Луна неярко, равнодушно, но весьма кстати расплескала ровный тусклый свет по мрачно серебрящимся в темноте надгробиям. Тени от деревьев, такие яркие и контрастные в полнолуние, в нынешнем свете едва нарождающейся ночной скиталицы едва колебались призрачным кружевом, почти не мешая обзору. Ветер, порывисто забирающийся под воротник днем, теперь подутих и только тоскливо выл в кронах высоких стройных сосен. Словом, самое место для идеальной засады, даже прятаться не надо: встал у могилки, оперся локтем о холодный памятник - и дыши себе свежим воздухом, поджидая. Только вот, зараза, комарья пропасть…

Григ пробурчал себе под нос отгоняющий экзорцизм, но торжествовать победу магии над низшими существами не спешил: во-первых, хватало этого заклинания только на какую-то четверть часа, а, во-вторых, любая, даже пассивная волшба могла не вовремя отвлечь при схватке. Так что лучше было бы все же, натянув на голову капюшон и подняв воротник куртки, сцепить зубы и терпеть. Заговорить укусы по горячим следам ничего не стоит, но и стоять, ощущая, как в тебя то там, то здесь впиваются зудящие насекомые, - удовольствие небольшое.

Впрочем, это уже детали.

В общем и целом тем, как изменилась жизнь за последнюю седмицу, Григ был весьма и весьма доволен. Заниматься усиленными поисками "чего-то, Бог весть чего" граф предпочитал в одиночестве, оставляя дисцития "на хозяйстве": развести костер, подковать коней, приготовить ужин, натянуть охранные заклинания перед ночлегом на опушке - и дальше в том же духе. Бытовых проблем у двух странствующих магов оказалось непростительно много, но и решать их Григ предпочитал со свойственной ему элегантностью.

Трех-четырех ночевок у горящего в темноте костра, воя нежити почти под ухом (по ту сторону охранного кольца), банально отмерзающей к рассвету спины и завтраков подгоревшей с непривычки кашей Григу вполне хватило, так что в дальнейшем ночевали они в селениях и на постоялых дворах. И дисцитий из мальчика на побегушках плавно перешел в разряд профессионального практикующего мага, за ночь умудряющегося заработать больше денег, чем они вдвоем могли потратить за несколько дней. Так что вскоре Григ практиковал уже больше ради удовольствия и опыта.

И вот сейчас этот опыт принес знание, что нечего, стоя в засаде, отвлекаться на посторонние мысли. Навья легко выскользнула из-за надгробия и беззаботно направилась к отстоявшей несколько поодаль деревне.

Вообще говоря, староста деревни, нанявший Грига, с пеной у рта утверждал, что в округе безобразит волколак, но на это и рассчитывать не стоило. Ликантропия - сложный и тонкий процесс, в естественной среде встречается крайне редко. Чаще всего это маги грешат подобным оборотничеством с одним им известными целями, а вот наткнуться на природного волоклака где-то в восточной глухомани было почти нереально. Свойства организма, наделенного столь удивительной способностью настолько уникальны, что каждый оборотень был на отдельном учете и едва ли не под охраной Совета магов. За нежить волколаков не считали: даже в зверином облике они сохраняли разум, хотя и приобретали плюсом к нему ещё и нечеловеческую интуицию и крепко хватающиеся за жизнь инстинкты.

А вот навьи - совсем другое дело. Эти неупокоенные духи недавно умерших рождались часто: стоило лишь нарушить хоть в малейшей степени строго оговоренный магами и церковью обряд погребения. Вынести гроб из дома не ногами, а головой вперед, не забросать дорогу цветами - и вот уже оскорбленный дух, увидевший при выносе дорогу домой, спешит вернуться к рано возрыдавшим родственникам. А частенько и ошибается, заходя к соседям.

Материальным оружием навьи пользоваться не могли, а плоти не имели, так что все их способности ограничивались сменой призрачного облика и наведением ужаса на родных и знакомых. Позднее, если навью не упокоить в принудительном порядке, она приобретет возможность наводить порчу и проклятия, но вот такая, молоденькая, за которой, вполголоса чертыхнувшись, погнался Григ, пока и завывать-то толком не могла.

Хотя очень старалась дебютировать на высший балл, целенаправленно беря как можно более высокую ноту. Уши заложило от дикого, прерывистого вопля.

Григ, отчаявшись дождаться, пока нежить выскажет свои чувства и благополучно утихнет, отшвырнул слабо фосфоресцирующее облачко силовой волной. То подавилось собственным криком и отлетело на сажень. Оскорблено замерцало, собирая силы для атаки.

Беда в том, что просто уничтожить навью, зашвырнув в неё сгустком огня, нельзя. Точнее, исчезнуть-то она исчезнет, но вот следующей же ночью вернется вновь, очень обиженная и недовольная. А чтобы прочитать специально разработанное на этот вид призраков заклинание, требовалась хотя бы пятисекундная неподвижность объекта, чего навья предоставлять Григу не собиралась.

Вспомнив плодотворный опыт общения с селянами и самим старостой (собственно, воплем ужаса и убегательным действом всех троих и ограничился ущерб понесенный деревней, но староста счел его невосполнимым, так что гонорар Грига стоил настоящего оборотня), навья закрутилась звенящим вихрем - и вот уже перед насмешливо ухмыляющимся магом, пошире расставив для упора передние лапы и низко наклонив лобастую башку, угрожающе ощерил зубы огромный серый волк.

– Перестаралась, - отечески попенял навье дисцитий, критически оглядев её творение со всех сторон. - Для обычного волка великоват, а вот на оборотня пока ещё не тянет - кто ж тебе поверит с такой непропорциональностью?

Понимают ли навьи человеческую речь, неизвестно. Обычно маги с ними предпочитают не разговаривать, а изничтожать. Но волк словно бы прислушался и даже виновато прижал серые уши, отступив на пару шагов.

– Вот именно, - продолжал развивать основную мысль дисцитий. - Никто. Так что ты постой вот так спокойненько, а я поколдую чуток над твоим размером. А то куда же это годно - в таком виде в деревню соваться? Засмеют ведь!

Навья окончательно растерялась и застыла. Мирно беседующих с ней людей ей пока не попадалось. Обычно они сначала цепенели, а потом с дикими воплями кидались наутек, давая энергетической вампирюге вдоволь нахлебаться отрицательной энергии страха.