– Водитель клетки не возьмет. Слишком опасно. Если талибы его остановят, сразу станет ясно, что это делали военные. Он возьмет только собак.

– То есть они поедут сзади просто так?

– Нет, Пенни Дай. Собак придется связать, – ответил Гарри.

Я посмотрел на водителя, потом на командира, лицо которого как обычно не отражало никаких эмоций. Спорить было бессмысленно.

– Джон, возьми прочные веревки на складе. Дэйв, сбегай за жестяным ящиком, который стоит у казармы. Хотя бы щенков Тали мы туда посадим.

– Надо что-то придумать, чтобы они не повылезали! – прокричал Дэйв на бегу.

– Гарри, ты можешь попросить у командира птичью клетку? Я видел, она там у них есть.

У меня не было времени на вежливость. Клетку я заметил в доме, где размещались полицейские, при беглом осмотре еще три месяца назад.

– Хорошо, только давайте скорее. Водителю тут не нравится.

– Скажи ему, что я быстро.

Я знал, что дорога займет не один день. Мы планировали, что водитель доставит собак в Лаш, а там местная полиция поможет транспортировать их до второго места встречи, ближе к Кандагару. Я ничего не мог поделать с тем, что оба раза придется полагаться на афганцев, которые, скорее всего, не слишком любят собак.

Но как они сделают это без клеток? И как быть с Наузадом? Он никого, кроме меня, не признавал, и даже на Дэйва с Джоном временами порыкивал.

По мере того как мы готовились перетаскивать собак в минивэн, я начал осознавать еще более серьезную проблему. Внутри было слишком тесно. Кобели рисковали там попросту не поместиться. Хуже того, без клеток Душман, Наузад и Лоскуток не могли ехать вместе, они бы поубивали друг друга. Двоих надо было оставить.

Я не колебался ни секунды, хотя выбор был непростым. Душман и Лоскуток никуда не поедут, пусть даже они лучше ладили с людьми. Но я не мог бросить Наузада. Три месяца дружбы и обещаний – это был слишком долгий срок.

Терзаться раздумьями было некогда. На это у меня будет семь или восемь часов дороги до Бастиона.

К тому же, если наш план сработает, я очень надеялся, что водителя можно будет уговорить приехать еще раз и забрать Лоскутка с Душманом. Хотя на это шансов было, конечно, немного.

Нам надо было как можно скорее подготовить собак к поездке, я не мог упустить такой шанс. Джон принес веревку и подманил Тали. Она понятия не имела, что сейчас будет, и подбежала на зов, как всегда радостно виляя хвостом в ожидании угощения.

– Прости, Тали, но это ради твоего же блага, – сказал я, поднимая и переворачивая ее на спину. Она не сопротивлялась и позволила связать себе передние и задние лапы, после чего я бережно взял ее на руки и отнес в минивэн. Оказавшись на сиденье, она как ни в чем не бывало устроилась поудобнее и, подняв голову, озадаченно уставилась на меня. Я потрепал ее за ушами.

Дэйв приволок старый железный афганский сундук, который несколько месяцев валялся у нас за казармой. Оторвав крышку, он приладил сверху металлическую сетку, чтобы щенки не вылезли по дороге.

Одного за другим он осторожно пересадил туда малышей, прижимая им головки к полу, чтобы закрепить проволочную крышку. Крупный светло-коричневый щенок тут же попытался просунуть любопытный нос в ячею. Дэйв мягко отпихнул его и потуже закрепил сетку. Сундук он поставил на пол, поближе к Тали.

Пока я связывал Джену, Тинтин вернулся со старой деревянной клеткой для птиц, которую нам отдал командир. Верхняя часть этой изящной самодельной конструкции крепилась к деревянному поддону тремя защелками и снималась без особого труда, так что мы смогли уместить туда щенят Джены, а потом поставили днище на место. Я дополнительно обмотал клетку проволокой, поскольку сильно сомневался, что она рассчитана на такой вес.

К счастью, щенята были еще слишком маленькими и ценили тепло куда больше свободы. Я надеялся, что путешествие в птичьей клетке не окажется для них слишком дискомфортным. Самой большой проблемой, разумеется, было отсутствие пищи: до приюта их никто не собирался кормить. Но с этим я ничего не мог поделать. Если бы собак можно было переправлять в клетках, которые мы для них подготовили изначально, Джена и Тали, по крайней мере, смогли бы кормить малышей молоком, однако мы не учли в этой схеме талибов.

Деревянную клетку я поставил рядом с сундуком, где сидели щенята Тали.

РПГ уже понимал, что творится неладное, и у нас с Дэйвом ушло несколько минут на то, чтобы зажать его в угол. Пару раз он ухитрялся ускользнуть из-под рук буквально в последний момент. Но стоило его схватить, и он сдался, точно как Джена с Тали, и позволил связать себе лапы.

Вслух мы не говорили ни о чем. По выражению лиц Дэйва с Джоном ясно было, что необходимость связывать собак им не больше по душе, чем мне, однако лучше уж было так, чем выгонять их на мороз, на улицы Наузада. У нас не было другого выбора.

РПГ, Джену и Пулю мы разместили на заднем сиденье минивэна. Все трое жались друг к другу и выглядели напуганными. Больно было на это смотреть, но у меня не было времени гладить их и утешать. Я закрыл заднюю дверь машины, стараясь не думать о том, что вижу их всех в последний раз. Я действовал, как будто на автопилоте. В голове тикал обратный отсчет секунд. Возвращаясь бегом за Наузадом, я мельком подумал, не станет ли водитель возражать, что собак разместили на сиденьях, но пока что он молчал. Надеюсь, полицейские заплатили ему достаточно, чтобы снять любые проблемы.

– Дэйв, пошли, поможешь мне с Наузадом, – позвал я, открывая калитку вольера.

– С ума сошел? Он меня и в хорошие-то дни к себе не подпускает. Не уж, вяжи его сам. – Дэйв даже внутрь заходить не стал, они с Джоном ждали меня у загородки.

– Слабак, – отозвался я и повернулся к Наузаду, который тут же бросился меня встречать, радостно виляя обрубком хвоста.

Я чувствовал угрызения совести за то, что собирался сделать.

– Ладно, парень, пора.

Я быстро скормил ему две галеты и заставил сесть, после чего связал передние лапы. Он был слишком крупным и тяжелым, чтобы я мог его перевернуть, и наверняка стал бы сопротивляться. Мы, конечно, были друзьями, но еще не настолько близкими.

Кое-как я все же связал ему и задние лапы тоже, после чего повел ковыляющего пса за собой к воротам. Как ни странно, против веревок он не возражал: возможность выйти из вольера радовала его куда больше временной несвободы. Он был почти так же счастлив, как я, когда приехал минивэн.

Когда мы с Наузадом появились из-за угла, водитель внезапно поднял крик и замахал руками, с ужасом указывая на собаку.

– Что такое, Гарри? – спросил я.

– Он говорит, никаких бойцовых псов, – ответил тот.

– Скажи ему, все в порядке. Я ему пасть свяжу, хорошо?

Они поспорили пару минут, но наконец водитель смирился. Возможно, не последнюю роль в этом сыграл тот взгляд, которым его наградил командир НПА.

Я сам себя ненавидел за то, что мне приходилось делать, и точно понимал, что «зеленые» меня бы по голове не погладили, но делать было нечего. Черной изолентой я обмотал Наузаду морду так, чтобы все время пути он мог нормально дышать и пить – если конечно ему кто-то даст воды.

– Прости, Наузад, – сказал я, аккуратно затаскивая его в минивэн и укладывая на среднее сиденье, где он должен был ехать в одиночестве. Остатки веревки пошли на то, чтобы смастерить ему свободный ошейник и прикрепить к поручню рядом с креслом. Так, по крайней мере, у него не было шансов сбежать или прыгнуть на водителя.

– Пожалуйста, быстрее, Пенни Дай. – Гарри похлопал меня по плечу. – Водитель уже хочет ехать.

– Ладно.

Я в последний раз посмотрел на собак. Они все выглядывали в окно, и это было странное зрелище – как сцена из диснеевского мультика про животных, которые едут в автобусе на экскурсию.

– Скажи ему, чтобы присматривал за собаками. Пусть не оставляет двери открытыми, когда будет останавливаться, иначе они сбегут, – попросил я Гарри.

Чтобы водитель понял все как следует, к нему в машину на прощание заглянул старший полицейский. Мы с ним договаривались, что деньги будут заплачены только после того, как собак доставят на место, и командир, вероятно, решил на всякий случай напомнить ему об этом.