Сын Маэстро, Даня Градский, в той сетевой полемике тоже вступился за своего родителя:
«Послушав великого “хит-мейкера” Дробыша, решил узнать, какие же суперхиты он написал для других артистов, и оказалось, что хитов у него аж целых 12:
Party for Everybody – «Бурановские бабушки»
Обожженная душа – Лариса Долина
Свет твоей любви, ДаДиДам – Кристина Орбакайте
Просто любить тебя, Любовь, которой больше нет – Кристина Орбакайте и Авраам Руссо
Часики, Нежность моя, Была любовь – Валерия
Одиночество – Слава
Берега твоей любви – Виктор Салтыков и Татьяна Овсиенко
Любовь-красавица – Зара
Чужая невеста, Любовь всегда права – группа «Челси»
Я тебе не верю – Ирина Аллегрова и Григорий Лепс
Она не твоя – Григорий Лепс и Стас Пьеха
Первая любовь – Любовь последняя – Слава и Ирина Аллегрова
Только вот, не очень понимаю, как человек, который не является исполнителем своих супер хитов может вдаваться в подобные сравнения. Из 12 его песен – реальных 2 хита в исполнении Лепса, а 80 % – это вещи “поющих трусов” и раскрученное за бабки музтелеговно… Говорить о музыкальности, вокале, стихах, наверное, не стоит».
Вот такие дела. Ну и своих почитателей из числа так называемых фанатов АБГ, как, впрочем, и большинство рок-музыкантов, не сказать чтобы ценит. Понимает, что польза от них очевидна, однако дистанцию держать надо – среди этого сословия велик процент безумцев. И несдержанных дам. Известный астролог Вадим Левин, тусовавшийся на излете 60-х со «Скоморохами», вспоминал, что фанатеющие студентки срывали с себя лифчики и кидали белье прямо на сцену Градскому, игравшему зубами на гитаре, не вставая с колен. Он зажигал в полный рост. При этом девиц, ломившихся за кулисы, порой хамски отгружал: по словам Левина, мог пробросить что-нибудь язвительное про «кривые ноги». Обиженных «подбирали» менее требовательные «скоморохи». Все это было. И прошло.
Но! Но даже когда в 90-е Градский практически полностью выпал из медийного пространства, его это не обеспокоило. Порой он резко высказывался по поводу качества музыки, льющейся с телеэкранов и из радиоприемников, но в этом не было досады человека, которому не воздают должных, по его мнению, почестей. В АБГ скорее говорило оскорбленное «чувство изящного», неприятие фальши и уродства, но многие, тем не менее, трактовали его критичность как зависть к более востребованным исполнителям.
Вообще понятия «зависть» и «Градский» очень интересно рассмотреть в паре. Зависть рождается из соизмеримости. Ведь чтобы испытать гнев по поводу успехов другого, надо сначала себя с ним сравнить и сделать вывод, что твои заслуги/таланты выше, а результат скромнее. Субъект должен задаться вопросом «а почему не я?» или «а почему не мне?». В случае Градского такой вопрос не встает. Хоть он никогда не признает, но точно знает, что «иной». Не единственный на этом свете «иной» – в системе координат Градского есть масса великих, которыми он искренне восхищается (Джоном Ленноном, допустим), но все же «иной». А следовательно, несоизмеримый.
Иногда кажется, что закрыть глаза на его колючесть могут лишь сопоставимые с ним персоны, вроде первого мужа его второй жены Насти Вертинской, коего она звала Никитоном: Никит-Сергеич Михалков, похоже, относится к музыканту, ставшему на несколько лет отчимом его первенца Степана, как к беспокойному enfant terrible, чьи таланты не оценить невозможно, а недостатки приходится терпеть. Хотя врагов АБГ нажил в тусовке предостаточно (может легко пробросить, допустим, про номер Натальи Подольской на «Евровидении»: «Да, слышал, что-то там пищала»).
Помимо дара было в его жизни везение. Хотя он сам так и не считает. Но если бы его, молодого и дерзкого, в свое время не заметили и не оценили маститые авторитеты, неведомо, как сложилась бы биография АБГ.
Его композиторский дар узрел и пропагандировал известный теоретик джаза Аркадий Петров. Александра Пахмутова подарила Градскому «Как молоды мы были», и по сию пору эта песнь есть визитная карточка АБГ. А зимой 1973 года Петров привел Андрона Кончаловского (который занимался кастингом для «Романса о влюбленных» – искал неизвестный голос) в Дом радиовещания и звукозаписи на улице Качалова, где Александр со своими «Скоморохами» в студии № 2 накладывал трехголосный вокал на уже прописанные дорожки. В результате режиссер нашел не только вокалиста, но и автора саундтрека. А ведь изначально Петров сватал для этой работы дагестанского композитора Мурата Кажлаева, тем более что последний был знаком с Андроном, желавшим заказать нечто в жанре симфоджаза а-ля Love Story. Но Кажлаев отказался, и Петров показал кинематографисту юное рок-дарование.
Сам Петров вспоминал: «Это был беспрецедентный случай, ведь к тому времени он был студентом четвертого курса, причем не композиторского, а вокального факультета. Написанные им шесть песен и несколько оркестровых номеров оказались важными и для “изобразительного ряда” картины». Градский признает: «Тогда я не умел писать музыку в кино. Надо было научиться, и Кончаловский меня натренировал. Самой ситуацией, в которой я оказался, а вовсе не знаниями своими могучими. Он сам ни хрена не знал, как музыка в кино делается, хотя везде рассказывал, что окончил два курса консерватории, на пианино играет и в классике разбирается».
Был в этой истории и меркантильный параметр. АБГ в ту пору зарабатывал где-то 80—100 рублей в месяц, а тут получил разом 600, полугодовой оклад за одну запись фактически. Однако знакомый музредактор просветил новичка: «Санек, они тебя надуют: из твоих песен кто-нибудь сделает музыку к фильму, а это стоит в десять раз больше». Градский тут же отзвонил Кончаловскому: «Это правда? Так вот. Или я буду автором музыки к фильму и получу все деньги, или идите…!» Так Саша стал самым молодым сочинителем саундтрека в истории советского кинематографа и купил свой первый автомобиль. Тем не менее, как мне кажется, обиделся на Кончаловского: тот в порыве режиссерского энтузиазма даже желал пригласить его на главную роль, но затем, разглядев профиль бунтаря-композитора, предпочел кандидатуру Евгения Киндинова, который старше Градского на четыре года.
Самоуверенность или, точнее, понимание «своей цены» помогло юному дарованию прорваться на олимп советской богемы, однако именно рецептор, позволяющий оценить гениальное, которым наделены были старшие товарищи АБГ, сыграл определяющий роль в судьбе Маэстро. Таким же рецептором, очевидно, наделен и сам Градский, умеющий выбирать из соискателей те голоса, которые становятся победителями.
Можно ли считать везением участие АБГ в проекте «Голос»? Тут у каждого свой ответ. Когда выбор руководства Первого канала (точнее, Константина Эрнста и Юрия Аксюты) пал на Градского, можно было бы предположить, что тот будет счастлив засветиться на самом-самом канале державы, но не тут-то было. Александр-Борисыч вел долгие переговоры, суть которых сводилась к тому, что все телевидение – подстава, оно куплено и продано, а выигрыш никогда не достается лучшим. Градскому нужны были гарантии и уверенность, что в этом проекте все будет по-честному… Каковые и получил.
Жизнь причудлива в своем течении. Градский часто повторял (особенно пока писал свою оперу «Мастер и Маргарита»), что в стране нет приличных вокалистов, а потому оперу его поставить в принципе невозможно. А в результате убедился в обратном – талантов столько, что не знаешь, кого выбрать, и недаром у наставников нет-нет да появляются слезы на глазах: ведь, выбирая лучших, они отказывают не менее талантливым.
«Голос» стал важной вехой в биографии певца. Проект предъявил Градского тем, кто не был знаком с его творчеством, и дал ему самому возможность воочию убедиться в том, что вокалисты в стране есть. И не только в Большом театре. Кстати, именно по «Голосу» Градского узнал наш «культурный» министр Мединский и даже обратился к нему с неожиданной просьбой – переделать аранжировку российского гимна.
