Гасфорд считал, что нужно «усилить военные способы наши в Заилийском крае для поддержания… независимости Кашгарии по восстановлении прежней мусульманской династии». Излагая план сосредоточения войск на границе, генерал просил Военное министерство поскорее утвердить план кампании, чтобы он смог начать подготовку. Военный министр осадил не в меру ретивого генерала, написав: «По крайней мере в скором времени сего ожидать невозможно, тем более, что сношения с Китаем не перестают быть миролюбивыми». Если кратко, то повоевать русскому немцу не дали. Сухозанет писал ему, что «даже содействие материальными средствами предполагалось оказать в таком только случае, если бы в Кашгаре восстановлена была прежняя династия, не зависимая более от китайского правительства. Эти указания вели к тому заключению, что следовало всеми мерами избегать расходов для снаряжения экспедиции, которая едва ли теперь состоится, тем более, что из полученных нами сведений видно, что потомки прежних владетелей кашгарских испытали неудачу…»[197].
Но вот как раз тогда и решили отправить в регион «опытного и надежного офицера» для глубокого изучения обстановки на месте. «Поручение было опасное, и для исполнения оного нужен был человек с большой решительностью, с наблюдательным умом и притом такой, который бы знал татарский язык и восточные приемы, так как приходилось ехать переодетым в азиатское платье»[198].
Выбор пал на Валиханова не случайно. Его рекомендовали многие: и Гасфорд, и Семенов, и офицеры Омской пограничной службы. Главное же, что учитывали при выборе, — национальность офицера. Кашгария давно была закрыта для посещения европейцами. После знаменитого итальянского путешественника Марко Поло (есть, кстати, сомнения, что он действительно путешествовал, а не сочинил свою книгу) там побывал только португальский иезуит Бенедикт Гоэс. Были, правда, еще две попытки, но считать их удачными не приходится. Вот как сам Валиханов писал об этом:
«В конце 1858 года мне удалось с кокандским караваном, в качестве кокандского купца, проникнуть в Кашгар, в котором, после знаменитого Марко Поло (1272) и иезуита Гоеса (1603), были только два европейца: немец, офицер ост-индской службы, неизвестный по фамилии, после которого сохранился чрезвычайно любопытный маршрут и записка о его путешествии, и ученый пруссак Адольф Шлагинтвейт. Первый из них был бит в Кашгаре бамбуками так больно, что два дня не мог садиться на лошадь, второму же отсечена голова и поставлена на башню, сооруженную из человеческих голов.
Кашгар принадлежит к числу окружных городов в китайской провинции Нань-Лу (южной линии) и пользуется, можно сказать, со времен Птоломея большою караванною известностью, особенно по своей обширной торговле чаем. Кашгар для Азии имеет такое же значение, как Кяхта для нас, Шанхай и Кантон для других европейцев. Кроме того, город этот славится на Востоке обаятельными прелестями своих «чаукенов», молодых женщин, на которых каждый приезжий может жениться, нисколько не стесняясь, на известный срок или на время своего пребывания. Кашгар славится также своими музыкантами, танцовщиками и лучшим в мире янысарским хашишом (то есть гашишем. Именно за наркотиками ехали в Кашгар купцы и контрабандисты из многих стран. — Прим. авт.). Благодаря этой славе Кашгар служит местом, куда стекаются азиатские купцы со всех концов своего материка. Здесь можно видеть тибетца с персиянином, индуса с волжским татарином, афганов, армян, жидов, цыган (мультани и лулу) и одного нашего соотечественника, беглого сибирского казака».
Так как любой европеец, оказавшийся в Кашгаре, мог разделить судьбу немецкого путешественника, то, конечно, лишь Чокана Чингисовича могли выбрать для выполнения секретной миссии. В июне 1858 года, когда он отправился в путь, ему было всего 22 года. Обычное дело для Большой Игры — мальчишка, юный офицер, отправляется в путь, потому что так нужно его стране. По легенде, Валиханов превратился в купца Алимбая, и в Кашгар он шел с караваном другого купца. За полтора месяца они дошли до верховий реки Или, месяц торговали там с киргизами, при переходе к китайской границе, через заснеженные перевалы Тянь-Шаня, погибла большая часть верблюдов, несколько раз пришлось отбиваться от нападений разбойников. При входе в Кашгар караван по приказу китайских властей обыскали, товары переписали, с каждым купцом поговорили отдельно.
В Кашгаре уже распространились слухи о поездке переодетого русского офицера. И каждого приезжего проверяли с особым пристрастием. Но у Валиханова не возникло проблем с тем, чтобы доказать, что он свой, мусульманин, а не какой-то там русский. И 1 октября 1858 года караван вступил в Кашгар. Но и тут всех купцов снова принялись допрашивать, спрашивали о пути следования и составе каравана. Спрашивали, что везут и кто контрагент. Валиханов вел себя как заправский купец, торговался, ругался, веселился — и собирал нужную информацию. Впервые со времен Мехди Рафаилова в Кашгаре оказался российский разведчик. Валиханов в Кашгарии прожил полгода. Он перезнакомился со всей местной знатью, с учеными, теологами. Разведчик писал:
«Что касается до моих действий, то я во время пребывания в Кашгаре старался всеми мерами собрать возможно (более) точные сведения о крае, особенно о политическом состоянии Малой Бухарии (то есть Восточного Туркестана. — Прим. авт.), для чего заводил знакомства с лицами всех наций, сословий и партий, и сведения, полученные от одного, сверял с показаниями другого; сверх того я имел случай приобрести несколько исторических книг, относящихся к периоду владычества ходжей, и пользовался дружбой ученых ахундов… Имея постоянные и короткие сношения с кокандцами, я получил много данных о состоянии этого ханства и особенно о последних событиях, имевших последствием падение хана Худояра»[199].
Он оставил удивительно интересные сведения о жизни этого закрытого региона, который сами кашгарцы называли Алтышахар — Шесть городов. Это нынешние Аксу, Жанашар, Кашгар, Хотан, Кушар в Китае и город Жаркент (тогда его называли Яркенд) на территории Казахстана. Например, он писал о местных традициях и нравах, о том, что кашгарцы совершенно легко позволяют себе разного рода запрещенные исламом излишества.
«Замечательно также одно уклонение от мусульманских обычаев — это временные браки; тем более замечательно, что кашгарцы сунниты ханифического учения, которым временные браки не позволены.
Временные браки господствуют в области Шести городов, которые посещаются иностранцами, а на востоке от Кучи обычай этот вывелся, потому что они не посещаются иностранными караванами. Условие этих браков немногосложно: от мужа требуется одевать и кормить свою жену. В Хотане для того, чтобы приобрести жену, нужно сделать расходы на 1 руб. 50 коп. серебром на наши деньги. В Яркенде есть особенный базар, где можно встретить женщин, ищущих замужества, и заключить условие; в Аксу и Турфане дороже.
Магомет, исключив женщин из общества и запретив вино, думал гарантировать нравственность своей паствы, но из этого источника проистек разврат гораздо сильнейший. Мусульмане вино заменили опьяняющими курениями и экстрактами, которые действуют более разрушительно, чем вино.
Среднеазиатцы для того, чтобы подгулять, употребляют хашиш, опиум и кокнар, сок из нарезанных маковых головок. Люди, подверженные страсти к употреблению этих вещей, составляют многочисленное бесполезное сословие — бэнги.
Губительная страсть к одуряющим экстрактам соединяется с физическим расслаблением и особенного рода сумасшествием. Бэнги из низкого сословия делаются для прокормления себя дервишами и живут подаянием. В Кашгаре чрезвычайно много записных бэнги, и весь простой народ употребляет хашиш. Чиновники, подражая китайцам, пьют вино и курят опиум по китайскому способу. Употребление вина и бузы в Кашгаре не преследуется правительством.
