После рождения дочери, Маша ушла с работы и вдвоем с матерью, ухаживала за дочкой. Николай, в который раз перешел на новую работу и, хотя бывал дома не часто, старался по возможности помочь.
Личная жизнь с Николаем складывалась по-разному. Спокойные и безоблачные семейные дни, переходили порой в череду ссор и размолвок. Маша пыталась повлиять на Николая, сделать его более «взрослым», когда его поступки казались ей совсем не подобающими семейного мужчины. В этот момент, он щетинился как еж, мог запросто накричать на жену, используя при этом такую лексику, что Маша иногда удивлялась самой себе, как она могла терпеть такое отношение с его стороны. Однако ссоры были достаточно редкими. В целом, они жили, как живут большинство молодых семей, в жизни которых появляется ребенок. Он сглаживает многие противоречия и трудности и, видя, как в этот период, буквально на глазах, маленький человек начинает сначала сидеть, потом делать первые шаги и затем произносит первые слова, мама и папа, все уходит на второй план, и ссоры кажутся пустяком в сравнении с общей радостью, когда наблюдаешь, как растет твой ребенок.
Так и в их взаимоотношениях. На смену мелким семейным неурядицам, приходили чувства взаимной любви к ребенку, который сплачивает семью, а вместе с ним и друг к другу.
Спустя год Маша собралась вновь пойти на работу. И хотя деньги, которые оставил ей Василис, она тратила достаточно экономно, всё же, особенно после рождения дочери, они значительно сократились. Поэтому она решила, что пора устраиваться на работу. Тем более, что Николай зарабатывал не очень много, а потратить мог быстро и легко.
Маша устроилась на работу к Евгению Николаевичу. Фирма хотя и не процветала как раньше, так как появилось немало конкурентов, но занимала достаточно прочные позиции. Машу взяли на работу без колебаний, зная её работоспособность и знания. Однако она проработала на фирме не долго. Спустя полгода она вновь забеременела, а спустя еще три месяца была вынуждена уволиться. На этот раз беременность протекала не так спокойно, как предыдущая. Она сопровождалась сильным токсикозом, и ей пришлось лечь в больницу на сохранение. На шестом месяце беременности самочувствие улучшилось, и в августе 1997 года у Маши родилась вторая дочь. Неожиданно, по предложению мужа, её назвали в честь Машиной матери. Таким образом, в семье появилась третья Маша. Она некоторое время сопротивлялась, говоря мужу, что это вызовет через некоторое время путаницу в семье и неудобства, но довод относительно любви к теще, возымел действие.
Семейные отношения снова приобрели теплый характер. И хотя забот и хлопот прибавилось, Маша была счастлива. А дочери, которые были на её взгляд сущими ангелочками и, разумеется, не без участия Николая, способствовали тому, что она старалась многое ему простить и быть любящей женой. Мария Андреевна во всем помогала дочери и внучек восприняла, как самое большое её достижение.
Спустя год разразился финансовый кризис. Фирма, в которой работал Николай, разорилась, и он остался без работы. Попытка устроиться куда-то в другое место, не удавались. Евгений Николаевич, к которому Николай обратился за помощью, так же не смог помочь, так как сам переживал не лучшие времена и был на грани разорения. Только благодаря тому, что у Маши оставалось на счету еще почти пять тысяч долларов, давали возможность не впасть в отчаяние.
Николай в основном занимался в этот период извозом. На своей старенькой пятерке, он зарабатывал деньги. Однако и этот источник дохода вскоре иссяк, когда он попал в аварию и разбил машину.
Он предложил жене купить новую машину, но она, поразмыслив, решила, что оставаться в такой момент без денег с двумя маленькими детьми на руках, опасно, и уговорила Николая попытаться устроиться на работу, вместо того, чтобы лишиться последних средств к существованию. Однако Машины доводы были напрасными. Отказ Маши купить машину, положил начало всех последующих семейных разногласий.
Как-то, когда младшая дочь, а следом за ней и Катя заболели ветрянкой и Николай, который не переболел в детстве этой болезнью, уехал на время болезни к своей матери. Маша осталась с детьми и матерью. Они сидели на кухне, пили чай и чутко прислушивались к тому, не позовет ли кто из девочек из комнаты. Они молчали, пока первой не начала разговор Мария Андреевна.
— Я вот тут на досуге подумала, а что если нам разъехаться?
— Разъехаться, почему? — от неожиданности, Маша чуть не выронила чашку из рук.
— Не подумай, что я предлагаю это оттого, что мне тяжело с вами со всеми, просто я вижу, что вы с Николаем переживаете определенный, трудный я бы сказала, период совместной жизни, и потому я могла бы просто помочь.
— Помочь, мам, о чем ты говоришь?
— Наша квартира находится в престижном месте. Можно было бы её продать и купить мне однокомнатную, а вам трехкомнатную. Если купить где-нибудь в спальном районе, то вполне вероятно, у нас останутся еще деньги. Вы могли бы некоторое время пока не подрастут дети, существовать.
— Мам, ты так говоришь, словно не веришь, что Николай сможет найти работу и обеспечить семью.
— Я не хотела бы говорить на эту тему, но раз ты сама затронула её, то скажу откровенно, сильно сомневаюсь. Ему уже тридцать с лишним, а у него ни планов на будущее, ни специальности. В таком возрасте, и с его характером, он вряд ли пойдет куда-то учиться, я не говорю об институте, а хотя бы на какие-то курсы, а стало быть, он вряд ли сможет куда-то устроиться, ведь для этого надо иметь профессия.
— Он водит машину, — произнесла Маша, понимая, что это слабый аргумент в таком споре.
— Не спорю, но машину водят многие, а молодые, так почти что все. Но пойми меня правильно, это не значит, что я хотела бы, что ваша семья распалась. Тебе с ним хорошо, и мне этого вполне достаточно. Это твоя семья и твои проблемы. Я лишь хочу помочь и больше ничего.
Маша внимательно посмотрела на мать, понимая, что та о многом не хочет говорить. Ей вдруг стало жалко её, себя, детей. Она неожиданно припомнила совсем недавний разговор с Николаем и обиднее всего в его словах, было то, что он действительно не думал о будущем. А ведь семья, в которой помимо него и Маши, были теперь дети, их дети, требовали жить не только сегодняшним днем, но и думать о завтрашнем, а, следовательно, ответственно подходить ко всем вопросам, а не так, как подходил он. Маша пыталась как можно мягче, понятнее и без обиды, объяснить ему, а вместо этого получила в свой адрес одни незаслуженные упреки.
— Мама, мама, и почему так всё устроено?
— Как есть. Каждому уготовано в мире свое место и своя судьба. У тебя она в твоих детях. Они, самое ценное, что у тебя есть. Я, муж, друзья, это все как на линейке цифры. Степень их важности измеряется числами, и временем убывания, а вот дети, они твои навсегда. Они плоть и кровь. Мужья приходят и уходят, родители дают жизнь и тоже уходят, а дети навсегда, даже если они становятся взрослыми и самостоятельными и не всегда делают то, о чем ты мечтаешь, когда они были маленькими. Они остаются с тобой и в твоем сердце, чтобы они не делали, и как бы не сложилась их жизнь.
— Как я у тебя?
— Как ты.
Маша смотрела на мать, и слезы сами собой накатились ей на глаза. Она понимала, о чем та говорит. В её невысказанных словах таились не упреки и досады, а боль и печаль, радость и любовь. В них все переплелось и Маша, сама, став матерью, понимала это всем сердцем и душой и оттого была счастлива, что у неё такая мать, которая любила её и переживала вместе с ней все её неудачи и радовалась, и когда солнце удачи освещало её жизненный путь, и когда тучи заслоняли небосвод.
Маша прильнула головой к матери и в этот момент услышала, как Катя проснулась и из соседней комнаты позвала её. Она встрепенулась и опрометью бросилась в комнату.
Дети выздоровели, и жизнь казалось, вошла в привычную колею, однако во взаимоотношениях Маши с мужем, наметившийся раскол, стал усиливаться. Он часами мог валяться на диване и смотреть телевизор, стал раздражительным и злым. В один прекрасный момент, когда пустяковая ссора, как цепная реакция, превратилась в скандал, он впервые ударил жену. Она даже не поняла сначала, что произошло. Очутившись на полу, она вдруг почувствовала, что из разбитой губы течет кровь. Вошедшая в комнату Мария Андреевна, не выдержав, заявила:
