Музыка, Юра, это ПРОСТРАНСТВО и ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, а не песнюшки.

Все, что ты несешь, Юра, уже было в газете “Правда” в 1936 году в статье “Сумбур вместо музыки” по опере Д. Шостаковича “Леди Макбет Мценского уезда”. Юр, не позорь нас, твоих коллег и друзей, тихо греби на своем плоту и не делай россиян кретинами. Ты считаешь музыкой свой “Примус”, где банальные блюзы и рок-н-роллы под самоиграйку перетекают в “два прихлопа три притопа”. Юр, ты в очередной раз лоханулся, перестань уже пыжиться своим “Плотом”».

В принципе, здесь надо было бы сделать пометку «Содержит нецензурную лексику». Но… из песни слова не выкинешь.

В начале 2016 года главным событием в нашей рок-музыке стал феноменальный успех группировки «Ленинград»: клип «Экспонат» за январь просмотрело в Сети несколько миллионов потребителей. Сергей Шнуров еще раз доказал, что не зря о нем снята документальная лента с говорящим названием «Он ругается матом».

Одесский писатель Всеволод Непогодин тогда записал у себя в Facebook’е:

«Каждый раз, когда пошляцкий шлягер про лабутены, штаны и Серегу с выставкой Ван Гога звучит на Украине, в стране становится на десяток русофобов больше. Именно “Ленинград” сегодня вызывает массовый рвотный рефлекс к русскому миру как к таковому. Украинские студенты привыкли худо-бедно собрать деньги на Шенген, доехать автобусом до Польши и там летом, живя в палатке, послушать на фестивалях качественную европейскую музыку. Закономерно, что им противен гнусный Шнур с чудовищно коммерциализированными песнями. “Ленинград” был неплох в 1999–2001 годах, когда у них был бедняцкий задор, а потом они превратились в группу, играющую частушки для пятничных попоек свинорылых менеджеров. Не Киселев сегодня плодит ненависть к русскому миру, а лабух Шнуров со своим матерщинным позерством, бестолковыми текстами и примитивными мелодиями!».

Тему подхватил мой товарищ, столичный пиит Александр Вулых, написавший реплику для моей «Музыкальной правды»:

«Еще раз о “лабутенах, нах, и охуительных штанах”. Мат со сцены – вещь весьма специфическая, с непредсказуемой реакцией зрительного зала.

Происшествие с певицей Наргиз Закировой в ресторане “BackStage” реальное тому подтверждение. Желая быть в модном тренде, артистка общалась с залом (в котором находились, кстати, родители с маленькими детьми) языком сценического героя Сергея Шнурова. Далеко не всем зрителям этого концерта пришлась по душе подобная манера общения. В результате концерт был омрачен конфликтом, во время которого гостья, недовольная матерными репликами Наргиз, бросила на сцену бокал с вином. Певица порезала ногу и поспешила обвинить в происшедшем администрацию ресторана, которая была в данной ситуации абсолютно ни при чем.

А надо было, как говорят в таких случаях, “следить за базаром”. В связи с этим вспомнился случай, свидетелем и участником которого мне довелось стать лет пятнадцать назад, когда еще был жив популярный в Москве клуб “Цепеллин”.

В тот вечер 1 апреля администрация клуба пригласила “Шнура” и его музыкантов развлечь публику, но в поезде из Питера в Москву “Шнуру” сломали нос в драке, и музыкантам пришлось выступать без него.

Ребята изрядно приняли на грудь, и со сцены в зал неслась нецензурная брань и оскорбительные реплики в адрес сидящих в зале людей. Праздничное настроение было испорчено. Арт-директор клуба, известный в прошлом гитарист группы “Браво”, Дима Ашман подошел ко мне и попросил что-нибудь срочно придумать, чтобы сгладить этот неприятный осадок.

После того как нетрезвые музыканты покинули сцену, я вышел на нее и, осмотревшись внимательно, произнес:

“Во-первых, я хотел бы поблагодарить музыкантов за то, что они не насрали прямо на сцене! Ну, а во‑вторых, я хочу сказать, что в моем репертуаре тоже есть стихи о ебле… Но сегодня для вас я буду читать только о любви!”

Публика встретила мои слова аплодисментами. Наверное, просто людям не хотелось грязи в этот первый апрельский вечер».

Про ненормативную лексику на сцене вспомнил, когда в начале 2016 года обсуждалась фотография, которую опубликовал вождь «Эха Москвы» Алексей Венедиктов: в престижном лондонском ресторане счастливо улыбаются в объектив, казалось бы, непримиримые идеологические противники: сам «Веник», Ходорковский и тандем Валерия + Пригожин. Возмущению как «охранителей», так и «либералов» не было предела.

Хотя, что бурлить-то? Во-первых, МБХ тоже открытый «крымнашист», во‑вторых, свою любимую Валерию слушал даже в лагере и, в‑третьих – и это самое главное! – ворон ворону глаз не выклюет.

Элита может конфликтовать сколько угодно, но друг другу они ближе, чем сакраментальный электорат, «хомячки» (© Немцов).

Не надо, ко всему прочему, демонизировать так называемый раскол в «тусовке». Осенью 2015 года я оказался в зрительном зале (на открытии театра “Gradsky Hall”) рядом с Андреем Макаревичем; он восседал справа от меня. Ну а в трех местах слева сидел Иосиф Кобзон. И я не удержался: спросил у соседа: «Не здороваетесь, Андрей?», на что Вадимыч несколько изумленно парировал: «Да не, все нормально, полчаса с ним трындели».

Таков расклад.

Не будем забывать, что мы – культура конфронтации, а не компромисса. У нас публично менять точку зрения плохо. Вот взяли вы, выслушали оппонента и изменили позицию. Встает вопрос – а чем же вы раньше думали? Ваши поклонники будут разочарованы – они же верили в вас как в носителя истины, а вы передумали… И никто не задумывается о том, что любая позиция вытекает из информации; добавилась информация, позиция может и измениться.

И наконец. «Паны дерутся, а у хлопов чубы трещат» – вот эту присказку забывать не надо. Кому-то кровь лить в донецком аэропорту, кому-то – вино в лондонском кабаке.

Но, впрочем, речь не об этом. На волне полемики вокруг скандального фото в Сети вспоминали разные истории про Валерию. И Роман Волобуев написал у себя в Facebook’е:

«Году в 1997-м мы с пацанами пошли на концерт – не помню куда, чуть ли не в Лужники, а смысл концерта был в том, что там какие-то люди что-то пели, а в конце должна была выйти интеллектуальная петербургская группа “Сплин”, только тогда появившаяся, а в самом конце – Кинчев. Мы пришли на “Сплин”, весь остальной зал, понятно, на Кинчева. И тут выходит юная 30-летняя певица Валерия в белом платьишке и начинает петь свой тогда главный хит “Моя Москва”. Весь зал, естественно, орет ей “уебывай, шлюха!”, она мужественно поет, улыбается и танцует. “Мою Москву” алисоманы еще как-то стерпели, но на второй песне в человека реально полетели бутылки. Валерия уже готова сбежать, и тут на сцену выходит солист “Сплина” Васильев, подбирает пару бутылок, хуячит их со всей дури обратно в зал и говорит в микрофон: “Мудаки! А ну слушайте нормально девушку, а то хрен вам концерт, хрен вам “Любовь идет по проводам”, и вообще хрен вам, мудакам”. И все такие: эээ, о,кей, чувак, сорри. И Валерия еще минут двадцать пела, и все ее слушали».

Просто оставлю здесь фрагмент из своей беседы с продюсером и тезкой Фридляндом.

– Жень, поговорить хочу на тему, «с кем вы, мастера культуры», по поводу того, что многие коллеги твои вступают в ряды тех или иных партий. Как вы вообще к этому относитесь?

– Я понял вопрос. У меня нет привязанности к какому-то определенному политику.