8 января 1878 года послы все же приехали к Великому князю Николаю Николаевичу, и он огласил им предварительные условия мира. Выглядели они так:

Болгария в пределах болгарской национальности и никак не меньших против тех, что были намечены константинопольской Конференцией, составит автономное княжество, платящее дань султану, но пользующееся христианским народным правлением, народной милицией, с выводом из ее пределов турецких войск.

Черногория, Румыния и Сербия признаются не зависимыми от Турции и получают за счет нее земельное приращение.

Боснии и Герцеговине даруется автономное управление с достаточными гарантиями, при ближайшем участии в определении их соседней с ними Австро-Венгрии.

Такие же преобразования вводятся во всех прочих подвластных Турции областях с христианским населением.

Турция отдает России участок Бессарабии, крепости Ардаган, Карс, Баязет и Батум с их округами. Ну и платит денежную контрибуцию. Узнав условия, послы сказали, что это «конец Турции». На следующий день они дали ответ, что готовы принять часть условий, и то с оговорками. Николай Николаевич пояснил им, что сейчас у Турции не та ситуация, чтобы торговаться, и что Россия продолжит войну, даже если турки примут все условия, пока Александр лично не прикажет боевые действия остановить.

Он отправил царю телеграмму, где написал:

«…Ввиду быстро совершающихся событий, неожиданно скорого движения наших войск, возможного в эту же минуту занятия нами Адрианополя и неоднократно высказанного тобою желания о безостановочном движении вперед наших войск, испрашиваю, как мне поступить в случае подхода моего к Царьграду, что легко может случиться при панике, которою объято турецкое население от Адрианополя до Стамбула включительно, а также что делать в следующих случаях: 1) Если английский или другие флоты вступят в Босфор? 2) Если будет иностранный десант в Константинополе? 3) Если там будут беспорядки, резня христиан и просьба о помощи к нам? 4) Как отнестись к Галлиполи (Галлиполийский полуостров, на проливе Дарданеллы. — Прим. авт.), с англичанами и без англичан?»[273].

Русские генералы, да и командующий, были уверены, что не стоит долго ждать ответа от турок и надо идти на Константинополь, а если получится, то и занимать его.

«Сами уполномоченные Порты говорят, что их дело и существование кончены, и нам не остается ничего другого, как занять Константинополь. При этом, однако, неизбежно занятие Галлиполи, где находится турецкий отряд, чтобы предупредить, если возможно, приход туда англичан и при окончательном расчете иметь в своих руках самые существенные пункты для разрешения вопроса в наших интересах».

Военный министр Дмитрий Милютин писал в дневнике, что известие о срыве переговоров с турками и возможном взятии древней столицы Византии царя обрадовало, он даже сказал: «Если суждено, то пусть водружают крест на Св. Софии!»

12 января император отправил брату телеграмму:

«Изложенные в трех твоих шифрованных телеграммах от 10-го января соображения относительно дальнейшего наступления к Константинополю я одобряю. Движение войск отнюдь не должно быть останавливаемо до формального соглашения об основаниях мира и условиях перемирия. При этом объяви турецким уполномоченным, что если в течение 3-х дней со времени отправления ими запросной телеграммы в Константинополь не последует безусловного согласия Порты на заявленные нами условия, то мы уже не признаем их для себя обязательными. В случае, если условия наши не приняты — вопрос должен решиться под стенами Константинополя.

В разрешение поставленных тобою на этот случай четырех вопросов предлагаю тебе руководствоваться следующими указаниями:

По 1-му. В случае вступления иностранных флотов в Босфор войти в дружественные соглашения с начальниками эскадр относительно водворения общими силами порядка в городе.

По 2-му. В случае иностранного десанта в Константинополе избегать всякого столкновения с ним, оставив войска наши под стенами города.

По 3-му. Если сами жители Константинополя или представители других держав будут просить о водворении в городе порядка и охранения личности, то констатировать этот факт особым актом и ввести наши войска.

Наконец, по 4-му. Ни в каком случае не отступать от сделанного нами Англии заявления, что мы не намерены действовать на Галлиполи. Англия, со своей стороны, обещала нам ничего не предпринимать для занятия Галлипольского полуострова, а потому и мы не должны давать ей предлога к вмешательству, даже если бы какой-нибудь турецкий отряд находился на полуострове. Достаточно выдвинуть наблюдательный отряд на перешеек, отнюдь не подходя к самому Галлиполи.

Ввиду твоего приближения к Царьграду, я признал нужным отменить прежнее распоряжение о съезде уполномоченных в Одессе, а вместо того приказал генерал-адъютанту графу Н. П. Игнатьеву немедленно отправиться в Адрианополь для ведения совместно с Нелидовым предварительных переговоров о мире в главной квартире»[274].

В тот же день граф Игнатьев выехал из Петербурга. А русские войска в это время стояли уже совсем рядом с Константинополем, и султан приказал своим дипломатам немедленно принять все русские условия. Он отправил телеграмму еще и Александру II, а тот приказал брату «ускорить заключение перемирия, дабы отвратить нарекания. Приближение к Константинополю не должно отнюдь входить в наши виды, коль скоро Порта приняла наши условия». 19 января 1878 года предварительные условия мира были подписаны, хотя по воспоминаниям турецкий дипломат Намык-паша долго не мог решиться подписать протокол, который он считал смертным приговором Османской империи.

А в Лондоне на все происходящее смотрели с ужасом. Русские занимали стратегические позиции на Балканах. «Если русские возьмут Константинополь, королева будет так оскорблена, что, наверное, сразу отречется от престола». Это королева Виктория писала премьеру Дизраэли. Принцу Уэльскому она заявляла: «Я не думаю, что обойдется без схватки с… этими отвратительными русскими… что состоятся какие-либо соглашения или что мы когда-либо станем друзьями! Они будут всегда нас ненавидеть, а мы никогда не сможем им доверять». Надо было что-то делать, как-то не позволить русским выиграть войну. Как-то поучаствовать в разделе османского наследства. Для англичан покорение Константинополя русской воле и русский контроль, хотя и косвенный, над проливами и Балканами, были равносильны смерти империи. Это означало, что дальше британское владычество вообще на всем Востоке будет зависеть уже полностью от российской доброй воли. Британская империя по сути своей, особенно после Сипайского восстания, была карточным домиком. Хоть и очень прочным на вид. Имперские власти удерживали только ключевые пункты на побережьях и в различных провинциях. Но фактически Индия была конгломератом полузависимых княжеств, которая держалась на системе непрямого управления. И в такой ситуации любое нарушение связей между колонией и метрополией могло быть гибельно.

11 января 1878 года британский кабинет министров принял решение отправить флот в Дарданеллы. Лорд Дерби заявил русскому послу Шувалову, что это делается (внимание!) для обеспечения безопасности проживающих в Константинополе англичан, а то вдруг турки начнут погромы. А Дизраэли призвал все великие державы последовать примеру Англии и тоже послать флоты в проливы.

Понятно, что в английскую версию никто не поверил. И всем было ясно, что отправка эскадры сразу же после заключения перемирия между Россией и Турцией нарушает все международные договоры и обязательства самой Англии. 29 января Александр продиктовал телеграмму главнокомандующему:

«Из Лондона получено официальное извещение, что Англия на основании сведений, об опасном будто бы положении христиан в Константинополе, дала приказание части своего флота идти в Царьград для защиты своих подданных. Нахожу необходимым войти в соглашение с турецкими уполномоченными о вступлении и наших войск в Константинополь с тою же целью. Весьма желательно, чтобы вступление это могло исполниться дружественным образом. Если же уполномоченные воспротивятся, то нам надобно быть готовыми занять Царьград даже силою. О назначении числа войск предоставляю твоему усмотрению, равно как и выбор времени, когда приступить к исполнению, приняв в соображение действительное очищение турками дунайских крепостей».