С обеих сторон заминированной дороги Вялимаа сосредоточил 24 полковых «Бофорса» и 7 пушек пехотной дивизии, а за бункером Sk-16, запирая шоссе поставил все 4 самоходки, огненный мешок был подготовлен по всем правилам. Однако неожиданности начались с самого начала. Часть мин сдетонировали от разрывов бомб и снарядов, по этому подорвалось всего несколько танков. Остальные активно маневрировали, стараясь нащупать позиции ПТО, стоило финской 37 миллиметровке дать несколько выстрелов подряд, как на это место обрушивалось десяток 76 и 45 мм снарядов. Если даже не было прямых попаданий, то расчет оказывался перебит. Достигнув перекрестка Виипури-Кямяри(?), пять танков повернули на лево, атакуя батарею «С» в лоб. Выручили гренадеры, подпустив бронированные машины, они в упор начали бить из своих «Лахти» по гусеницам, русские сбавили скорость и подставили батарее борта, через несколько минут на дороге дымились два Т-28 и три Т-26. Основная масса русских пытающиеся пробиться прямо по шоссе, потеряв десяток машин, дрогнули и попятились. Казалось в сражении наступил перелом, но в этот момент появился ударный танковый кулак из трех бронированных монстров и восьми Т-28. Они не торопливо ползли вдоль дороги поливая огнем все вокруг себя. Замешкавшиеся было танки из первой группы присоединились к атаке и теперь более двадцати машин шли на последний рубеж обороны — бункер командного пункта и четыре самоходки. Батареи развили максимальную скорострельность поражая в борт средние танки, самоходки били по тяжелым. В бинокль было видно как 75 мм снаряды высекают искры из брони, но без особого успеха. Огромный однобашенный тяжелый танк засек откуда по нему стреляют, остановился и стал посылать снаряд за снарядом стремясь достать самоходку. С третьего раза это ему удалось, финская машина номер 37 взорвалась от прямого попадания, из экипажа не выжил ни кто. Большой двухбашенный танк, метрах в тридцати от командного бункера повернул направо и наскочил на мину. Остальные продолжали двигаться вперед за однобашенным монстром. Они прошли еще метров сто, когда их предводитель получил 75 мм снаряд в правую гусеницу и тоже встал. Пытающийся прикрыть его Т-28 загорелся и оставляя за собой дымный шлейф пополз назад, еще один просто остановился и до конца боя не подавал признаков жизни. Оставшиеся двое, видимо поняв, что если они будут оставаться на месте, то их тоже сожгут предпочли отступить. Монстр остался один. Он крутил башней, стрелял, но уйти уже не мог. Оставшиеся семь Т-28 собрались вокруг двухбашенного, наскочившего на мину, с юго-востока всю группу прикрыл от огня «Бофорсов» своим корпусом второй двухбашенный. Временно русские танкисты были в безопасности и попытались починить подорванную машину. Вялимаа, прекрасно видевший всю картину из своего бункера, приказал по радио батарее «С» переместиться ближе к дороге, что бы встретить отходящих русских, а саперам снова накидать мин на пути отхода. Видимо у танкистов ни чего не получилось, двухбашенный подошел вплотную к поврежденному собрату, постоял немного и оставив тяжелый танк на месте подрыва, вся компания двинулась к одинокому монстру. Там картина повторилась, только экипажу выйти для ремонта помешали минометчики, накрыв группу десятком разрывов. В конце концов, восемь танков отправились в обратный путь, надеясь до темноты пересечь линию траншей. Однако у финнов было свое мнение по этому поводу. Первыми свой протест заявили самоходчики, расстреляв в корму замыкающий средний танк, к ним присоединились батареи «А» первого и «В» второго дивизионов. Еще три Т-28 остались на дороге. Оставшиеся четыре машины упорно ползли прямо под стволы батареи «С». До батареи оставалось не более двухсот метров, когда шедший первым тяжелый танк наскочил наконец на мину, тут же в упор ударили противотанковые пушки и оставшиеся три средних танка загорелись, один за другим. Грандиозная танковая атака без поддержки пехоты закончилась грандиозным поражением. Всего за линией окопов осталось 57 подбитых и сгоревших танка, среди них три тяжелых. На левом фланге ситуация была похожей, там 12 советских танков прорвались через занятые пехотой опорные пункты Лоухи и Айяла на север, и направились в глубину финской обороны. Однако русская пехота опять не пошла вперед и они были вынуждены вернуться. Финны потеряли одну противотанковую пушку, которая была расстреляна двумя советскими танками. После этого оба танка были подбиты другими орудиями батареи. Всего за день финны заявили об уничтожении 17 советских танков. Вечером 19 декабря советская штурмовая группа взорвала восточный вход в ДОТ «Поппиус» но повреждения были незначительными.(с).

20/XII-1939. Русские стрелки без энтузиазма пытались атаковать, но при отсутствии танковой поддержки не могли выйти даже на линию проволочных заграждений. Хотя советские батальоны, заблокировавшие ДОТ «Поппиус» отступать не собирались, но и взять укрепление у них не получалось.

Первая попытка прорвать линию Маннергейма захлебнулась в крови, теперь ход был за финнами.

Маннегейм мерно вышагивал вдоль длинного стола вокруг которого сидели офицеры штаба.

— Господа, мне не нужны эффектные победы, ваша задача нанести поражение двум советским дивизиям и тем самым ослабить давление на правый фланг. Я прекрасно понимаю, что пример Эша в Карелии будоражит ваши амбиции и пробуждает желание разгромить всю армию противника. Однако здесь ситуация в корне отличается, даже если удастся отрезать их 19 корпус и прижать его к морю, ликвидировать этот motti нам просто нечем. Все последние резервы будут задействованы в контрударе, если что-то пойдет не так — помните, за вашей спиной войск нет, а полевое сражение на котором вы настаиваете это то, что снится генералу Мерецкову в самых сладких снах. Густая дорожная сеть на Перешейке позволит русским очень быстро перебросить резервы, в первую очередь танки и тогда вас просто раздавят. Надеюсь это понятно? Отбросьте русских на три-четыре километра, выбейте их тяжелую артиллерию и медленно отступите на исходные позиции, вот собственно ваша задача. Если вы справитесь, то русские перестанут давить на наш приморский фланг, будут вынуждены менять две дивизии, а самое главное, — Маршал многозначительно поднял палец, — быть может Сталин в очередной раз сменит командующего, нарушение управления это уже стратегический успех. В свете вышеизложенного хотелось бы услышать мнение генерала Эстермана…

— Значит так, парни! Нашим на Перешейке надоело сидеть в окопах и они решили немного прогуляться по русским позициям. Задача авиационной разведки не прохлопать ушами подход резервов «красных». — Полковник Юрье Опас был как всегда неподражаем.

— Работать будем отсюда, из Суур-Мерийоки, парами. Клепфиш, ты как себя чувствуешь, голова не болит?

Микки, вскочив по стойке «смирно» и выкатив глаза, проорал:

— Никак нет, господин полковник! Здоров как бык, господин полковник!

Опас посмотрел на лейтенанта и ласково произнес:

— Клепфиш, ты дурак, а русская пуля, которая треснула по твоей чугунной башке, сделала тебя еще глупее.

— Так точно, господин полковник!

— Если бы не потери, ты бы у меня в жизни за штурвал не сел, так бы до старости и остался фотографом. Сесть! Совелиус, как он?

Эрик, не вставая со стула, пожал плечами и сказал:

— Нормально.

— Ну раз нормально, то тогда бери его к себе ведомым, полковник покосился на седевшего рядом комэска, тот кивнул.

На этот раз Совелиус изобразил что-то вроде стойки «смирно» и произнес:

— Слушаюсь.

— Так, мы немного отвлеклись- Полковник с неодобрением покосился на Микки,-

— Сегодня на рассвете, две наши бригады вклинились между 123-й и 138-й дивизиями русских. Обе эти дивизии в предыдущих боях понесли серьезные потери и по этому особо драться не могут. В образовавшийся разрыв сейчас вводится наша 3-я Пехотная дивизия. — Опас ткнул в крупномасшатабную карту.