В донесениях Игнатьева постоянно указывалось на то, что английская агентура активно работает в среде младотурков, их лидеры были просто завербованы англичанами. Стоит объяснить, кто это были такие. В Российской империи конца 19 века их чаще называли движением «новых османов», впрочем, и «младотурками» тоже. Это было вполне типичное, хотя и мощное буржуазно-либеральное движение. Студенты из состоятельных семей, столичная интеллигенция, банкиры и капиталисты. Боролись они за ограничение султанского абсолютизма и за конституционную монархию. Младотурки считали, что султан должен «царствовать, а не управлять». Короче, чтобы было понятнее — это напоминало нынешнюю российскую несистемную оппозицию, только умную и богатую, но так же жестко ориентированную на Запад. Собственно, младотурки и ориентировались на Англию, потому что видели в ней идеал той самой вожделенной конституционной монархии и того самого общества, которое они желали бы видеть и у себя. Ну а Англия, конечно, использовала младотурок в своих целях, как сейчас американцы используют российских либералов в своих. Это ни хорошо, ни плохо. Так устроена англосаксонская политика. И вот именно младотурецких активистов англичане использовали для пропаганды враждебных России настроений в различных среднеазиатских государствах. В январе 1873 года Игнатьев сообщил о пребывании в Константинополе бухарского посланника Мирзы Хисаметдина Мирахура, о его встречах с лидерами младотурецкой организации.
«Отношение российского посланника в Турции генерал-адъютанта Игнатьева директору Азиатского департамента об антирусских происках турецкой агентуры в Средней Азии
25 января 1873 г.
Вашему превосходительству известно из прежней переписки с императорским министерством о пребывании в Константинополе бухарского посланца Мирзы Гисамеддин Мирахура. Он выехал отсюда обратно в Бухару через Египет и Индию в начале сентября…
“Юная Турция” употребила все свои усилия, чтобы убедить Мирзу Мирахура в необходимости содействовать распространению “просвещения” в бухарском народе посредством турецких книг и даже газет. При отъезде он был снабжен разными изданиями.
На первых порах турецкая литературная пропаганда, конечно, ограничится препровождением сочинений, подходящих под уровень духовного и нравственного развития бухарцев. Но истинная цель ее, разумеется, приучать бухарских фанатиков к излияниям здешней мусульманской и западной печати. “Юная Турция”, равно и английские агенты надеются мало-помалу возбудить враждебные к нам чувства в Средней Азии, пользуясь местным неудовольствием. Нет сомнения, что англо-турецким пропагандистам легко удастся со временем нарушить внутреннее спокойствие страны и даже поколебать власть бухарского эмира и кокандского хана, если они не подчинятся их влиянию.
Долгом считаю довести о вышеизложенном до сведения Вашего превосходительства на тот случай, если бы Вы нашли полезным сообщить данные эти генерал-губернатору нашему в Ташкенте, так как местным властям нашим небесполезно следить за проявлениями литературной англо-турецкой пропаганды не только в наших владениях, но и у ближайших соседей наших».
Если такие встречи проводятся, то, очевидно, не для того, чтобы обсуждать цены на бухарском базаре. Изучая историю, совершенно иначе начинаешь смотреть на многие сегодняшние события. Например, сразу становится ясно, почему США и Англия именно с помощью Турции давили на Асада и Сирию, почему именно в Турции находили приют кавказские террористы и почему именно оттуда шло их снабжение и финансирование. И конечно, восхищает умение наших противников настолько системно подходить к работе, выстраивать преемственность в разведке и дипломатии.
В другом своем донесении, в июне 1873 года, Игнатьев обращал внимание на то, что жесткая обработка дипломатических представителей среднеазиатских ханств в Турции ведется под видом «культурного» общения.
«Представители этих государств в Константинополе часто собираются у бывшего министра народного образования Ахмед Вефика-эффенди, который, под предлогом подготовки словаря турецко-персидских диалектов, занимается всем, что относится к Средней Азии. А так как известно, что политические взгляды Ахмед Вефика проникнуты симпатией к Англии, то можно легко разгадать, в каком смысле обсуждаются интересы Средней Азии на этих собраниях. Установлены сношения с Вамбери и различными английскими путешественниками… и пытаются убедить мусульман в том, что Великобритания истинная защитница исламизма и что в этом отношении между интересами англичан и интересами Турции существует глубокая солидарность»[231].
Это донесение Игнатьев писал, когда русские войска уже взяли Хиву и возможности англичан и турецкой разведки в Азии были сильно ограниченны.
Русские дипломаты до последнего момента убеждали царя Александра не разрешать военным Хивинский поход. Боялись ссоры с англичанами, боялись последствий в Азии, в случае неудачи, боялись всего. Есть такой миф о «железном канцлере Горчакове», который идеологическим и дипломатическим катком давил всех противников Отечества. Что верно лишь отчасти. Горчаков был человеком очень разным: и жестким, и дипломатичным, и хитрым, а порой кажется, что и наивным. Он, безусловно, был патриотом и точно не был трусом и предателем, как иногда пытаются писать некоторые несознательные отечественные историки. Важно помнить один факт: князь Горчаков был старше царя и намного старше всех туркестанских генералов и представителей военного руководства империи. И они с их азартом и с их жестким подходом к политике казались ему мальчишками-авантюристами. Он о чем-то договаривался с англичанами, причем переговоры шли тяжело. А потом какой-нибудь генерал шел и брал очередной город и ставил Петербург перед фактом.
Русский офицерский корпус, генералы особенно, не были англофобами, как любят писать английские историки. Они четко разделяли англичан (как народ) и английскую политику. Так вот в английской политике офицеры видели угрозу для России, а на опыте Крымской войны и на изучении материалов Сипайского восстания они убедились, что английская политика уважает только силу. Никакой другой разговор для Лондона не выглядит убедительно.
Константин Петрович фон Кауфман, конечно, с самого назначения понимал, что вопрос с Хивой придется решать жестко. И вариантов у России нет. Причем те, кто объявляет Горчакова мягкотелым политиком, который только ведет переговоры, как-то забывают, что если бы русская дипломатия не определила с англичанами границы влияния афганского эмира Шир-али, то неизвестно, как реагировал бы Лондон на русский поход. Потому что, с одной стороны, эмиру отдали спорные земли, населенные узбеками и таджиками, а с другой — Лондон признал русские претензии на Азию, в том числе и на низовья Амударьи.
Решение о походе на Хиву было окончательно принято в декабре 1872 года. В Петербурге собралось Особое совещание руководителей центральных ведомств с участием начальников Туркестанского и Оренбургского краев, наместника Кавказа и самого Александра II. Великий князь Михаил Николаевич, наместник Кавказа, тогда предложил отправить экспедицию с восточного берега Каспия. Это и ближе, и дешевле, чем из Оренбурга и Ташкента. С мнением сына Николая I согласились. Он на самом деле пользовался уважением в армии. Боевое крещение получил в Крымскую войну, куда его отправил отец, русский император, со словами: «Если есть опасность, то не моим детям избегать ее!» И он на самом деле воевал, а не сидел в штабе. За бой у Инкерманских высот Великий князь Михаил был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Дальше вся его жизнь была связана с военной службой, именно по его инициативе стали собирать и издавать «Кавказский сборник» — тома воспоминаний и документов о действиях русской армии на Кавказе и подвигах отдельных солдат и офицеров.
Азиатские генерал-губернаторы с планом похода от Каспия согласились, но добавили, что кавказские отряды не имели походов в пустыне. В итоге решили наступать с трех сторон. 12 декабря 1872 года Александр утвердил план Хивинской экспедиции, командующим назначил генерала Кауфмана, как рассказывают, со словами: «Возьми мне Хиву, Константин Петрович».
