– Доброе утро, – чей-то хриплый голос заставляет меня шарахнутся в сторону.

Я оборачиваюсь и встречаюсь с темно-карими глазами Нико. Дурацкая идея, просто ужасная, Би. Но опустить глаза ниже, становится роковой ошибкой. Кроме черных джинс на новоиспеченном знакомом нет абсолютно ничего. Хотя, что я подразумеваю под «абсолютно ничего»? Футболка? Соберись, Би. Прошу, давай обойдемся без глупого смущения.

– Доброе. Куда все подевались? Не могу никого найти. Решили продолжить вечеринку без нас, верно? – Из горла вырывается нервный смешок. – Есть идеи, куда они могли уехать в такую рань?

Я без разбору мелю языком, не в силах остановится. Страх и стыд стали каким-то привычным чувством перед этим парнем, но вместо надменного смешка, его голос предельно холоден и спокоен:

– Они уехали.

– Но… сегодня только двадцать девятое?

Мое сердце словно сжимают в тисках. Они уехали раньше. Мы не успели нарядить елку, обменятся рождественскими подарками, сходить за покупками. Аннабет обещала помочь с подарком для Чарли, разве нет? Я тупо уставляюсь на нашу фотографию, перебарывая желание просто сорвать ее отсюда. Среди них я все же лишняя…

– Если тебе интересно, они просят прощения, – холодно выдает Нико. – И Аннабет просила меня… В общем, я мог бы помочь тебе выбрать подарок для Чака.

– Чарли.

– Не важно.

Действительно. Суть от этого не меняется – он не знает меня, я не знаю его. Мы и знакомы то, по сути, всего двадцать четыре часа. Не знаю, что раздражает меня больше: его тон с толикой ненависти, или мои собственные атрофированные чувства.

– У меня к тебе одна просьба, – неожиданно мягко начинает Нико.

Я вздрагиваю от этого неожиданно приятного тона. Киваю головой и пытаюсь улыбнуться, чтобы это выглядело не так, будто я боюсь его. Ну, тут уж без вариантов, однозначно – боюсь.

Нико переминается с ноги на ноги, и я случайно задеваю взглядом его исчерченную такими же шрамами, что и на лице, грудь. Я отвожу глаза, нервно теребя край своей футболки. По телу бродит легкая дрожь, а смятение перерастает в странное щекочущее чувство. Будто меня вот-вот сбросят со скалы, но я уверена, что это совсем не больно, и кроме чувства восторга не доставит мне никакого дискомфорта.

– Я не особо чувствителен к холоду, но на улице декабрь, а ты спишь с открытым окном. – Он тяжело вздыхает, – На будущее, я против того, чтобы люди брали мои вещи. Верни футболку.

Я с трудом дышу. Серая футболка сидит на мне, почти как влитая. Края очень удачно прикрывают бедра, чудные скелеты, танцующие на фоне надписей, приятная к телу ткань, но... Я. В футболке. Нико. В голове вспыхивает воспоминание о прошлой ночи. Вот я медленно встаю с пола, на котором мы заснули с Лео. Вот пробираюсь в комнату стягивая джинсы и кофту. Вот подбираю футболку, валявшуюся у кровати. Я забираюсь в предположительно холодную кровать, но в ней по какой-то странной причине тепло. Моя рука натыкается на что-то гладкое, такое же теплое как кровать. Чье-то плечо. У меня, наверняка, ледяные руки, но я бесстыдно грею их о спину незнакомца. Я прижимаюсь к кому-то, кутаясь в одеяло. Незнакомый прежде запах ударяет в нос – что-то домашнее, пахнущее свежей выпечкой и теплым хлебом.

И неожиданно на лице Нико, словно калька, проявляются веснушки. В глазах вспыхивают искры, а он сам улыбается мне самой искренней и чистой улыбкой, которую я когда-либо видела. Но все это моя фантазия – он протягивает ко мне руку, требуя назад свое имущество с нахальной миной недовольства. Я думаю о том, как все-таки хорошо, что я узнала именно такого Нико: угрюмого, посеревшего, доставшего ногами до самого дна. Такие люди, как он, не бросаются в первую встречу на шею, не меняют своих предпочтений, слишком часто ведут себя наплевательски, ведь им уже было доказано, что жизнь – боль, которую ты должен делить с самим собой. Легче оттолкнуть, чем принять. Легче отдалиться, чем показать демонов собственной души. Я словно заглядываю за ширму внешней оболочки, чтобы разглядеть то, что так искренне хочет укрыться от меня.

И я не знаю, к чему это приведет. Смогу ли я найти с ним общий язык, открыться ему или добиться искренности в ответ? Понять этого человека? Изменить, умерить или помочь отпустить эту боль в прежде золотых глазах?

Не знаю, но хочу верить, что это в моих силах.

Для начала, верну ему футболку.

(Avicii – Hey Brother)

Мне кажется, я вот-вот расплачусь. Какое дурацкое, а главное безвыходное положение. Девушка с бэйджем «продавец-консультант», кажется, успела пожалеть о том, что устроилась на работу в отдел детских игрушек. Я была уверена, что без проблем найду подарок своему чертенку в подштанниках, но все оказалось намного сложнее. Переступая порог магазина, мы разбрелись с Нико кто куда. Кажется, под словом «помочь с подарком» мы подразумевали совершенно разные вещи. Я устало уставляюсь на яркие упаковки игрушек и прикидываю сумму, которую придется выкинуть на них.

– Вы уже определились? – нервно одергивает меня продавщица. – Возможно, мне подойти чуть позже?

Я уставляюсь на странную фигурку робота, что покоится в моих руках – может все-таки его? Или эту спортивную машину? Или, возможно, настольный футбол? Чувство сомнения бессовестно грызет меня изнутри. Девушка в последний раз улыбается мне и, извиняясь, скрывается за очередным стендом с плюшевыми игрушками. А что если ту милую мягкую собаку? Растерявшись в собственных предпочтениях и желаниях, я решаю возложить этот выбор на плечи моего «помощника». В конце концов, Нико парень и, наверняка, увлекался тем же, что и остальные мальчишки. Разве что его игры были куда мрачнее.

Разрываясь между гоночной машиной из популярного мультфильма и огромного робота на управлении, я двинулась в сторону полок с настольными играми, где скрылся знакомый. Помимо счастья и предвкушения праздника внутри меня поселилось чувство одиночества. Словно среди миллиарда людей в самый главный вечер всего прошедшего года, я останусь одна. Меланхолик я, что ли? Я одергиваю себя и стараюсь думать только о том, как передать Чарли подарок.

Он будет светиться от счастья. Чувствую это каждой клеткой моей души. Я проношусь мимо семейных парочек, что выбирают своему чаду новогодние сюрприз, и на душе как-то по особенному теплеет. Дарить намного приятнее, чем получать. Вихрь радостных эмоций заставляет меня улыбнуться, словно я вспомнила что-нибудь приятное и хорошее из далекого детства. К моему удивлению, когда мои глаза натыкаются на ссутулившуюся спину в черной куртке, мои чувства обостряются до предела. Мне нравится вызывать у него чувства: замечать гнев или радость, легкую полуулыбку или хмурые складки на лбу. Наверное, это из-за моего жуткого характера – слишком уж сильно я люблю доводить людей до белого каления.

– Нашел что-нибудь? – интересуюсь я.

Нико вздрагивает и коробка, на которую он неотрывно глядел, грохается обратно на стеллаж.

– Пытался развлечь себя. Ненавижу магазины.

Что ты вообще любишь? Нет, Би. Не время хамить.

– Я не могу решиться… Машина на радиоуправлении или робот? – Виновато улыбаясь, спрашиваю я. – Ты же парень, возможно…

– Это же твой брат. Откуда я могу знать, что ему понравится? – Резко бросает Нико, вставая с корточек.

– Это будет долго…

– Тогда машина.

– Почему не робот?

– Тогда робот, – безразлично пожимает плечами он.

– Ты просто пытаешься отвязаться, – едва сдерживая гнев, бормочу я. – Ведь не сложно просто быть вежливым со мной.

Нико странно прищуривается, глядя куда-то сквозь меня. Меня бросает в холод от этого взгляда, но я помню свое главное правило – быть собранной, внимательной, не эмоциональной. Но я замечаю блики ламп в его черных глазах, что теперь приняли цвет терпкого шоколада. И это успокаивает меня, словно эти отблески свидетельствовали о том, что Нико не монстр, а человек.

– Робот, – парень переминается с ноги на ногу. – Мечтал о нем в… детстве.