Жестко ультиматум «Определись, ты за кого?» ставится в российской блогосфере. Пространство Сети превратилось в территорию новомедии и почти не контролируется кремлевским агитпропом, а потому внушает нашим элитам вселенский ужас, ибо они – по своему смешному недомыслию – переоценивают влияние сетевых сообществ на формирование тех настроений, которые Юрий Шевчук некогда обозначал словосочетанием «Предчувствие гражданской войны».

Увязнув в сетевой ЖиЖе, невозможно отойти в сторону согласно старинному тезису «Моя хата с краю». Волей-неволей приходится корректировать все свои действия, понимая. После того как «Юра, музыкант» задал пару вопросов Путину, фамилию «Шевчук» стало проблематично употреблять без учета этого эпизода.

Да что там сам Шевчук! Знакомая журналистка рассказала, что даже не осмелилась проехаться по Боно и российским гастролям U2 того 2010 года, поскольку, спев дуэтом с Шевчуком песню Боба Дилана, ирландский русофоб как бы влился в ряды рукопожатых оппозиционеров. И, стало быть, критиковать Боно – это как критиковать научные работы академика Сахарова в советское время. Думаю, даже создатели мультов «Южный Парк» и «Симпсоны», высмеивавшие конъюнктурщика Боно, воздержались бы от сатиры, если бы были пользователями русскоязычного раздела Сети. Так корректировать ли свое слово, дабы не было оно интерпретировано как ангажированность? Прикусывать ли язык, чтобы кому-то не показалось, что ты его засунул в то отверстие, где уже ныне и так тесно как никогда?

Это из Шевчука («Предчувствие гражданской войны»), который, как известно, «пил с генералом ФСБ». И мне нравятся некоторые его вещи. Но талант не облагораживает своего носителя. И мой персональный багаж знаний позволяет декларировать, что я Юрий-Юлианычу не верю. Ну а власти я просто по долгу профессиональному обязан не доверять. Однако я не понимаю, отчего лично я должен делать выбор между Кремлем и оппозицией, если не верю ни тем, ни другим? Когда «Предчувствие гражданской войны» звучало в первый раз, я искренне присоединился. Был, как и многие коллеги-репортеры, пассионарным хунвейбином перестройки, пушечным мясом информационной войны, думал, что геройствую во «Взгляде». Нам тогда казалось, что мы отнимаем власть у тупых мракобесов. Но не все знали, что отдадут ее смышленым ворам.

Есть такая песенка на вирши Самуила Маршака «Из чего только сделаны мальчики?… Из чего только сделаны девочки?». Концептуальная вещь, разоблачающая ханжеский девиз хищной Якобинской диктатуры «Свобода, равенство, братство». Действительно, о каком, право, равенстве может идти речь, когда все заведомо из разного сотканы? И – по замыслу Творца – равными быть попросту не могут?

Полемика Власти с Поэтом и/или Бизнесом – наглядная иллюстрация тезиса о демагогической сути лозунга Великой французской революции. Конечно, известный диалог Владимира Путина и Юрия Шевчука от 29 мая 2010 года навел на эту мысль. Каков в России поэт, такова и власть.

Каждый услышал/увидел то, что желал. Пламенный писатель Дмитрий Быков написал гневную антипутинскую мини-поэму «Есть еще на свете силы ада, тайные и темные места…». А флегматичный ТВ-ведущий Алексей Шахматов в своем блоге заметил:

«Есть стойкое ощущение, что проверяли при входе все, кроме алкоголя в крови. Юра пронес. И все последующее теряет смысл… Ну, плевать… на скорость, дальность, густоту и кучность мы умеем. Особенно под градусом. Талантливый и умный человек, увы, не одно и то же… Юре дали трибуну. Юра ее запорол».

Как хорошо иметь все в этой жизни разом – деньги, власть и любовь народную. Любая истинно честолюбивая особь всей своей душой стремится поразить три мишени разом. Но, поскольку всего иметь нельзя, она добивается чего-то одного. А уж потом пытается конвертировать один успех в другой. Тот, у кого есть деньги, стремится купить власть. Обладающий возможностью принимать решения тужится превратить это достижение в деньги. А те, кто обласкан любовью народной, рвется либо в депутаты, либо в бизнесмены. Таким образом на Олимпе генерируется возня, связанная не только с рывком на вершину, но и с беготней вокруг нее.

Помнится, давным-давно Джон Леннон сравнил The Beatles с Иисусом Христом и даже проговорил, что битлы популярнее. US-общественность тогда дико возмутилась. Хотя музыканты собирали жатву электорального обожания, несравнимую ни с одной из конфессий. И фанатство это конвертировалось в неплохие по тем временам деньги.

Бурные разборки на встрече «творческой интеллигенции» с премьером – бездарная экранизация романтической трагедии Шиллера «Дон Карлос», в которой мальтийский кавалер маркиз Поза пикировался по поводу реформ с испанским монархом Филиппом.

Бодание в случае «Путин Vs Шевчук» произошло между фигурантами с разным капиталом.

Таким образом, дискуссия на верхних ступенях социальной лестницы скоро сведется к ожесточенному противоборству трех видов власти – экономической, политической и эмоциональной. И вестись будет на поле двух разных принципов существования («быть» или «иметь», описанных Эрихом Фроммом). И совершенно непонятно, какая тенденция победит, что имманентно современной российской элите. Взращена она в русскоязычном пространстве, а основа нашей культуры – это, безусловно, принцип «быть». Но наверх прорвались, в силу специфики естественного отбора, служители Колбасы (не путать с фаллическим культом), то есть особи, исповедующие религию «иметь». Хотя и среди них найдешь певцов богемы, несущих в себе росток маргинализма.

Но диалога у Власти не получится по-любому. Ни с кем. Из чего же все-таки сделаны наши мальчики и девочки? Колибри с полуострова Юкатан не может вступить в адекватную коммуникацию с лосем из норвежского леса; ну, разве что, нагадив последнему на рога. Слепой филиппинец не договорится с глухим португальцем. Коты с псами не договорятся. Разные материи, апофеоз несовместимости.

И еще о стихах.

Это из откровенно популистской песни Юрия Шевчука. Называется «В гостях у генерала ФСБ» и сентенция как бы из уст генеральских. Это я к тому, что Путин – полковник. Понимайте, как знаете. У каждого своя программа, свой софт в отдельно взятом мозгу.

В армию поклонников Цоя рекрутируются новые поколения, а никто из коллег-музыкантов так и не смог отчетливо артикулировать формулу феноменального успеха этой, казалось бы предельно простой музыки.

Так какова она, эта формула? «Жить быстро, умереть молодым»? Возможно, это условие и является необходимым, но уж никак не является при этом достаточным, если пользоваться математической терминологией. Александр Башлачев и Яна Дягилева тоже не перешагнули отметку в 30, но помнят их исключительно в рамках субкультуры, они не стали иконами такого масштаба, как обитатель ленинградской «Камчатки», хотя и покинули худший из миров в том же контексте, в те же сроки, последние годы Советской Империи.

Цой стал легендой при жизни, но тогда (в 1989–1990) попутчики по рок-движению предполагали, что «Кино» – лишь генератор хитов-однодневок, который запомнится одной, двумя песнями; на Западе для этого есть термин – one hit wonder. Однако Виктора помнят. Помнят. И не только из-за его лаконичных гимнов (хотя и актуализируются они по-прежнему на митингах, причем как «красных», так и «белых»), но скорее благодаря целостности образа, абсолютной явственности того, что в медийке традиционно называют хорошим русским словом «месседж».