- Пришли посмотреть на экзекуцию, государыня?

Она обернулась и увидела Филиппа. Ему наверняка не составило труда подойти к девушке незаметно. За криками "ворожея" не было слышно своих мыслей, не то, что чужих шагов. Лекарь все так же был в плаще и перчатках, все в той же неизменной маске, его глаза смотрели из-за стекол с любопытством и легким недовольством, рука лежала на набалдашнике трости, все так же воткнутой за пояс. В какой-то момент девушке показалось, что Филипп материализовался за ее спиной, подобно какому-нибудь призраку. И она совсем не ожидала увидеть лекаря в таком месте, рядом с толпой зевак, собравшихся вокруг позорного столба.

- Нет, вовсе нет... - Поспешила оправдаться Ванесса. В голову ей пришла мысль о том, как это выглядело со стороны. Так, как будто она действительно пришла поглазеть на не-смертную казнь.

- Идемте. - Прервал ее объяснения Филипп. - Поговорим подальше отсюда. В тишине.

Не дожидаясь согласия, он взял с земли ее мешок и дал знак идти за ним. Ванесса с радостью подчинилась. Алхимик шел прочь от сборища, девушка - следом. Краем глаза он наблюдал за ней, чтобы убедиться, что она не отстает. А чаще всего и не краем. Ванесса это замечала, шла рядом и чуть позади, старалась не ускорить шаг и не покинуть мерзкое место раньше Филиппа. Все же раздававшиеся сзади крики и свист плети заставили ее обернуться. Мужчину хлестали еще сильнее, а тот крестьянин, с которым она разговаривала, стоял, раззявив рот, и наблюдал за сценой. Эту картину Ванесса запомнила особо четко и надолго: черный провал рта крестьянина, полусгнившие зубы, как будто надутые воском губы и какие-то остекленевшие от страха и восторга глаза.

Ванесса не выдержала и побежала. Она бежала, пока не стихли крики со стороны амбара. То ли истекли те пятнадцать или двадцать пять ударов плетьми, что назначили провинившемуся "ворожею", то ли казнимый устал и перестал кричать, и теперь висел без сознания, как тряпичная кукла, покорно выдерживая все удары. Либо девушка действительно пробежала так много и так быстро, что крики стихли раньше, чем закончились назначенные удары. Ванесса остановилась у тонкого дерева и схватилась за него рукой. Усталость так и валила ее с ног, и Ванесса вспомнила, что с утра ничегошеньки не ела. А мысли о еде, хотя бы о баранке, быстро и плавно перетекли к мешку и к Филиппу, который остался где-то там, позади.

"Дьявол, ну и зачем я побежала? Шла бы себе спокойно. Кто знает, как Филипп на это отреагирует?" - подумала она, но как-то отстраненно. Ванесса понимала, что поступила правильно, по крайней мере, по отношению к себе. Эти крики и мольбы и пощаде можно было бы перетерпеть, зациклившись на одной своей мысли, если бы Ванесса не видела начала экзекуции: как стража выволакивает за руки "ворожея", как палач размачивает плеть в ведре с водой. А понимание того, что горе-купальщика хлещут ни за что, вообще делало эти звуки невыносимыми. Именно понимание того, что за ее спиной истязают невинного, подстегнуло ее ноги и заставило Ванессу пуститься бегом.

Еле переводя дыхание, чувствуя, как она устала после ночи и утра без еды, девушка прислонилась спиной к дереву. Под деревьями, там, где слышалось пение пестрых птиц, раздавался хруст веток и шелест листьев, ей стало немного спокойнее. Это было место на самом конце дороги, где стояло несколько заброшенных развалившихся хат, и где довольно долго не жили люди. О невинно наказанном она старалась не думать, только изредка говорила себе, что ничего не смогла бы сделать, и что теперь бесполезно думать о нем. Он оправится через несколько дней, скорее всего, придет к ней в ее новый дом на травами и препаратами. И это помогало.

"Надеюсь, - подумала Ванесса, - у Филиппа дома есть алхимические аппараты, потому что бегать за ними в бывший дом я не буду. Или все же..."

Додумать, будет ли она бегать за аппаратами, Ванесса не успела. После этой мысли она увидела идущего к ней Филиппа. С ее мешком в руке.

"Он не бросил мою поклажу и не побежал за мной, пытаясь остановить. Ему что, все равно? Нет, нет, вряд ли. Видимо, понял, в чем дело, и что это не стоит большого беспокойства. И серьезного разговора тоже не стоит. Он мог бы побежать и с поклажей, но не побежал. Не удивлюсь, если он хотел, чтобы я перевела дух наедине с собой. Филипп ведь уже как-то угадывал мои мысли".

Ванесса подумала, что у такого человека наверняка есть с собой и алхимические аппараты. А мысль о том, что крики "ворожея" Филипп воспринял более спокойно и равнодушно, чем она, и вовсе не приходила ей в голову. На элементарном уровне она понимала, что человек, который еженедельно режет свежие трупы, пытаясь установить причину смерти, и который ходит по рассаднику чумы при каждом удобном случае, не убежит прочь от криков истязаемого. Может, у лекаря вовсе исчез страх перед смертью и болью.

И все же, когда Филипп приблизился, Ванесса почувствовала легкий стыд и раздражение. Опять она дала слабину у него на глазах. Говорить об этом ей не хотелось, да и не пришлось. Она только дождалась, пока лекарь подойдет поближе, встала на ноги и пошла рядом. Спустя недолгое время алхимик заговорил первым, и первыми же словами снял с плеч Ванессы гору: то позорное, как ей казалось, бегство, которое неприятным грузом все же висело над ней.

- Страшное все же зрелище, позорный столб. - Говорил он своим успокаивающим голосом. Теперь в нем чувствовалось участие. - И как вы только там оказались?

- Я шла к вам, мимо амбара. А тут позорный столб, крики. Я только остановилась выяснить, за что так с ним, и тут это началось.

- Не успели уйти до начала? Благородно.

- Вы что, шутите?

- Вовсе нет. В большинстве своем люди стараются подойти к месту казни пораньше и встать поближе. Знаете, в деревнях и городах, где больше ничего нет, есть два развлечения - трактир, или питейная, и публичная казнь. Или экзекуция, если угодно, но не будем о грустном. Вы шли мимо амбара к моему дому, с мешком на руках. Я так понял, вы приняли свое решение?

- Да, приняла.

- Отлично.

Ванесса вновь шла следом за Филиппом, сзади и чуть сбоку. Уложенная стопами многих людей и колесами редких телег дорога перешла в узкую тропу, сильно заросшую, заброшенную, но пока еще не исчезнувшую. Через несколько минут уже ничто не напоминало о той экзекуции, которую они оба застали. Филипп какое-то время шел, погруженный в свои мысли, Ванесса шла рядом, думая обо всем сразу и часто поглядывая на лекаря.

- Что ж, Ванесса, - ни с того ни с сего сказал алхимик чуть изменившимся голосом, - я понимаю, родного отца ничем не заменить, но я постараюсь быть лучшей заменой. Раз уж вы сделали этот выбор, с моей стороны будет разумно этот выбор претворить в жизнь. Тем более что я представляю, чего он вам стоил.

- Немногого, на самом деле. Относительно немногого после той ночной беседы в саду. И спасибо, что согласились меня терпеть, по-настоящему, а не только из-за клятвы перед отцом. На самом деле, у меня несносный характер. Это заметно.

- Ничуть. - Кивнул он, и следующие слова сами слетели у него с языка. - По крайней мере, до тех пор, пока кто-то из нас не откроет рот.

Поняв, что он сказал, Филипп внутренне замер, даже слегка сбился с шага. Не больше, чем на миг, но сбился. Ты не должен был этого говорить, подумал Филипп. Ты мог бы позволить себе такую резкость когда угодно и по отношению к кому угодно: хоть к послам, хоть к герцогам, графам и виконтам, к самому королю, наконец. Но не к девушке, которая прошлым днем потеряла отца и осталась сиротой, не к своей подопечной, которую сам собрался беречь как зеницу ока. Характер Филиппа все же промелькнул в виде этой случайной резкости, которая не могла не закончиться плачевно.

Реакция девушки стала для него полной неожиданностью, невидимой стеной, на которую лекарь налетел и остановился, как в землю вкопанный. Он слышал смех, приглушенный и мелодичный, видел, как Ванесса чуть отворачивается и прикрывает лот тыльной стороной ладони. Несколько мгновений Филипп не мог поверить в происходящее. Все самые разнообразные шаблоны, которые он подготовил, порвались к чертям с первой нотой этого смеха.