. Шаг, еще один. Я улыбаюсь ему, стараясь выглядеть уверенной и спокойной. Но в какой-то момент страх берет верх. Что он здесь делает? Почему напуган? Разве сегодня не первый день каникул?

– Чарли, что ты тут…

Из полутьмы городской ночи чья-то рука оттягивает брата от стекла. Одно мгновение и мрак поглотил его. Последнее, что я замечаю – немой крик, что застывает в горле брата. Пластиковые стаканчики опускаются на пол. Кипяток облизывает голень, но уже через мгновение в лицо ударяет ветер. Я не чувствую холода. Страх теперь единственное чувство, что дает понять – это реальность.

– Би!!! – его голос раздающийся где-то впереди меня.

Прохожие расступаются передо мной. Кровь стучит в ушах, ужас замирает в сердце и с каждым новым ударом приносит боль. Тугой порыв ветра пытается снести меня с ног, но я несусь вперед, рассекая меж незнакомых теней. Я не обозналась. Это был Чарли. Мой дорогой, родной сероглазый монстр в подштанниках. Холодным, обжигающим потоком, метель ударяет по плечам. Дышать или невыносимо больно, или совсем невозможно.

– Би!

Ветер доносит до моих ушей чей-то знакомый, хрипловатый голос. Я не имею права оборачиваться. Я не могу отстать. Чарли похищен. Чарли. Помни, Би. Чарли. И я не поворачиваю головы. Бегу вперед. За тенью, что мелькает меж людьми.

Улица – одно сплошное месиво, что плывет перед глазами. Я вижу очертания зданий, вывески магазинов, светофоры, что искрят впереди меня. Но все мое внимание – тень. Рука, что забрала Чарли. Он больше не кричит, словно выбился из сил, и это заставляет меня остро почувствовать всю свою слабость. Я – ничтожество. Всегда была им. Боль. Беспощадная, страшная, губящая меня живьем, насмехаясь надо мной, клубится где-то внутри тела, чтобы напасть в самый неподходящий момент.

Прежде чем машина врезается в меня, я перемахиваю через капот выросшего из ниоткуда «Форда». В руках, обжигающим потоком лавы, струится кровь. Руки напрягаются, когда я отталкиваюсь от скользкой поверхности автомобиля. Гудок. Звук, забивающийся в уши восковыми, раскаленными каплями. Адреналин. Все дело в нем. Что-то хрустнуло. Возможно, это мои кости, но только боли нет. Мне все еще надо бежать. И мне приходится рвануть вперед.

Толпа есть толпа. Слишком много незнакомых лиц, укоризненных взглядов и криков, брошенных в спину. От плеча чужака, к плечу чужака – меня швыряет из стороны в сторону, словно теннисный мяч. Удушье. Слабость. Удар. Меня пытаются снести с ног. Я держусь из последних сил, отталкивая от себя чье-то навалившееся тело.

Тень затерялась в толпе. Я пытаюсь найти ее глазами, но тщетно. Чисто интуитивно я бросаюсь в бок, в переулок, где подмигивает глазом фонарь-одиночка. Я знаю, чувствую, что Чарли где-то совсем рядом. Удар. Снова удар. Сердце, что вырывается из чертовой груди.