Правда, это лишь одна из версий. Ее очень любили в годы СССР, потому что она укладывалась в идеологическую картину — Валиханов бунтарь, которого не любил царский режим. По другой версии, больше похожей на правду, Валиханову просто была поручена новая разведывательная миссия. Вероятно, лучший на тот момент разведчик империи по решению Азиатского департамента МИД был переброшен к китайской границе, потому что в Восточном Туркестане началось уйгуро-дунганское восстание. Точнее, первые столкновения уйгур и дунган (это национальность, также населяющая Китай и Среднюю Азию, по вероисповеданию мусульмане) начались еще в 1862 году, когда дунганские повстанцы осадили столицу провинции Шеньси в Центральном Китае. В 1864 году оно перекинулось на Синьцзян, где китайцы устроили резню нелояльных дунган в Кашгаре, и тогда среди мусульман поползли слухи, что китайские власти собираются устроить то же самое по всему региону. Тогда солдаты и офицеры гарнизонов в Урумчи, Куче, Кульдже, Яркенде восстали. К концу 1864 года отряды повстанцев овладели большей частью Синьцзяна. А в 1865 году там оказались посланцы Кокандского ханства, которые прибыли поддержать восставших. Вот в этих условиях Валиханов оказался на китайской границе.
Но застарелая болезнь снова дала о себе знать, и зимой 1865 года он поехал к родственникам в далекий аул в горах Алтын-Эмеля. Он женился на девушке из знатного рода, но в апреле 1865 года умер от чахотки. При этом он оставался офицером Генерального штаба и сотрудником Азиатского департамента. И конечно, он не был никакой трагической фигурой. Он при жизни был признанным ученым-ориенталистом, многие отмечали его литературный талант, более того, он считался прекрасным офицером среди русского генералитета. В 1867 году, когда уже возник новый Туркестанский военный округ, его генерал-губернатор Константин Петрович фон Кауфман выделил деньги из казны на строительство мавзолея на могиле Валиханова. Когда рабочие разворовали деньги и ничего не сделали, военный губернатор Семиречья Герасим Алексеевич Колпаковский приказал жестоко выпороть подрядчиков, а уж Кауфман отправил их в ссылку. Колпаковский, стоит заметить, был другом Валиханова и считал его образцовым офицером. Новый монумент на могиле Валиханова построили при содействии архитектора Павла Матвеевича Зенкова. Плиту для памятника заказали в Екатеринбурге, привезли обозом через Омск. Кауфман лично контролировал постройку памятника, постоянно напоминая местным чиновникам, что он дело держит на контроле.
Но это было уже потом, после покорения Туркестана, а началось оно почти сразу после того, как все три экспедиции — персидская, китайская и кашгарская вернулись в Россию, и после того, как Игнатьев заключил Пекинский договор. Русский военный историк Антон Керсновский в своем четырехтомном труде «История Русской армии» писал:
«Наша дипломатия осознала огромную политическую выгоду туркестанских походов, приближавших нас к Индии. Враждебное к нам отношение Англии со времени Восточной войны и особенно с 1863 года (имеется в виду польское восстание 1863 года, которое Англия пыталась использовать как средство ослабления позиций Российской империи, когда Россия и Британия оказались на грани войны. — Прим. авт.) определило всю русскую политику в Средней Азии. Наше продвижение с киргизских степей к афганским ущельям являлось замечательным орудием политического давления — орудием, ставшим бы неотразимым в руках более смелых и искусных, чем были руки дипломатии Александра II»[201].
Закрепление России в Средней Азии началось еще, как уже говорилось, до Крымской войны. В 1845 году Оренбургская линия была выдвинута вперед, были построены новые укрепления, в 1847 году русские войска достигли Аральского моря, где появилась военная флотилия. В местечке Раим, которое позже станет городом Аральском, выстроили порт и спустили на воду две парусные шхуны «Николай» и «Константин». На них капитан Алексей Иванович Бутаков обследовал море, а в 1853 году в Аральске собрали два парохода «Перовский» и «Обручев». Первый был вооружен пятью 10-фунтовыми медными пушками, второй — двумя 6-фунтовыми медными пушками. Вот как раз на пароходе «Перовский» Бутаков вез в Хиву посольство Николая Игнатьева в 1858 году.
С 1850 года от Сибирской линии началось выдвижение в степь казачьих станиц, которые закрепляли за русскими Семиречье. Напомним и еще одно событие, о котором уже говорилось в книге. В мае 1853 года губернатор Оренбурга Перовский взял штурмом самую крупную крепость Кокандского ханства Ак-Мечеть. 5000 человек, 36 орудий, пять дней боев, 11 офицеров и 164 нижних чина погибших. Причем осада велась в том числе и при помощи парохода. Кокандский гарнизон был полностью уничтожен. Хотя Перовский предлагал сдаться, отправив перед началом штурма с пленным кокандцем такое письмо:
«По приказанию государя моего императора всероссийского, пришел я взять Ак-Мечеть, построенную кокандцами на русской земле, для притеснения киргиз, наших подданных. Ак-Мечеть уже взята, хотя вы и сидите в ней. Вы видите, что я, не теряя моих людей, могу истребить вас всех до единого. Русские пришли сюда не на день и не на год, а на вечные времена; назад они не пойдут. Хотите остаться живы — просите пощады; хотите умереть в Ак-Мечети — и это в вашей воле; мне не к спеху; я вас не тороплю, но повторяю: пришел сюда не сражаться, а бить, покуда не отворите ворота. Все это сказал бы вам в первый день моего прибытия, когда я подъезжал без оружия к стенам крепости, если бы вы не стали стрелять в меня предательским образом, а это не делается между честными воинами»[202].
Кокандский хан приказал крепость вернуть любой ценой. В неравном бою 18 декабря того же 1853 года русский гарнизон под предводительством подполковника Огарева, состоявший из 1055 человек, отбил атаку 12 000 кокандцев. Русские перешли в контратаку и, потеряв 62 человека, обратили врагов в бегство. Ак-Мечеть была переименован в форт Перовский (сейчас это город Кызылорда в Казахстане). Форт Перовский стал главным опорным пунктом новой оборонительной Сырдарьинской линии. Она соединялась линией укреплений с Оренбургской линией. В 1854 году было заложено военное укрепление Верное, впоследствии город Верный, нынешний город Алма-Ата. И здесь было неизбежно столкновение русских интересов с интересами Кокандского ханства. Там не признавали русских договоров с казахами и киргизами о вхождении их в русское подданство и продолжали требовать с киргизов дань, угонять у них скот.
Еще в 1810 году Кокандским ханством был завоеван Ташкент, в 1819-м — город Туркестан, затем Чимкент, после чего кокандцы подошли вплотную к границам Семиречья. Затем кокандцы захватили и укрепили крепости Пишпек и Токмак, подчинив себе ряд родов Средней и Большой киргизской орды. Причем тогда всем русским военным чиновникам в Омске или Оренбурге было понятно, что совершенно не случайно кокандцы вооружены английскими ружьями. То есть причиной этого было не только то, что кокандские купцы активно торговали с Британской Индией.
К этому времени опорными пунктами русского присутствия в регионе были Перовский на западе и Верный на востоке. Один был связан линией укреплений с Оренбургом, другой с Омском. Между Перовским и Верным было примерно 900 километров открытой степи, этакая дыра в границе, в которую то и дело прорывались кокандцы или туркмены, нападая на присягнувших России киргизов. Опорной линией Коканда были крепости Азрек, Чимкент, Аулие-Ата, Пишпек и Токмак. В 1856 году, сразу после Крымской войны, русское правительство поставило принципиальную задачу — соединить Сырдарьинскую и Сибирскую линии. Можно считать, что в этот момент как раз и было решено: Российская империя будет распространять влияние на Среднюю Азию. Или же — и это ясно понимали в Петербурге — это сделает Англия, а набеги на русских подданных будут продолжаться. Из сочинений русского военного историка:
