– Отпрыск Аида… ди Анджело… – Задыхаясь, начинает она, – Ранен… смертная…

Но большего мне слышать и не надо. Анаклузмос мгновенно обращается ручкой, а я несусь прочь из Большого Дома. Подошвы кроссовок утопают в грязи, я едва различаю дорогу. У меня не так много времени, значит, я должен бежать. Дождь бьет меня по лицу, а я безуспешно пытаюсь создать вокруг себя оболочку, чтобы оттолкнуть воду. Слишком быстро – мне нужно сконцентрироваться, остановится, передохнуть, но я не имею на это право. Однажды я уже позволил погибнуть Бьянке. И я не позволю умереть Нико сегодня. Никогда.

Гром повисает в воздухе. И у меня закладывает уши. Все повторится снова.

Я задыхаюсь от быстрого бега, но вдали виднеется дерево Талии. Рывок, последний нужный рывок, чтобы что-то изменить. Перед глазами замирают пустые глаза храброй Бьянки. Это невыносимо. Больно. Отвратно. Жестоко. Это не может повториться снова.

Возле сосны столпились полукровки, и я без разбору расталкиваю их, продвигаясь вперед. У меня нет времени. Бьянка. Улыбка, ее смех, голос, все это путается и замирает кадрами из прошлого в моей голове

– Да приведите вы чертовых выводков Апполона! – надрывается чей-то до боли знакомый голос.

Я чувствую радость, облегчение, безграничное счастье. Нико заставляет обступивших его людей шарахнуться в сторону. Никто не собирается звать на помощь. Когда я продвигаюсь ближе, то, наконец, замечаю, что его черная футболка истерзана глубокими, кровоточащими ранами. Он выглядит не так уж плохо, но ранения не затягиваются.

– Нико! – наконец, кричу я.

Его спина на мгновение вздрагивает как от удара. Сын Аида оборачивается. Все его лицо усыпано порезами, словно от стекла. Он вскакивает на ноги и бредет ко мне. Я ужасаюсь его шаткой походке, но никто не спешит ему на помощь, сторонясь его. Его рука впивается в мое плечо, он едва не падает, но прежде, чем я успеваю о чем-либо спросить, Нико выдает:

– Я виноват... Помоги мне, она не продержится дольше. Тени отняли у нее все силы… – Он запинается. – Это случайность. Дикая случайность. Я должен был учуять их…

Я заглядываю за спину друга и немею от ужаса. Страх – он опутывает каждую мышцу моего тела своими липкими, скользящими щупальцами. Узнаю темные, слипшиеся волосы, вздрагивающие ресницы, пухлые, бледные щеки...

– Би!

Невнимательный писатель не может отыскать ошибки, про которые все упоминают. Прямо обидно. Буду премного благодарна, если Читатели помогут мне.

====== VII ======

Часть VII

Перси

Cross walks and crossed hearts and hope to die

Seal the clouds with grey lining

(Alex Clare – Whispering)

Я буквально срываюсь с места. Ее кожа странного синего оттенка. Би накрыта кожаной курткой Нико, и, когда я сдергиваю ее, меня начинает мутить. Глубокие, рваные раны, которыми исполосована девушка, в некоторых местах обуглены. Мантикора. Но подруга не издает ни единого жалостливого звука. Она смирилась, сдалась и приняла свое поражение как должное. Ее, прежде светлые, горящие дружелюбием глаза, теперь казались пустыми. Она прерывисто дышит, слабо хрипит, и, когда я сжимаю ее ледяные руки, слабо стонет.

– Би, ну, что же ты… – Я улыбаюсь ей, аккуратными движениями отделяя ткань футболки от обгоревшей кожи.

И на секунду она одаривает меня ответной, вымученной, едва живой улыбкой. Я сосредотачиваюсь на ранах, на водном изобилии в округе. Пытаюсь собрать ускользающие мысли, едва касаюсь подушечками пальцев алого месива на ее груди, и в этот момент вода откликается. Вместо того, чтобы смывать кровь с ее ран, она замирает, двигаясь по ее плечам к сердцу и животу. Я будто вижу, как затягивается каждая царапина. Чувствую, как к моему Карманному Солнцу возвращается жизнь.

– Би, – слабо зову я. – Давай.

Я призываю к немому телу, что покоится у меня в руках. Ее пульс учащается, а дыхание становится ровным. Нет, я не способен на полное исцеление, но хотя бы попытался избавить ее от мук. Серо-зеленые глаза недоумевающе уставляются на меня.

– Перси?

– Хочешь, я тебя обрадую? – как можно спокойнее говорю я. – Теперь ты в нашей команде, Карманное Солнце.

– Идиотская кличка, – слабо вздыхает Би, держась за мою руку. – Теперь я в команде лузеров, верно?

Я смеюсь сквозь слезы. Кажется, я ощущаю, как они прожигают глаза ноющей болью. Би все еще цепляется за мои руки, и я помогаю ей сесть. На щеках девушки, наконец, появляется румянец. Кто-то протягивает мне флягу с водой, и я отпаиваю ею новоиспеченного «лузера».

– Это рудниковая вода с Зефирового ручья. Она должна обеззаразить раны, – рядом со мной на колени опускается светловолосый парень, сын Апполона. – Она ведь смертная, Перси. Ей нельзя находиться на территории лагеря так долго. Если об этом узнает Хирон…

– Послушай, мне плевать на это. Помоги ей, удостоверься, что ее здоровью больше ничего не угрожает, и я лично отведу ее домой.

– Ей нельзя домой, – вмешивается чей-то грубый голос.

Я оборачиваюсь на звук. Нико едва держится на ногах, но мне становится плевать на это. В одну секунду я сгребаю его за шкирку и встряхиваю, как щенка.

– Что все это значит?!

– Я уже говорил тебе, что это несчастный случай. На нас напали, – грубо отчеканивает он, сбрасывая мои руки.

– Ты должен был только объяснить ей причину нашего скорого ухода и вернуться в лагерь! Да что с тобой не так?!

– Мы были в людном месте! Этого не должно было произойти! – Рядом с ним возникают черные языки теней, что готовы вцепиться мне в глотку, – Я был настороже, но…

– Би!

По коже пропустили разряд тока. Ее надрывный, испуганный голос, который спасал меня от кошмаров в Тартаре. Аннабет несется к нам с неимоверной скоростью, позади нее я замечаю Хирона и остальных ребят. В глазах плещется ужас. Задней мыслью я понимаю, что на ней нет верхней одежды. Я, наверное, должен был об этом позаботиться. Я должен заботиться. Должен. Или уже нет?

Но неожиданно меня отталкивают в сторону. Я чувствую, как хрустнула рука, на которую я неудачно приземлился. Боль разносится по телу одним надрывным импульсом, замирая в каждой клетке моего тела. Неужели Воображала так сильно меня ненавидит? Я пытаюсь нашарить взглядом вялое лицо Би, но когда утыкаются в пустоту, в уши ударяет чей-то отчаянный вопль.

– Это был Чарли! – странный щелчок, словно хлыст прошелся по чьей-то коже. – Это мой брат! Ты оставил его одного!!!

Снова щелчок.

– Остановите ее! Мы еще не наложили швов! – Кричит сын Апполона.

Но это бесполезно. Мое Карманное Солнце, самое спокойное, добродушное и скромное создание на всей планете, избивает самого вспыльчивого, высокомерного и одичалого парня, которого мне доводилось встречать. Это ирония или явное помешательство. Я слышу чьи-то смешки, чье-то улюлюканье, и мне становится гадко от того, что никто не пытается ее остановить.

Неожиданно руки Би смыкаются на его шее, и я слышу чей-то вскрик. Кто-то из толпы, наконец, пытается оттянуть ее, но они отступают, когда перед ними взметаются черные тени. Нико защищал ее … от полукровок? Я пытаюсь приподняться на руке, но это вызывает только страшную, невыносимую боль. Прежде чем я встаю, Би оказывается в объятиях сероглазой.

Аннабет сгребает ее в охапку, не обращая внимания ни на душераздирающие крики, ни на ее слезы, ни на боль никакого внимания. Я с ужасом замечаю, что руки Воображалы покрылись чем-то алым.

– Это мой брат, – истерический, оглушительный вопль бьет по ушам. – Мой брат!

Би разрождается криком, прячась ото всех на груди Аннабет. Тени, что окутывали Нико, словно кокон, отступились от своего хозяина, маяча у самых его ног. Словно боясь чего-то. Или кого-то. Когда я вглядываюсь в лицо сына Аида, я не удивлен. На щеке, кроме свежих царапин и заживающих ссадин, алыми отметинами горят пощечины.

– Помогите ей! – Изо всех выдавливаю я, и, наконец, толпа откликается.

Я атрофируюсь от боли, и, вскакивая на ноги бреду, к окровавленному телу подруги, что все еще пытается содрать с себя кожу. Вокруг Аннабет кружат дети Апполона, передавая медикаменты, стараясь вколоть в извивающее тело, что било судорогами, обезболивающее. Боль. Внутри все горит болью, только не физической. Ладони Би впиваются в мои руки, но что хуже всего это ее глаза. Посеревшие, вновь опустелые глаза, которые будто обезумев, замерли в немой молитве.