Смерть Берджесса сблизила Филби и Маклина, и когда Элеонора приехала в Москву, был организован совместный обед. Они хорошо ладили друг с другом и вскоре стали регулярно встречаться 2–3 раза в неделю за обедом: играли в бридж, обсуждали московские новости, вместе ходили в театр. Жены делились впечатлениями о продуктах питания, которые им удавалось достать, а Филби и Маклин обсуждали дела своих бывших коллег по министерству иностранных дел. Когда Филби были свободны, Мелинда Маклин возила их по Москве, с тем чтобы они могли ближе познакомиться с городом, где им предстояло жить.
Иногда вместе совершали поездки: по прибытии ночным экспрессом в Ленинград Маклин познакомил супругов Филби с городом, иногда давая квалифицированные описания исторических мест. Когда Элеонора поехала навестить родных в США, Филби вместе с Маклинами совершил поездку по прибалтийским республикам. Выходные проводили на даче Маклинов, вместе ходили на лыжах. Вместе заказывали продукты питания в ГУМе, спиртные напитки и деликатесные консервированные продукты выписывали из Дании. Когда у Филби испортились отношения со своей домработницей — она была слишком начальственна и много распоряжалась, — именно Мелинда Маклин сказала об этом нужному начальнику и домработницу заменили. Когда Филби хотели купить подарки в Великобритании, Мелинда разрешала им воспользоваться своим валютным счетом и возместить деньги в рублях.
Кроме Маклинов, круг знакомых Филби был очень узок. Сергей посоветовал им держаться подальше от дипломатов и представителей прессы. Филби были очень удручены, когда, несмотря на все предосторожности, в гостинице «Украина» их опознал корреспондент агентства «Рейтер» и успел задать вопрос о том, как им нравится жизнь в Советском Союзе. Его сообщение появилось 1 января 1965 года. В нем цитировался ответ Филби: «Замечательно, просто удивительно». Произошел еще один подобный случай. Однажды завтракая в ресторане небольшой гостиницы, Филби неожиданно поднялся и вышел из-за стола, заявив, что в ресторан входит Ларри Коллинз, американский журналист, которого он хорошо знал в Бейруте.
Иногда Филби встречались с Хильдой Перхэм, членом британской коммунистической партии, которая работала в газете «Московские новости» и жила в том же квартале, что и Берджесс, а также с корреспондентом газеты «Дейли Уоркер» Питером Темпестом. В отсутствие Элеоноры Филби пошел на вечер, на котором чествовали двух старых большевиков, и встретил там «прекрасную пожилую американку» Джессику Смит, которая впервые приехала в Советский Союз еще при Ленине с миссией квакеров по оказанию СССР помощи. Он писал Элеоноре: «Она только что совершила поездку по Сибири. Эта поездка вдохновила ее и убедила в том, что в Сибири начинается новая жизнь. Ее не проведешь, и у нее есть что сказать в критическом плане. Это делает ее в общем оптимистический обзор увиденного в Сибири еще более убедительным».
Несмотря на уединенную жизнь, Филби, кажется, неплохо свыкался с порядками в Советском Союзе. Он начал брать уроки русского языка у профессора, которая три раза в неделю приходила к нему домой. Каждое занятие длилось два часа. К занятиям Филби относился добросовестно и к концу 1964 года, менее чем через два года после приезда в Москву, он уже довольно бегло говорил по-русски и с гордостью демонстрировал свои языковые познания на улице. Это иногда приводило к забавным случаям.
«Когда я впервые приехал в Москву, — рассказывал мне Филби, — по непонятным причинам многие останавливали меня и спрашивали дорогу. Через некоторое время я устал объяснять, что я иностранец и помочь не могу, поэтому я спросил у своей учительницы смысл слова «вон там». Потом, когда у меня спрашивали дорогу, я делал соответствующий жест и говорил по-русски «вон там», и довольные прохожие удалялись в указываемом мною направлении. Когда я лучше узнал город и мой русский стал совсем сносным, я уже с гордостью давал подробные объяснения. Интересовавшийся дорогой человек обычно странно смотрел на меня, отходил и начинал спрашивать другого».
Из Кембриджского издательства «Бауэс энд Бауэс» Филби заказал первые четыре тома «Истории России» Вернадского и начал изучать их. («Что касается стиля и композиции, то это одна из худших исторических работ. Но в ней очень много фактов, которые вряд ли можно где-либо найти» — из письма Филби своей жене.) Авиапочтой Филби получал газеты «Таймс», «Вашингтон пост», «Геральд трибюн», «Монд», журнал «Тайм». Слушал передачи радиостанции Би-би-си, «Голос Америки». Следил за сообщениями об убийстве Джона Кеннеди и был тронут до слез, когда находившаяся в больнице по случаю незначительной операции Элеонора рассказала ему, как открыто плакали при этом известии врачи, сестры и пациенты больницы. Он с радостью воспринял победу Джонсона над Голдуо-тером на президентских выборах 1964 года. Филби писал: «Это большая победа американского народа. Нельзя верить в быстрое свершение чудес, однако можно ожидать медленного, но устойчивого движения к установлению нормальных отношений».
Но Элеонору, американку, привыкшую к изобилию потребительских товаров, раздражало отсутствие таких мелочей, как заколки, шариковые ручки и тому подобное. Ей был ненавистен холод, однообразие социальной жизни и после комфортного пребывания в Бейруте ей была «противна битва за ежедневное существование». Кроме того, она считала, что Филби должен объясниться перед ней за годы обмана.
«Почти каждый день я ждала, что он отведет меня в сторону, положит руку на плечо и скажет: «Моя дорогая, произошло следующее… Все эти годы я делал то-то и то-то, поскольку я верил в то-то и то-то. Эти убеждения являются моей философией, они основа моего существования. Вот поэтому я легко соглашаюсь с тем, что мы испытываем здесь: пронизывающий холод, затхлый запах капусты и одинокую жизнь. Но он ничего этого не сказал. Для него жизнь в Москве не требует оправдания. Он просто живет ею. Более того, он обожает такую жизнь: погоду и все остальное».
Из книги Элеоноры Филби «Ким Филби — шпион, которого я любила»
Главная разница в жизни Элеоноры и Кима заключалась в том, что он имел здесь работу и все остальное, связанное с этим: неудачи, награды и, прежде всего, постоянное теплое и чуткое отношение со стороны своих коллег. Официальным признанием заслуг Филби явилось награждение его в 1965 году орденом Ленина, орденом Красного Знамени, которые стали первыми из многих его наград. В первые годы пребывания в Москве он работал над информацией, которой располагал. Обычно утром приезжал Сергей и они долгие часы проводили в кабинете Филби. До Элеоноры доносились лишь шум их голосов и стрекот пишущей машинки.
Филби «освобождал» свой мозг от всего, что знал о работе американской и британской разведок. Он называл фамилии сотрудников, которых он встречал или знал, каждого известного ему агента и каждую операцию. Он описывал структуру разведок, линии подчинения, расположение служебных зданий. Филби рисовал схемы и диаграммы, описывал процедуры набора персонала и комплектования подразделений, финансового и пенсионного обеспечения. Составлял краткие биографии известных ему руководящих сотрудников ЦРУ и СИС, оценивал их сильные и слабые стороны. Все мелочи считались важными, все необходимо было вспомнить и зафиксировать. «Я освободил свою память и свои эмоции, — рассказал мне Филби. — Я составил полнейшую историю своей жизни как сотрудника разведки. Думаю, что сейчас все это находится в архивах».
И все это время вместе с Филби находился Сергей, чтобы подсказать ему, помочь вспомнить, более глубоко вникнуть в ту или иную операцию, постоянно напоминать Филби о важности этой работы. По завершении этого труда, — а он практически никогда не заканчивался, так как Филби постоянно что-то вспоминал, — КГБ знало о ЦРУ и СИС больше, чем многие руководящие сотрудники этих разведывательных служб.
Естественно, западные разведки предвидели это и сразу после побега Филби в Москву начали оценивать возможный ущерб, с тем чтобы принять меры для уменьшения его размеров. Но когда уходит разведчик такого ранга, как Филби, очень немногое может быть сделано для уменьшения ущерба. Разведывательные службы являются большими бюрократическими организациями, в которых работают тысячи высококвалифицированных людей, многие из которых получили специальную подготовку. Методы работы такой организации за ночь не изменить, сотрудников разведки быстро заменить невозможно, нельзя сразу же прекратить операции, продолжавшиеся годами. Именно по этим причинам сотрудник ЦРУ заявил мне в 1968 году, что, хотя ЦРУ знало, что Филби расшифровал многих его руководящих сотрудников, раскрыл работу целых отделов, вряд ли что можно было сделать, кроме ликвидации этих подразделений и организации работы по-новому.
