– Одну ложку – две? – Спросил Рэнсом, улыбаясь и помешивая лекарство.
– Что ж, думаю, на этот раз две.
– Определённо, доктор Пренс не могла не отыскать нужное, – сказал Рэнсом, как только медицинская часть была закончена; принимая лекарство, она по-детски вытягивала шею. Он поставил стакан на место, и она вернулась в своё положение, казалось, размышляя над чем-то.
– Гомеопатическое, – сказала она.
– Никаких сомнений; я полагаю, вы не стали бы принимать что-то ещё.
– Сейчас этот метод считается истинным.
Рэнсом придвинулся ближе, чтобы она могла лучше видеть его.
– Тяга к истине – большое дело. Уверен, у вас этого не отнять.
Ему не часто приходилось притворяться, но если приходилось, то он шёл до конца.
– Это очень лестное замечание. Я подумала, что вы Верена, – добавила она, устремляя на него мягкий, осторожный взгляд.
– Я ждал, что вы узнаете меня. Конечно, вы не знали, что я здесь – я приехал ночью.
– Я рада, что вы прибыли повидать Олив сейчас.
– Вы помните, что я не стал делать этого, когда видел вас в последний раз?
– Вы просили меня не говорить ей, что я встретила вас. Вот что я помню.
– Помните ли вы, что я собирался делать? Я собирался поехать в Кембридж и увидеть мисс Таррант. Благодаря сведениям, которые я получил от вас, мне это удалось.
– Да, она упоминала вскользь о вашем визите, – сказала мисс Бёрдси с улыбкой и странным гортанным, присущим только ей, грустным намёком на смешок, значения которого Рэнсом никогда не понимал, хотя на долгое время запомнил эту манеру старой леди.
– Я не знаю, получила ли она удовольствие, но это было большой радостью для меня. Такой большой, что я снова явился по её зову.
– Насколько я понимаю, она всё-таки изменила вас?
– Чрезвычайно! – сказал Рэнсом, смеясь.
– Что ж, вы будете отличным пополнением,– ответила мисс Бёрдси. – Насколько я понимаю, вы хотите навестить и мисс Ченселлор?
– Это зависит от того, примет ли она меня.
– Если она узнает, что вы изменились, всё пройдёт как нельзя лучше, – сказала мисс Бёрдси задумчиво, как будто даже для её бесхитростной души было ясно, что отношения с мисс Ченселлор могут быть щекотливыми. – Но она не может принять вас сейчас, не так ли? Ведь её нет. Она отправилась на почту, чтобы получить письма из Бостона. Их приходит так много каждый день, поэтому она взяла с собой Верену, чтобы та помогла ей. Одна из них хотела остаться со мной, потому что доктор Пренс отправилась на рыбалку, но я решила, что уж семь минут смогу побыть одна. Я знаю, как им нравится быть вместе. Кажется даже, что они не могут никуда пойти друг без друга. Именно поэтому они и приехали сюда – здесь тихо и здесь нет никого, кто бы их отвлекал. Печально, что я могу испортить всё это!
– Боюсь, что ситуацию испорчу я, мисс Бёрдси.
– Вы определённо джентльмен, – пробормотала старая леди.
– Да. А чего ещё ожидать от джентльмена? По мере возможности я просто обязан всё испортить!
– Вам стоит отправиться на рыбалку с доктором Пренс, – сказала мисс Бёрдси спокойно, не обращая внимания на только что данное им зловещее обещание.
– Я не против. Дни здесь, должно быть, кажутся вечностью. К вам приставили доктора? – Удивился Рэнсом, как будто ничего об этом не знал.
– Да, мисс Ченселлор пригласила нас обеих. Она очень заботлива. Она филантроп не только в своих теориях – её не меньше интересуют детали, – сказала мисс Бёрдси, сидя в кресле так, будто сама была всего лишь предметом интерьера. – Как оказалось, мы не очень нужны в Бостоне, во всяком случае, не в августе.
– И вот вы сидите здесь, наслаждаетесь бризом и восхитительным видом, – заметил молодой человек, задаваясь вопросом, когда же две дамы, семь минут которых давно уже истекли, вернутся.
– Да, мне всё нравится в этом маленьком старомодном местечке. Я даже и не предполагала, что получу такое удовольствие от праздности. Это, знаете ли, сильно отличается от моей прежней жизни. Как бы то ни было, никаких проблем не предвидится. Если же что-то случится, то мисс Ченселлор и мисс Таррант сумеют разобраться. Они считают, что мне лучше ничего не делать. Особенно когда вокруг меня собираются щедрые и великодушные люди, – продолжала мисс Бёрдси, глядя на него с добротой и расположением из-под кривых выцветших полей своей шляпы.
Он чувствовал, что вынужден продолжать эту игру, так как пообещал, что не будет колебать её оптимизм. В будущем это могло аукнуться ему, но в этот момент он был спасён от необходимости выкручиваться. До его слуха донеслись звуки, предупреждающие о том, что он должен приберечь остроумие для более срочных целей. Хорошо знакомые голоса уже звучали в холле и быстро приближались. И не успел он подняться, как один из голосов воскликнул:
– Мисс Бёрдси, дорогая, у нас есть семь писем для вас!
Слова застряли в её горле, ещё до того как она успела их произнести. Когда Рэнсом, поднявшись, повернулся, он увидел Олив Ченселлор с пачкой писем в руке. Она смотрела на него с выражением подлинного ужаса – на какое-то мгновение самообладание полностью покинуло её. В лице её не было ни намёка на приветствие – только гримаса смятения, и он чувствовал, что ему нечего сказать, и в такой момент ничто не может смягчить самого факта его присутствия здесь. Он просто позволил ей принять это, смириться с тем, что пока она не может от него избавиться. Через мгновение, чтобы разрядить ситуацию он взял у неё письма для мисс Бёрдси. Она покорно отдала их, и это доказывало, что она действительно потрясена. Передав письма старой леди, он увидел, что в дверях появилась Верена. Увидев его, она залилась краской, но в отличие от Олив, не потеряла дар речи.
– Ничего себе! Мистер Рэнсом! – воскликнула она. – Как это вас прибило к этому берегу?
Тем временем, мисс Бёрдси разбирала письма, не подозревая о том, что встреча Олив и её гостя была настоящей схваткой.
Верена разрядила ситуацию: беспечные слова сорвались с её губ настолько быстро, будто у неё совсем не было повода прийти в замешательство. Она не смутилась, даже несмотря на нахлынувший румянец – возможно, такую готовность к неожиданностям стоило списать на опыт публичных выступлений. Рэнсом улыбнулся ей, когда она приблизилась, но заговорил с Олив, которая успела уже устремить взгляд на голубоватое море, как будто раздумывая, что же будет дальше.
– Конечно, вы ошарашены моим появлением. Но я надеюсь, мне удастся разубедить вас в том, что я незваный гость. Я увидел, что дверь открыта и вошёл, а мисс Бёрдси разрешила мне остаться. Мисс Бёрдси, я вверяю себя под ваше покровительство, я заклинаю вас, я взываю к вам, – продолжал молодой человек. – Примите меня, укройте меня мантией вашего человеколюбия!
Мисс Бёрдси оторвалась от писем, как будто едва расслышала произнесённые слова. Она перевела взгляд с Олив на Верену, затем сказала:
– У нас ведь найдётся место для всех? Когда я вспоминаю, что видела на Юге, пребывание мистера Рэнсома здесь кажется мне большой победой.
Олив, похоже, ничего не понимала, а Верена с пылом произнесла:
– Конечно же, вы узнали о нашем местонахождении из моего письма. Того, что я написала незадолго до приезда сюда, Олив. Помнишь, я показывала его тебе?
Ответив утвердительно на вопрос подруги, Олив заговорила, сверкнув глазами. Она сказала, что Бэзилу совсем не обязательно так оправдываться за свой приезд и что приехать сюда мог любой. К тому же это замечательно местечко, жизнь в котором любому пойдёт на пользу.
– Однако есть один минус, – добавила она. – Три четверти постояльцев – женщины!
Эта неловкая шутка, столь же неожиданная, сколь неуместная, произнесённая бескровными губами и с ледяным взглядом, своей странностью потрясла Рэнсома – он не смог удержаться от того, чтобы бросить вопросительный взгляд на Верену, которая, если бы у неё была возможность, вероятно, смогла бы объяснить такое поведение. Олив пришла в чувство, напомнив себе, что она в безопасности, что её подруга ещё в Нью-Йорке отвергла и осудила её противника. И, словно чтобы доказать себе, что она в безопасности и заодно напомнить Верене, что сейчас, после всего что было, у неё нет страха, Олив решила, что лёгкая насмешка не повредит.
