- Десять минут? - Спросил Нил с удивлением и легким страхом.

- Господин священник достаточно точно описал крапчатого скорпиона. - Кивнула девушка. - Ты сам знаешь, его яд смертелен. К счастью, он воздействует на мышцы тела, а не на нервы. Сначала немеет область, куда был нанесен укус, затем парализует судорогами все тело, при этом человек продолжает чувствовать страшную боль от сильнейших мышечных спазмов. Примерно через десять-пятнадцать минут останавливается сердце. Я дала твоему отцу лекарство от мышечных спазмов и непроизвольных сокращений на нервной почве. Помнишь, у нас был один дерганый?

Нил кивнул. Ванесса сама хорошо его помнила. И хоть расстройство того бедняги, умершего от лихорадки, было нервным, изучение его болезни и недуга на протяжении столь долгого времени дало результат. Девушка не смогла излечить врожденный дефект нервов, зато нашла препарат от жутких мышечных спазмов и частично от эпилепсии. Он прекрасно подходил для обездвиживания человека и чем-то походил на яд крапчатого скорпиона, но вместе с тем был полной его противоположностью. Яд ускорял все процессы в теле и сковывал мышцы в судорогах, а препарат Ванессы успокаивал, замедлял процессы и расслаблял мускулы, так что те становились мягче размокших тряпок. Тело полностью расслаблялось, а сердце билось раз в шесть секунд. Если какие-то побочные эффекты и имелись, то они были не так страшны, как смерть.

- У меня сохранился бутылек с тех времен. Никогда не оставляю его пустым, часто выручает.

- Ты сказала, что это не лекарство. - Ненавязчиво влез Мартин. - И как тогда быть? Где достать лекарство?

- В том-то и дело, что противоядия у меня нет. Препарат от яда крапчатого скорпиона очень труден в изготовлении, быстро распадается на иные вещества и становится бесполезен. Ингредиентов у меня тоже нет...

- Ты сказала, что у него еще есть время? - Взволнованно спросил Нил.

- Двадцать часов от силы, если препарата хватит.

- А другими способами ты успеешь вывести яд?

- Я постараюсь вывести тем, что под рукой лежит, но это уже народная медицина. От укусов ос и пчел она помогает, от укусов скорпионов - нет. Мне жаль, Нил, правда, но у твоего отца мало шансов пережить этот укус.

Повисло молчание. Нил стоял рядом с отцом и сжимал его ослабевшую руку в ладонях, девушка стояла рядом в коротком кожаном плаще длиной до середины бедер и с висящей на груди маской лекаря. Одета она была почти так же, как Филипп, разве что чуть более со вкусом. Сказывался девичий характер и желание подчеркнуть лучше стороны. Она стояла рядом, не зная, стоит ли говорить что-то, утешать или вселять надежду, потому молчала. В этот момент Мартин решил, что его присутствие здесь вовсе не обязательно.

- Я покину вас. - Сказал он, прервав наступившую тишину. Нил посмотрел на него, как будто чего-то ожидая. Священник почерпнул из этих глаз больше, чем смел ожидать. И у него не оставалось сомнений, что если он встанет под дверью и будет слушать...

- Я все сделаю. - Донесся из-за закрытой двери голос Нила, стоило священнику захлопнуть за собой дверь. Его слова заглушили шаги удаляющегося священника, которых не было. Мартин стоял, прильнув к двери ухом. - Все, слышишь?

"Слышу, - подумал Мартин и усмехнулся, - слышу, малец, еще как. И даже увижу, если наклонюсь до замочной скважины".

- Просто скажи, что нужно сделать, чтобы мой отец жил, я сделаю это.

- Не в этом дело, Нил, дело во времени. - Раздался голос девушки. - Препарат нужно готовить из "чертового пальца", что растет на болотах недалеко отсюда, но перед этим его нужно настоять в спирту... Минимум несколько лет. У твоего отца, Нил, нет этих лет.

- Нет, нет... Не может такого быть. Не может!

- Мне жаль.

- Послушай... А тот твой старый дом? Ты ведь столько всего оставила прямо там. Не может там быть этого "пальца"?

После этих слов юноши Ванесса как будто проглотила язык. Священник готов был поклясться, что видел, как она побледнела.

- Ванесса, жизнь моего отца зависит от твоих слов. Пожалуйста, не ври мне, если это у тебя на уме. Я же никогда тебе не лгал.

- Знаю. Я не буду тебе лгать, я и не собиралась. Просто я на самом деле очень старалась забыть о своем старом доме... И забыла.

- Этот "палец" может быть там?

- Нил, ты не понимаешь, о чем просишь...

- Просто скажи мне: да или нет?

- Он там есть. Но послушай...

- Тогда я иду туда.

- Нил!

Мартин нагнулся до скважины и заглянул внутрь. Было видно немного, но того, что он видел, было достаточно. Ванесса схватила рукав Нила, хотя юноша еще даже не собирался уходить. Несколько секунд стояла тишина. В ее взгляде был страх, и по тому, как рука девушки сжимала рукав Нила, священник понял, что этот страх искренний. Попалась, сука.

- Нил, ты в своем уме?? - Она почти кричала от злости и отчаяния. - Мой старый дом в северной части. Там повсюду чумные, тебя разорвут!

Голос юноши звучал невозмутимо и уверенно, примирительно:

- Сделаю круг, выйду на дом лесом. Я знаю тропы.

- Черт, Нил, ты сам знаешь, через мой бывший сад течет ручей! А чумные на воду слетаются, как мухи на дерьмо. Я прошу тебя, не ходи туда.

- И что ты предлагаешь? - Он говорил спокойно, однако его слова рвали душу Ванессы острыми когтями. - Подождать двадцать часов, а потом дать моему отцу умереть? Дать умереть человеку, который сделал из меня мужчину, вырастил, воспитал, научил ставить капканы и держать меч в руке? Да и на что мне меч? Он не для того у меня дома, чтобы им капусту рубить и сливы подрезать.

- Не геройствуй. Если ты пропадешь там, твой отец погибнет. Вы оба погибните. - Говорила она, тщетно цепляясь за последние аргументы и чувствуя, что правда не на ее стороне.

- А если приду, то спасу его. Твои слова меня не разубедят. Я понимаю, что ты чувствуешь и как ты не хочешь видеть нависающую надо мной опасность, но тут ты неправа. - Он тяжело вздохнул, собираясь с силами, потом продолжил. - Ванесса, я не хочу, чтобы мой отец умер. Ты сама недавно потеряла отца, я видел, как тебе это тяжело далось, и теперь я понимаю, что ты чувствовала, когда Солт был болен. Но еще больше я не хочу, чтобы предки видели, как я струсил и предал сородича и главу семьи. Я покрою позором себя и свой род до десятого колена, я не хочу позорить деда, прадеда, отца, тебя...

Несколько мгновений Ванесса смотрела на него удивленно, с каждой секундой ее лицо все больше озарялось пониманием. Наконец она печально на него посмотрела:

- Ты просто баснословный кретин, Нил. Эта романтика и сказки загонят тебя...

- Это не те книги, которые ты мне отдавала читать. Тут дело даже не в том, что я хочу и чего не хочу, да и честь вовсе не та, за которую бьются насмерть. Просто сдаться и бросить умирать отца - это не то, что я должен делать, это подло, малодушно, это вообще невозможно! Ты бы смогла не лечить своего отца, боясь заразиться? Вот и я не могу не пойти к твоему дому за лекарством. Семейные узы - они крепче цепей в аду. И... Для меня ты - тоже семья. Я люблю тебя, и мне бы хотелось когда-нибудь привести тебя к отцу, представить своей возлюбленной, назвать хоть раз "душа моя", как у нас принято в совместной жизни. Это слишком смелое заявление, знаю, но я осознаю риск, на который иду, ведь действительно могу не вернуться, потому говорю тебе все это сейчас так быстро, до жути прозаично и неумело. Раньше я боялся сказать, теперь не боюсь. Смысл, если я решился на такое? Риск действительно велик, но он оправдан, благороден, это то, что я должен делать.

Ванессе захотелось броситься ему на шею и крепко обнять, желательно не отпуская никогда. Ей было бесконечно радостно и бесконечно грустно. Еще хотелось вломить упрямому юноше по зубам доской, и так же сильно ей хотелось его расцеловать.

"Какой же он все-таки у меня храбрый. Романтик, кретин, упрямец, но он мужчина с честью и головой на плечах" - Подумала она и не смогла проглотить ставшую поперек горла горечь. Это уже было выше ее сил. Ей осталось только сказать: